Известный художник, врач по образованию, Леонид Тишков, как и многие, оказался между Сциллой и Харибдой. Ему повезло – операцию по удалению злокачественной опухоли успели сделать в больнице Медицинской Академии им. Сеченова. А на следующий день в клинику пришел приказ сверху: плановые операции свернуть, всех пациентов отпустить домой. О том, как сохранить себя в сложные времена, о медицине на передовой, о значении изоляции и будущем мира и искусства, Леонид Тишков рассказывает «МК».

– Художник должен работать в разных условиях, – говорил Леонид «МК», ещё находясь в больнице. – В полевых, в мастерской или дома, в больнице… Художник не может выбирать, он должен оставаться всегда художником. Я заболел, рисовать сил не было, но взял с собой блокнот, мой любимый «молескин». Когда почувствовал себя лучше, сделал несколько набросков, а так здесь, конечно, не до этого. Когда лежишь и ждешь операции, всякие идеи приходят, разные мысли, но реальная жизнь сильнее.

– Во многих странах плановые операции отменены, банально к зубному нельзя сходить. Хоть аппендицит сам себе вырезай. А у нас народ мучается от скуки на карантине. Как из больничной палаты для вас выглядит ситуация?

– Я по образованию врач. Поэтому здесь - в больнице Медицинской Академии им. Сеченова, я закончил как раз этот институт много лет назад. И не разочаровался: качество медицины и отношение к людям остается на уровне. Первую операцию делали здесь же в январе. На гистологии выяснилось, что это злокачественная опухоль и требуется более расширенная операция. Я ждал, когда меня возьмут сюда. А тут началась эпидемия, но врачи продолжали делать плановые операции. И моя операция была запланирована, а потом пришла информация, что клинику перепрофилируют в стационар и будут принимать больных с COVID. Я сидел на чемоданчике и ждал. Позвонил моя врач и сказала: «Приезжайте завтра, нам дали еще две недели». Хочу сказать, что раком болеет несоизмеримо больше людей, чем вирусом. Смертельность от рака очень высокая, врачи это понимают. Передо мной прошло много судеб людей с этой болезнью. Единственная тут опора – хороший хирург.

– То есть хирурги сейчас делают операции в авральном режиме?

– Не думаю, но все напряжены. Они проводят две-три операции в день. Торакальное отделение, которым заведует доктор медицинских наук Владимир Дмитриевич Паршин, тоже выпускник 1 ММИ им. И.М. Сеченова, лечит очень сложные случаи, это прежде всего трахея, бронхи, легкие. Сотрудники отделения все - единая команда высшего класса, от младшего персонала до хирургов, работает так, всем бы поучиться. Понимаете, ни одного синяка на моих венах, а сколько катетеров поставили.

– А какая-то подготовка по перепрофилированию идет?

– В нашем отделении есть кислород, дополняют по койке, убирают тумбочки, ставят посты у каждой палаты. Мы с моим соседом остались вдвоем, готовы были помочь, но самая главная помощь сейчас – быстрее встать на ноги и уйти домой! Сейчас я оказался между Сциллой и Харибдой - операция на легких и вирус за окном. Выписали нескольких, кто ждал операции, но не дождался – это большой стресс. Человека приготовили, у него на руках пачка исследований, клизму поставили, он сидит на кровати и ждет каталку. Приходит врач и говорит – так и так, последовал указ, операции не будет. Врачи сами в подвешенном состоянии, но продолжают делать свое дело. Я, думаю, они справятся, вижу, что они готовы ко всему. Это похоже на мобилизацию, и они все как один идут в бой! А я как художник наблюдаю, рисую, как карандаш стал в руке держаться. Вот сидит Алексей, ждет каталку в операционную, а тут – бац, все, ничего не будет. Я пока лежал здесь – издательство отправило мой роман в типографию.

– Роман? О чем он?

– Называется «Взгляни на дом свой». Это и биография, и фантасмагория, и поэзия. С иллюстрациями, которые я успел нарисовать до болезни.

– Актуально. Сейчас люди взглянули на свои дома иначе – там теперь вся жизнь.

– Я пишу о доме своего детства на Урале. Для меня это уже рай. Если бы не было проблем со здоровьем, я бы поехал на Урал. У меня там есть небольшая квартирка в 18 "квадратов". Я бы замечательно там спрятался. Иногда бы выходил в лес, гулял, рисовал. Я там обычно больше рисую. Для меня сейчас что-то недостижимое оказаться дома.

– Самоизоляция стала мечтой?

– Да. Для меня это спасение. Надеюсь, меня выпишут без осложнений, ведь торопливость здесь ни к чему. Надо удалять дренажи, я подключен к электрической помпе, которая удаляет жидкость из плевральной полости. Хотелось бы, чтобы закончилось все хорошо, чтобы нас всех выписали и мы спокойно закрылись на карантине. Это самое лучшее - оказаться дома. Я надеюсь провести карантин в моей московской квартире. Если будет ноутбук с вай-фай и блокнот, этого достаточно для работы. Я всегда работал на удалёнке. В течение моей болезни я подготовил инсталляцию для триенале Итихара в Японии, которая должна была открыться 19 марта. В связи с эпидемией ее перенесли на год.

– Несмотря на отмену, инсталляция уже готова?

– Да. Одна из работ называется «Мои луны всегда со мной». Это семь чемоданов на колесиках, на которых стоят семь лун в разных фазах. Они находятся на перроне старинной действующей станции. Это дорога Комината в провинции Чиба. Это железная дорога-музей, сохраненная с 1960-х годов. Там ходят разноцветные «паровозики из Ромашково». Работают кондукторы, которые свистят в свисток, когда открывают и закрывают двери. Там люди едут через поля цветущего желтого репса, мимо вишневых и сливовых цветущих деревьев. Потрясающе красиво. Триеннале связано в этом году с железной дорогой. Все художники работают на станциях. На каждой остановке – сюрприз. А сами станции маленькие и деревянные – совершенная ностальгия. Многие японцы, особенно из Токио, любят туда приезжать каждую весну. А когда триеннале – там праздник. Это международный проект, там участвуют очень большие художники. Из российских – Александр Пономарев, Владимир Наседкин, Таня Баданина и я. Идея – путешествия в космос по железной дороге. Под мои инсталляции отдали семь станций.

– Воплощаете мечту полета в космос прямо на поезде?

– Да… Там есть станция Мураками, например. Оказалось, что у всех местных фамилия Мураками. Это как у нас Иванов. Я представил себе космонавта с нашивкой «Мураками». Это его последний полет на Луну, он купил билет и ждет поезда. А на станции неоновая надпись - Tickets to the moon. И когда зритель входит на станцию, как будто из прошлого века, вдруг начинает играть незабвенный хит «Ticket to the moon» британской рок-группы «Electric light orchestra». Интерактивная инсталляция сделана для пассажира, который едет и видит: на станции сидит космонавт, на следующей – «Кубический метр космоса» (стальной куб со звездами), затем – «Луна Басё», пень криптомерии со светом внутри, висящий на стене и так далее. Теперь этот проект отложили на год. А нашивку сделали для космонавта с моей фамилией, хорошо, что отложили мой полет на 2021 год…А то бы я уже улетел на Луну.

– Сейчас мир на паузе. Многим, может, хотелось бы улететь в космос, но не для того, чтобы узнать, какова вечность, а просто подальше от Земли. Как это изменит нас и искусство?

– На самом деле, цивилизация нас к этому уже подготовила благодаря всемирной сети Интернет. Мы можем общаться, делать важные дела, не выходя из дома. Поэтому мне кажется, это не гром среди ясного неба. Вся эволюция маленькими шажками готовит нас к тому, что мы станем разобщенными. Сообщества будут выглядеть не картинкой, а взаимодействием через какие-то новые связи. Но родственные связи, общественные, социальные не разрушаются, потому что активность продолжается. Художники – одна из самых пострадавших групп. Потому что искусство должно жить, находить зрителя, иногда покупателя. А сейчас все это провалилось. Но еще лет пять назад стали появляться онлайн-галереи, все уходит в онлайн. Думаю, что нельзя концентрироваться, наращивать мегаполисы. Россия приспособлена для того, чтобы здесь люди жили в небольших поселениях. Будущее России мне видится оптимистично, потому что много территории и ресурсов. Теперь люди сто раз задумаются, ехать ли в Москву, искать ли там счастье.

Когда кончится карантин, мы будем выходить из состояния изоляции постепенно, как нужно выходить из, например, многодневного голодания. Будем медленно увеличивать социальную активность, с осторожностью. Может, приучимся мыть руки, соблюдать дистанцию, в том числе на вернисажах. Старые привычки уйдут, всё будет более духовным, все будет потише, без каких-то безумных концертов в непроветриваемых залах… Хотелось бы видеть это все на открытом воздухе, в полях, на природе. Нужно будет преодолевать гиподинамию, которая наступит. Придет эра здорового образа жизни, люди будут больше бегать, больше заниматься спортом, питаться здоровой пищей, думать об экологии. О душе задумаются…

Мария Москвичева