«Свое время» — вторая автобиографическая книга Александра Бараша. Первая, «Счастливое детство», вышла восемь лет назад и, как нетрудно догадаться, посвящена детским годам автора. Как видим, оба текста названы тем или иным расхожим выражением, которое должно значить слишком много, а на деле не значит ничего: в повседневной речи «счастливое детство» уже давно приобрело иронический оттенок и не вызывает ассоциаций со своим кошмарным первоисточником, а эвфемизм «свое время» лишь подчеркивает зависимость личности от социального порядка, из которого и выделяется это самое свое или, как еще говорят, свободное время (кроме того, оно связано и с проблематикой памяти, что имеет самое непосредственное отношение к прозаическим книгам Бараша). После прочтения этих текстов становится ясно, что уже в названии заложен конфликт, значимый для прозы Бараша: исследование себя на фоне пунктирно выписанных реалий позднесоветского времени. По словам Данилы Давыдова, Бараш «расставляет дополнительные смыслы на том поле, где уже практически все устроено»: имеется в виду некоторое представление о различных периодах жизни человека, обретающего в этой прозе конкретность именно на позднесоветском материале. При разговоре о нем Бараш не скрывает некоторой брезгливости, но ностальгическая нота и стремление к интроспекции побеждают: «Выйти из метро на “Баррикадной”, подняться по улице мимо сталинской высотки, перейти Садовое кольцо у место его впадения в Площадь Восстания, слева Замок Дракулы — особняк Берии… и по узкому тротуару — к колоннам Дворца Снежной Королевы, то бишь советской литературы, где из осколков разбитого зеркала русской революции, отражающего действительность, данную нам в ощущении отмороженности, бывшие мальчики Каи, украденные у своих ненаписанных настоящих книг, пытаются сложить слово “соцреализм”».

Цитируемые слова — о литературных утренниках в Центральном доме литераторов, где юный Александр Бараш получил первое представление о литературе. Оно, так сказать, явилось в лицах наблюдаемых им «живых поэтов», классиков советской литературы Павла Антокольского и Давида Самойлова, в чьи ряды затесалась и Олеся Николаева. Надо отметить, Бараш вовсе не дистанцируется от советской поэзии, но рассматривает ее вершинные достижения так же внимательно, как и тексты неподцензурных авторов. Позднее Бараш проходит все причитающиеся автору 1980‑х годов этапы, скажем так, творческого пути: литературное объединение «Магистраль», в котором «было тихо и покойно, как в провинциальном буфете», литературные салоны (так называется одна из глав) и, наконец, широкий контекст неподцензурной словесности конца 1970‑х и 1980‑х годов. Бараш не стремится к обобщениям, но и не пытается избавиться от аналитического взгляда, пусть и подчеркнуто частного, как говорил другой автор, примерно в то же время двигавшийся по направлению к Нобелевской премии. По сути, «Свое время» — это (еще один) частный взгляд на литературную эпоху, чьи следы практически неразличимы, но еще не стали предметом пристального исследования. Почти все упомянутые фигуранты так или иначе прославились, некоторые вовсе исчезли из публичного поля. Что касается самого Бараша, то удивительно, насколько не совпадают его ранние тексты и сегодняшние стихи: кажется, ничего не предвещают в циничных, инкрустированных элементами соц‑арта и, будем честны, откровенно слабых текстах пронзительных и внимательных стихов 1990–2000‑х, собранных в книгах «Панический полдень» или «Итинерарий». Разумеется, автором проделана огромная внутренняя работа, биографической (внешней) рамкой которой является отъезд в 1989 году в Израиль, ставший — наряду с местными no man’s land — основным фоном для его зрелых текстов (в частности, «Мы шли по щиколотку в малахитовой воде» и «Кофе у автовокзала», приведенных в книге).

Отдельно стоит сказать и о другой теме, возникающей в книге «Свое время». Речь идет о намечавшемся взаимодействии между неподцензурной поэзией и рок‑культурой: одна из глав посвящена краткому анализу творчества и имиджа таких разных представителей «русского рока», как Борис Гребенщиков и Петр Мамонов, чьи «квартирники» Бараш проводил в 1980‑х годах. Примерно в то же время состоялось и его знакомство с Олегом Нестеровым: немного игривые, но не лишенные трагизма тексты Бараша очень кстати подошли к «хорошо сделанной» музыке группы «Мегаполис». Надо сказать, что это сотрудничество продолжается по сей день.