Два тома «Оттепели» маэстро и мэтра критического цеха Сергея Чупринина — труд энциклопедический, каждая из книг — в тысячу с лишним страниц длиной. В первой части («События». — Ред.) дана хронология оттепельной эпохи; от смерти Сталина, в марте 1953-го, до ввода советских танков в Прагу в августе 1968-го — с цитатами из дневников, мемуаров и документов. Во второй («Действующие лица». — Ред.) в расставленных декорациях начинают действовать участники оттепельных процессов — поэты, писатели, филологи, редакторы, переводчики, чиновники общим числом 358.

Вообще-то выпуск энциклопедии — труд коллективный, даже гению освоить такое количество информации, дат, имен и событий не по силам, но Сергей Чупринин ухитрился. Хитрость заключается в том, что том «Действующие лица» никак не энциклопедия, не сборник мелким шрифтом набранных сухих и информативных статей, нет.

Перед нами — изысканная коллекция в свободной манере написанных и увлекательных эссе, тем не менее весьма информативных, но отнюдь не сухих. Ни одного из своих героев Сергей Чупринин не загоняет в энциклопедическую матрицу, он просто рассказывает о них их истории. Со своей то теплой, то ироничной интонацией: «То, что черт догадал его родиться в России с душою и талантом, О. понимал как личное несчастье» — так начинается статья про автора «Трех толстяков», Юрия Карловича Олешу (1899–1960). «Молодость, видимо, и в самом деле легкомысленна и влюбчива, так что Л., еще не закончив учебу на отделении критики Литературного института, успела дважды побывать замужем» — этим рассуждением открывается статья о Евгении Семеновне Ласкиной (1914–1991), сегодня почти забытой, служившей редактором журнала «Москва». Это благодаря ей здесь появились одна из первых в СССР публикация Ходасевича, а также тексты Заболоцкого, Шаламова, Слуцкого, Липкина, отчасти и «Мастер и Маргарита» Булгакова. Когда тебе в первых строках сообщают о чьих-то замужествах (вторым мужем Ласкиной был Константин Симонов), невольно расслабляешься и оказываешься не в библиотеке, не в аудитории, а внезапно за дружеским столом, за которым Сергей Иванович, сам свидетель жизней тех, о ком пишет, а многих и собеседник, внимательно поглядывая на тебя, рассказывает. Улыбаясь, огорчаясь, изредка — брезгливо морщась.

В предуведомлении к тому Сергей Чупринин напоминает, что это «книга для чтения». Так и есть. И чтения захватывающего, потому что сквозь краткие биографии попавших сюда героев — Федора Абрамова, Василия Аксенова, Маргариты Алигер, Сергея Бочарова, Виктора Дувакина, Владимира Дудинцева, Виктора и Всеволода Некрасовых, Станислава Рассадина, Михаила Светлова, Андрея Синявского, Константина Федина, Геннадия Шпаликова, Ефима Эткинда — всех не назовешь — проступает лик эпохи.

Страшный лик. Потепление потеплением, весна весной, но не слишком уютная это весна, с морозами и ледяными бурями.

Несмотря на возвращение репрессированных, на неслыханные прежде издания, альманах «Литературная Москва», например, история которого вошла в прилагающуюся к двум томам книгу статей того же автора «Оттепель как неповиновение» (М.: НЛО, 2023), на немыслимые прежде выставки (Роберта Фалька или Анатолия Зверева), невозможные еще недавно спектакли, концерты, публикации сборников Ахматовой и Мандельштама, невзирая на все эти благие изменения, в центре всех процессов неизменно остается борьба литераторов с государственной машиной, их отчаянное противостояние молоху идеологии.

Мы отвыкли, мы забыли, Чупринин напоминает: за каждой шумной оттепельной публикацией «Одного дня Ивана Денисовича» ли, «Теркина на том свете» или «Не хлебом единым» стояли изнурительные сражения с монстром Главлита (цензурный орган в СССР), с идеологической комиссией и прочими отделами ЦК КПСС, с потоками доносов, разгромных статей в печати, закрытых и публичных партийных проработок и прочей смертносной дребедени. Сколько уничтожавших литературу и ее создателей решений было принято, и не анонимных, сколько в этой борьбе пало жертв, сколько текстов так и не пробилось к читателю, а попутно судеб было сломано — об этом дает свои свидетельские показания Сергей Чупринин. Не забыв рассказать и о том, сколько смелых, порядочных, профессиональных людей скрывалось за историями побед. Например, автор знаменитой «Гренады» Михаил Светлов, сказавший Варламу Шаламову при встрече: «Я, может быть, плохой поэт, но я никогда ни на кого не донес, ни на кого ничего не написал». «Я подумал, — добавляет Шаламов, — что для тех лет это немалая заслуга — потрудней, пожалуй, чем написать «Гренаду». Или критик Андрей Турков (1924–2016), просветитель, написавший десятки книги о любимых авторах: Заболоцком, Твардовском, Луговском, Чехове и Блоке, умных и познавательных. Да, «Оттепель» Сергея Чупринина — это еще и Человеческая комедия, рассказанная на обширном литературном материале, в которой соединяется честность и ограниченность, славолюбие и благородство, мужество и трусость — чего стоит судьба того же Александра Фадеева или, напротив, Евгения Евтушенко и Андрея Вознесенского.

Эпоха оттепели давно в прошлом, и один за другим уходят ее живые свидетели. Сергей Чупринин сберегает для нас эту исчезнувшую жизнь и ее участников, храня верность главному призванию любого историка литературы: противостоять мифологизации, романтизации, а значит, забвению и деформации фактов. Благодаря фундаментальным работам Чупринина вдохновенные лица поэтов из «Заставы Ильича» Марлена Хуциева дополнились плотной и разномастной толпой совсем иных образов и лиц того мучительного, но все-таки счастливого времени.

Источник: Горби