Социолог Анна Шадрина написала книгу о том, что заводить детей становится все дороже, и дело не только в деньгах

Белорусский социолог Анна Шадрина продолжает исследовать постсоветскую женщину: ее жизненные стратегии и траектории, проблемы и успехи, образ в популярной культуре. Три года назад в «Новом литературном обозрении» вышла книга «Не замужем», в которой Шадрина рассказывала о том, как в постсоветских странах приживается мировой тренд сознательного отказа от брака. Свою новую книгу социолог посвятила материнству. Шадрина приходит к неутешительному выводу: «цена» заботы о детях неуклонно возрастает, превращая воспроизводство в «дорогостоящий проект», доступный не всем. И дело не только в социально-экономической обстановке, но и в объективных изменениях культуры и повседневности.

Открытая Россия с разрешения издательства «Новое литературное обозрение» публикует отрывок из книги Анны Шадриной «Дорогие дети: сокращение рождаемости и рост „цены“ материнства в XXI веке».

В последние годы в медиа стали появляться сюжеты о том, как некоторые мамы счастливо комбинируют заботу о младенцах с профессиональными обязанностями. В частности, на слуху случай итальянской политической деятельницы Личии Ронзулли, берущей на заседания Европейского парламента свою дочь Викторию с тех пор, как малышке исполнилось 6 недель. Многочисленные сообщения в СМИ, тиражирующие фото «растущей прямо в парламенте ЕС» Виктории, сопровождаются умилительными комментариями о том, что малышка «помогает работающей маме принимать важные политические решения».

Объясняя прессе свою позицию, Ронзулли отмечала, что, принося новорожденную дочь в парламент, она намеревалась привлечь внимание к проблемам политического участия женщин, заботящихся о маленьких детях в ситуации дефицита институционального ухода, не скрывая при этом, что осознает свои привилегии, поскольку не всякая мать может позволить себе взять ребенка на работу. Однако ставшие узнаваемыми глянцевые изображения Личии и Виктории, на мой взгляд, допускают инверсивное толкование первоначального замысла акции. Светящиеся благополучием и покоем фотографии матери, осуществляющей семейные обязанности без отрыва от профессионального участия, могут интерпретироваться как сообщение о том, что совмещать карьеру и материнство не так уж и сложно.

За кадром, например, остается, что, откликаясь на потребности маленькой Виктории, Личия не все время может находиться на заседаниях. Сама политикесса говорит о том, что не каждое рабочее место, как и не каждый ребенок позволили бы подобному эксперименту осуществиться. Моя приятельница, растящая полуторагодовалую дочь, попыталась последовать примеру Личии и взяла свою малышку на профсоюзное собрание в вузе, в котором она преподает. Очень скоро маме пришлось ретироваться — девочка шумно исследовала пространство, парализуя работу всего коллектива. В одной из закрытых интернет-дискуссий, где обсуждался опыт Ронзулли, я разговорилась с интернет-пользовательницей, разрешившей мне привести здесь ее комментарий.

ЖЖ юзер v_s_e_horosho:

«...Я с удовольствием расскажу вам о своем реальном опыте: выращивании двоих детей в отсутствие алиментов по причине уклонения папы от них, параллельно с работой на двух работах — одна из них на полставки инженером-химиком в химической лаборатории, вторая — в интернете на полную ставку, т.е. примерно плюс еще 7-8-часовой рабочий день. В сумме, считая дорогу, получается 12-13-часовой рабочий день параллельно с ведением домашнего хозяйства без помощи нянь, домработниц и даже бабушек на постоянной основе. Это очень непросто. И когда кто-то говорит, что совмещать работу и карьеру с работой по дому и воспитанием детей можно запросто, мне кажется это лукавством, а даже вернее — сильным преувеличением. Я считаю подобные заявления просто опасными...».

Так или иначе, представительнице Европейского парламента удалось привлечь внимание к нарастающей в наши дни проблеме совмещения карьеры и материнства. Возникшая в результате ее жеста дискуссия показала, что существует огромная разница между тем, как жизнь работающей матери воображается, и тем, как она может быть организована в действительности.

Работающие матери, взращивающие новые поколения на пересечении парадигм детоцентризма и глобального капитализма, часто сталкиваются с дискриминирующим суждением: «Для чего нужны дети, если за ними присматривают няни или другие люди?» В ситуации, когда, с одной стороны, культура не изобилует позитивными женскими образами, не связанными с материнством, а с другой стороны, необходимость зарабатывать является безоговорочным условием жизни, эта риторика, не предлагая решения проблемы, лишь внушает современницам чувство вины за несоответствие воображаемому стандарту «хорошей матери».

Культура интенсивного материнства формирует идею детского благополучия, возможного только при неотлучном присутствии матери. При этом известно, что не все западные матери середины прошлого века, оставаясь дома, испытывали удовлетворение, равно как и не все дети, выросшие в этот период, вспоминают о своем детстве с теплотой. Получившая престижные мировые награды кинодрама «Прислуга» (2011) может многое об этом рассказать. Повествуя о движении за гражданские права чернокожих жителей США в 1960-е годы, фильм репрезентирует судьбы черных служанок, воспитывающих белых детей «Степфордских жен». Картина развенчивает идеализированное представление о «счастливых семьях» из зажиточного американского пригорода, показывая, что в этой среде материнский труд, часто неравномерно, разделялся с прислугой, чья роль в поддержании семейной структуры традиционно недооценивается.

С точки зрения популярных тезисов фрейдовского психоанализа, сильнейшее влияние на формирование личности оказывается матерью и отцом. Однако выросшая из этих посылок презумпция важности именно материнской заботы в первые годы жизни ребенка не включает в поле зрения того обстоятельства, что в разных обществах первичная опека осуществляется не обязательно матерями.

Сергей Простаков