Лингвист и переводчик Катарина Венцль приехала в Москву в 1994 году и два с половиной года проучилась в аспирантуре Института русского языка РАН. Все это время она писала диссертацию на тему «Идиомы в русском политическом дискурсе» и дневник. В нем Венцль с фотографической безжалостностью фиксировала жизнь московских тараканов, алкоголиков, бабуль, букинистов и акционистов. Практически лишенный оценок и обобщений «Московский дневник», изданный в НЛО в 2012 году, сегодня кажется одним из самых убедительных описаний московской жизни середины 90-х, точность которого подкрепляется при прочтении особым чувством ностальгической тошноты.

 

1

Парадокс пребывания иностранца в России — чем лучше ты говоришь по-русски, тем тебе хуже. Хуже всего, когда тебя принимают за русского. Если говоришь по-английски или с ходу заявляешь, что ты — иностранец, то с тобой обращаются гораздо лучше.

2

На Лобное место залезает человек, несмотря на мороз, одетый в одни боксерские трусы и перчатки. Встав в самой середине Лобного места, он начинает подпрыгивать, махать кулаками в перчатках и голосить, багровея лицом: «Ельцин, приходи, Ельцин, приходи!» Ельцин не приходит, зато минут через пять подъезжает милицейская машина и останавливается перед Лобным местом. Из машины выходят два милиционера. Они отпирают ключом калитку, поднимаются на Лобное место и стаскивают оттуда все подпрыгивающего, но голосящего уже тише художника Бренера.

3

На фоне семи кранов над котлованом, вырытом на месте бассейна «Москва», воздвигли синий барак, на нем есть надпись, напоминающая транспарант с лозунгом: Христос воскресе. Воистину воскресе.

4

По пути к метро я захожу на рынок. Солнце освещает сочные листья салата. У одной бабули я покупаю кинзу, хотя кинзу не люблю. Есть бабули, которым отказать невозможно.

5

Пара немецкой обуви в магазине «Саламандер» стоит половину российской месячной зарплаты.

6

Из-за прилавка Дома книги выразительно накрашенная продавщица с томным, несколько помешанным взглядом грубо кричит на покупателей. Сторожит товар, чтоб только не покупали.

7

Холод в отделе бешеный. Пальцы деревенеют. Живешь от одной чашки чая до другой.

8

Я съезжаю с квартиры на Беломорской. Соседи с тем же любопытством наблюдают за моим отъездом, как и год назад за моим приездом. За год моего проживания в их доме мы ничего не узнали друг о друге.

9

Купив в кассе Третьяковской галереи три «русских» билета по 10 тысяч рублей, я задумываюсь над тем, как провести родителей мимо женщин-смотрительниц. Мама, в радостном ожидании предвкушая ознакомление с великой русской живописью, сияет <...>. «Не улыбайся так,— шепчу я ей <...>.— С такой улыбкой тебя на расстоянии ста километров вычислят как иностранку. Ты лучше строй какую-нибудь физиономию, озабоченную, брюзгливую. И молчи на входе. Смотри в воздух, мимо них. Не надо пялиться им в глаза».

10

Притом что дядя Володя, выросший в закрытой стране, никогда не жаждал познакомиться с иностранцами, он, раз уж они сами воплотились, к ним стал выказывать неуклюжее любопытство как к экзотическим зверям, которых все хочется пощупать.

11

Взгляды на тараканов расходятся. Кто утверждает, что они — чистоплотны, об их существовании не стоит и думать, нужно просто их принять, кто — что умны и смекалисты, их надо воспитывать и дрессировать, кто — что хитрые сволочи и страшно устойчивы ко всему на свете, в частности к ядовитым порошкам и аэрозолям, шарикам и карандашам, кто — что злопамятны и за все отомстят.

12

Из окна одного из домов на Старом Арбате раздается голос Окуджавы. Сегодня — день его смерти. Его поминают, прокручивая его записи. Под окнами прохожие слушают с благоговением, почтением.

13

Мне пришло письмо от зэка из Норильска. Чего именно он от меня хочет, непонятно. Наверное, просто поделиться опытом. Доверив мне, что он — «мужчина нормального телосложения в активном возрасте Христа», он повествует, что всю жизнь прожил в «коммуналках» — в детском садике, в школе, после школы в ПТУ, затем в тюрьме и лагере.

14

Десять аргументов против любви к русскому мужчине легко собрать. Найти хоть одну причину «за» гораздо труднее.

15

Поход в Театр Советской армии как троеборье. Рукопашный бой в гардеробе, бег по красным коврам, тянущимся по лестницам, будто гоночные дорожки, борьба за, конечно же, занятые места.

16

Зимой все старушки в округе без конца сидят дома. Им деваться некуда.

Составитель: Андрей Борзенко