В народном голосовании премии «Просветитель» победила книга исследователя мемориальной культуры Николая Эппле «Неудобное прошлое», где он изучает, как общества в разных странах прорабатывали тему государственных преступлений в своей истории. Мы прочитали книгу и пересказываем основные тезисы об осмыслении прошлого из опыта Германии.

Нюрнбергский миф

Эппле делает на Германии особый акцент: именно немецкий опыт стал образцом формирования памяти о трагических событиях прошлого. Нюрнбергский трибунал вообще считается символом правосудия и морального торжества правды над злом. Однако, пишет автор, на самом деле все обстояло несколько сложнее:

«Реальные плоды Нюрнберга и реальное отношение к нему современников сильно отличались от блестящего „Нюрнбергского мифа“».

Нюрнбергский процесс проходил сразу же после войны в 1945–1946 годах, и даже после него немецкое общество было еще крайне далеко от какого-либо консенсуса по поводу нацистского прошлого. Все 1950-е годы популярностью пользовалась доктрина «оставить прошлое позади», согласно которой общество производит некий разрыв со своим прошлым, рисует перед ним финишную черту и начинает жизнь сначала. В первые же послевоенные годы большинство немцев и вовсе выказывало нейтральное отношение к нацистскому режиму, считая главными жертвами войны в первую очередь самих себя.

Эппле объясняет это тем, что в Нюрнберге вся моральная работа по осуждению нацизма выполнялась представителями союзных стран — СССР, США, Великобритании и Франции. То есть справедливость устанавливалась тогда извне, при помощи внешних сил. И хотя Нюрнбергский процесс помог рядовым немцам уяснить, что виновные в страшных преступлениях найдены и наказаны, он никак не затрагивал тему ответственности всего германского общества перед жертвами нацизма.

О реальном осмыслении нацизма в Германии можно говорить лишь в контексте уже 1970-х годов — когда при смене поколений тема преступлений прошлого перестала интересовать только интеллигенцию и стала частью массовой культуры. Символом этой перемены Эппле называет прокат фильма «Холокост», который на момент его выхода в 1978 году посмотрели 48% жителей Западной Германии. В этот же период изучение истории нацистских преступлений стало обязательным элементом школьной программы, а немецкий парламент отменил сроки давности преследований за геноцид евреев.

Ошибка подхода, при котором прошлое без всякого осмысления остается позади, заключается в том, что любое случайное соприкосновение с этим самым прошлым будет бередить старые незажившие раны и вызывать дискомфорт. Эппле пишет, что по своим последствиям такой способ работы с прошлым имеет много схожего с его отрицанием, «которое обрекает индивида и социум на существование <…> в постоянном опасении и оглядке, как бы не вскрылось что-то такое, о чем не хочется помнить и вспоминать».

Чтобы избежать этого, Эппле предлагает вместо финишной черты перед страшными событиями прошлого проводить черту разделительную. То есть не пытаться забыть о прошлом, а, наоборот, установить с ним связь, но только в ином качестве — принять его. Эппле руководствуется здесь идеями из психологии памяти — дисциплины, которая фокусируется на отдельных людях. В ней принятие понимается как готовность человека, не отворачиваясь, посмотреть на трудные для осознания события и факты:

«Только осмыслив и приняв травматическое событие, можно без риска для психики жить дальше».

Ответственность — не вина

Несмотря на то что Нюрнбергский трибунал помог наказать многих преступников, он все равно не снимает вопрос о самостоятельной проработке прошлого теми, кто не был непосредственным участником тех событий. Говоря о том, как потомки жертв и преступников, живущие в одном обществе, могли бы обсуждать прошлое, Эппле предлагает:

«Переместиться с позиции внешнего наблюдателя, обвиняющего, на позицию участника, принимающего ответственность».

Само понятие «ответственность» можно понимать по-разному. Первое понимание — как раз что-то вроде вины, когда нести ответственность — значит, например, предстать перед судом. Но есть и вторая трактовка, когда под ответственностью понимаются нравственные обязательства, которые берет на себя отдельный человек или целое общество, причем добровольно и самостоятельно. В основном эти обязательства — делать все возможное, чтобы не позволить произошедшим преступлениям повториться вновь.

Пример такого подхода виден в словах Дженнифер Тиге — дочери нигерийца и немки, которая однажды узнала о том, что ее дедушка был комендантом концлагеря (ее дедом был Амон Гёт по прозвищу «мясник из Плашова», которого сыграл Рэйф Файнс в фильме «Список Шиндлера». — Прим. ред.). Разумеется, она не виновата в преступлениях предка, но в своей книге «Мой дедушка бы меня расстрелял» она пишет о том, что по-прежнему берет на себя моральные обязательства в контексте преступлений ее родственников:

«Моя ответственность единственно в том, чтобы не переставать говорить об этом».

Не молчать о преступлениях в истории своей страны, не скрывать свершившегося зла — единственный способ, с помощью которого потомки как жертв, так и палачей могут справиться с «неудобным прошлым». И это важно в том числе и с политической точки зрения, ведь для сохранения коллективной идентичности нации нужно спасение не только позитивного, но и негативного опыта. Часто это даже лучше сплачивает людей, усиливает их чувство сопричастности к истории страны. Если же этого не делать, сознание неосужденного, необговоренного зла будет блокировать связь с прошлым и раскалывать общество, делить его на изолированные группы с собственной историей и собственной этикой. В такой ситуации обществу будет сложнее развиваться, а людям внутри этого общества — доверять друг другу.