Зная немного Ирину Григорьевну, могу сказать: сегодня она не одинока и к новым знакомствам располагается весьма охотно, но мгновенно остывает, если обнаруживает, что человек не ее «группы крови», притворяться не будет, даже если эта встреча сулит какую-то выгоду, говорит: «Себе дороже». Дороже чего? Совести, комфорта, успеха, служебного положения? Дело в том, что Ирина Мягкова принадлежит к поколению детей войны. Значит, ее сознание формировалось в постоянном ожидании неминуемой катастрофы, и необходимо было обладать большой выдержкой, чтобы справиться со страхом и противостоять паническому состоянию.

 Пропаганда пропагандой, хождение пионерским строем под звуки барабана, это одно, а вот самовоспитание, умение терпеть и верить – совсем другое. Вы никогда не замечали, что представители этого поколения, как привило, неприхотливы в быту, им, фактически мало надо, главное, чтобы не ущемлялись права человека, а отсутствие колбасы на прилавках можно пережить, как и один туалет на шесть, семь, восемь комнат в коммуналке. 

Именно в такой многонаселенной квартире в самом центре Москвы и прошло детство, отрочество и юность Ирины, вначале школьницы, потом студентки филфака под руководством красавицы мамы, входящей в интеллигентные круги, и папы, не всегда понимающего маму и потому отправляющегося в длительные командировки куда-нибудь подальше от столицы. 

В то время, отнюдь не «золотой» и упорно сохраняющей свой патриархальный облик, от которого, увы, ничего не осталось. Так что сейчас, можно сказать, Ирина Григорьевна живет в чужом городе, а тот прежний остался в воспоминаниях. 

Именно эти воспоминания о людях той поры, их привычках и пристрастиях, Мягкова передает в книги, напоминающей своеобразный дневник времени. Порой это горькие воспоминания, связанные с болезнями, которым были подвержены многие дети войны от недоедания и отсутствия витаминов, но чаще – исследовательские, с психологическими портретами современников, известных и малоизвестных, позволяющих верить, что талантливых, интересных людей больше, чем скучных и ординарных.

К счастью, интеллигентам – альтруистам было суждено пережить и вдохнуть воздух свободы в период Оттепели, где они «застряли» навсегда и потом в период стагнации и «закручивании гаек» никогда не изменяли своим духовным ценностям и старались не идти против совести.

Не все, конечно, но Ирина Григорьевна всегда чувствовала, где белое, и где черное, и всегда покидала те места, где совершалось предательство, а потому слово «карьера» было не для нее. Нет, она не была диссиденткой, и оказавшись во Франции в длительной служебной командировке даже не подумала остаться в любимом Париже при абсолютном знании языка, потому что, как пишет в книге: «Там бы я была для всех чужая». Вот это состояние «чужой» преследует ее всю жизнь, начиная с детской игры, затеянной мамой, под названием: «чужая девочка». Иными словами – особенная, непохожая на других, со своим стержнем.

Ну, а в нашей стране – личностям всегда было тяжело, особо они не приветствовались, потому что самостоятельные суждения чреваты лишними хлопотами, да и как поступать со свободным мировоззрением никто не знает, вдруг это нарушит привычный порядок вещей. Я благодарна Ирине Мягковой, что она рассказала о своих отношениях с великим режиссером Анатолием Эфросом и не побоялась написать о безобразном поведении артистов, которые сживали со свету Эфроса, когда он пришел на Таганку в момент изгнания Юрия Любимова из страны.

И, в конце концов, довели до инфаркта. Кто бы знал в тот период, когда уже не стало Эфроса, и Любимов вернулся в родной коллектив, что его же сподвижники через десятилетия восстанут из-за какой-то чепухи против создателя театра и тот окажется в роли свободного художника… Недаром говорят: судьбу не обманешь. 

Думаю это книгу, изданную «Новым литературным обозрением» будет интересно прочитать не только коллегам Ирины Мягковой и ее поколению, но и новому. Ибо история идет спиралями, и прошлое, если даже мы того не хотим, вторгается в современную жизнь, и «чужие девочки» пытаются понять почему им так неуютно на этом празднике жизни.

 

Автор :  Любовь ЛЕБЕДЬ