Книга литературоведа Ирины Шевеленко может показаться немного академичной, погруженной в маловажные для неспециалиста детали, однако она предлагает крайне интересный и непривычный взгляд на русскую культуру начала прошлого века. Эпоху довоенного модернизма принято считать временем, когда Россия перестала восприниматься миром как провинция, превратилась в полноценного участника большой европейской культуры. Шевеленко смотрит на это время с прямо противоположной стороны: как на эпоху отделения от Европы, поисков национальной идеи, в процессе которых культурные элиты были иногда союзниками, а иногда конкурентами официального патриотизма. Интересующий ее период: с рубежа веков до начала Первой мировой. К этому времени уже казалось, что русский национализм существовал всегда. Однако процесс изобретения якобы вековой традиции напряженно шел в предыдущие десятилетия. Образованные классы, еще недавно ориентированные на западноевропейскую культуру, пытались заново придумать себя как русские: найти идеи и образы, которые объединят элиту с «простым народом» в единую нацию, будут способны представлять Россию как обладательницу собственной великой истории перед остальным миром. Шевеленко описывает впечатляющее разнообразие этих поисков. Ремизов, Городецкий и другие эксцентрики приносят в литературу русскую мифологию (выдумывая по дороге добрую ее половину). Искусствоведы «открывают» иконы: из области ремесленного производства они превращаются в искусство, сравнимое с живописью европейского Возрождения. Одновременно наследниками иконописной традиции объявляют себя авангардисты, представляющие отказ от линейной перспективы символом национального искусства. Вячеслав Иванов ищет соборности, молодой Хлебников обращается к идеям всеславянского языка, Рерих призывает к уходу еще глубже — к первобытной архаике. И конечно же, Дягилев с компанией изобретают модернистский русский балет — эффектный образ синкретического действа, древней мистерии, использующей все средства новейшего авангарда, чтобы представить миру неведомую мощь русской цивилизации. Книга Шевеленко — не искусствоведческое исследование, скорее археологическое: ее интересуют не столько сами произведения, сколько идеология — поиски художников, теоретиков и критиков, в процессе которых всего за пару десятилетий появилась такая вещь, как «русское искусство».