Сборник Тадтаева (хотя сам он определяет его как роман в рассказах — имея в виду, видимо, линейное развитие своего героя) чем-то похож на дембельский альбом. Только хозяин его ниоткуда и никуда не возвращается, а участвует в перманентной войне, которая разворачивается там, где он живет (иногда в буквальном смысле: в одном из эпизодов танк проезжает прямо за стенами его дома). В остальном же — рассказы здесь коротки и вмещают иногда лишь одну историю, под которую можно было бы отдать разворот в альбоме. А главное, почти каждый из них посвящен кому-то одному — другу, соседу или известному на весь город человеку, — и большинства из них уже нет в живых.

Прозу о военных действиях, произошедших не столь давно (а такими можно, конечно, считать и те, что случились в начале 1990-х), всегда трудно читать, и рассказы Тадтаева не исключение, хотя это не первая его книга про обстрелы Цхинвала сразу после распада Союза. Не потому, что оценивать события еще рано, скорее так: даже просто пересказать, что там происходило, довольно трудно, а найти для этого прием и форму — еще тяжелее. Ту форму, которую уже давно нащупал автор, наверное, назовут мужской (без реверансов и лишних слов) прозой; но и в ней все равно ощущается какая-то тихая истерика, беспомощное метание по воспоминаниям — когда высказать вслух важнее, чем осмыслить.

И при этом на каком-то этапе чтения вдруг начинаешь улавливать концепт. Обрывистые абзацы длиной в предложение, резкие переходы от одной локации к другой, полное отсутствие логических концовок дают ощущение непрекращающейся беготни, настороженного бодрствования — когда постоянно приходится быть начеку. Книга не очень большая, но вот это повествование в скачущем режиме изматывает уже к середине гораздо сильнее, чем сумасшедшее мелькание перед глазами пистолетов, гранат и неопознанных трупов. Даже болты и гвозди в плове уже не удивляют изнуренного читателя.

Да, осмысливать всё это мы будем потом, позже. Устанавливать правду тоже занятие сомнительное. А вот передать эмоциональное состояние очевидцев и участников боевых действий мы можем, и делать это надо, наоборот, как можно раньше. Вот Тадтаев и делает.