В издательстве НЛО в серии «Что такое Россия» вышел перевод книги американского историка Дугласа Смита «Бывшие люди» — большого повествования о трагической судьбе представителей высшей российской аристократии накануне и после революции.

Это не академическое исследование. Скорее почти роман, рассчитанный на способность читателя сопереживать, умиляться и ужасаться. Автор книг о любовных связях Екатерины II, русских масонах, а также вышедшей в прошлом году биографии Распутина, Дуглас Смит любит громкие, щекочущие нервы сюжеты с легким оттенком бульварности. В «Бывших людях» эта склонность тоже отчетливо чувствуется. И тем не менее книга эта — вероятно, одна из самых информативных в своей области.

Мы привыкли к тому, что истории русской революции — вне зависимости от того, симпатизируют их авторы большевикам, проклинают их или стараются сохранять нейтралитет,— написаны с точки зрения победителей. Идеологи революции, советские политики и поддерживавшие их силы могут выглядеть зловещими, доведшими страну до катастрофы, но все равно остаются главными героями, протагонистами русской истории первой половины прошлого века. Гибель русского дворянства обычно остается где-то на периферии. О ней не забывают, но в тени громадных процессов 1920–1930-х судьба аристократов редко выходит на первый план. После поражения белой армии они будто бы сходят с исторической сцены, растворяются в массовке.

Смит переворачивает эту логику, он пишет предельно пристрастную, можно сказать, классовую историю России от начала века до конца сталинской эпохи с точки зрения класса проигравшего, поверженного — высшего дворянства. В центре его книги — судьбы двух обширных родов, графов Шереметевых и князей Голицыных. Автор проходит с ними путь от славы, богатства, балов, военных подвигов, дружбы с представителями императорского дома и знаменитыми художниками до нищеты, кочевания из одной хибары в другую, мучительных поисков работы и бесконечных увольнений, ссылок, лагерных строек, застенков ЧК и ОГПУ, безымянных массовых могил.

В «Бывших людях» есть два уровня. Один из них — семейный. Это собственно история Шереметевых, Голицыных, а также Оболенских, Трубецких и других породнившихся с ними знаменитых семей. Смит пытается плести большое романное полотно — со встречами, расставаниями, катастрофами, спасениями, влюбленностями и предательствами. Нельзя сказать, что это ему идеально удается. Он пишет легко и довольно увлекательно. Однако выводит на сцену около сотни персонажей сразу, мало заботясь о масштабе. Поэтому, несмотря на трагические обстоятельства, героям не получается в полной мере сочувствовать. Слишком сложно запомнить, кто есть кто.

Одновременно с тем история этих семей становится фокусом, сквозь который по-новому выглядит история страны. Смит не то чтобы историк особенно оригинальный или глубокий. Однако ему удалось собрать крайне интересный материал. И сам этот материал делает за него работу — заново подсвечивает известные факты и явления. Представители высшей аристократии были теми людьми, что, независимо от взглядов (часто довольно прогрессивных), ярче всего воплощали в себе несправедливость старого, дореволюционного режима. Их истории оказываются способными столь же отчетливо проявить, сделать видимым не только тоталитарную природу, но и все лукавство, двусмысленность режима нового.

Речь не о том, что дворяне больше всех пострадали от власти большевиков — это, конечно, не так (хотя автор и пытается представить их страдание как особенно благородное). Дело в месте, которое они занимали в самом строе советского государства. Те из представителей русской аристократии, что пережили Гражданскую войну, красный террор и не эмигрировали, были слабыми и нищими. Что еще важнее, большая их часть искренне пыталась вписаться в новое общество, служить ему. Их систематическое унижение и уничтожение вплоть до конца 1930-х играло особую ритуальную роль. Оно обеспечивало видимость продолжения классовой борьбы, было необходимо для укрепления и поддержки народной веры в преданность государства идеалам революции.

В середине 1930-х было декларировано построение бесклассового общества, однако внутренний враг сталинскому государству был по-прежнему необходим. В риторике времен Большого террора это место заняли шпионы фашистских и капиталистических государств. Сохранявшие связи с родственниками за границей аристократы идеально подходили на эту роль. Государство нуждалось в «бывших людях» для постоянной мобилизации населения, поддержки чрезвычайного положения.

В книге Смита этот идеологический сюжет далеко не на первом месте. Мотивации властей, ненавистников аристократов, доносчиков и проработчиков интересуют его постольку-поскольку. Они нужны, чтобы оттенить жертвенный героизм самих его персонажей, погибавших, но свято сохранявших любовь к России. Тем не менее его книга позволяет задуматься о некоторых элементах логики ранней советской истории, и этим искупаются многие ее недостатки.