Почему современное общество одержимо смертью, а главное — зачем? Ответы на эти вопросы вы найдете в книге Дины Хапаевой «Занимательная смерть: развлечения эпохи постгуманизма», которая совсем скоро выйдет в издательстве «НЛО». А пока предлагаем ознакомиться с фрагментом, посвященным танатологии и вампиризму вселенной Гарри Поттера.

Дина Хапаева. Занимательная смерть: развлечения эпохи постгуманизма. М.: Новое литературное обозрение, 2020. Перевод с английского Д. Ускова и Л. Житковой

Книги о Гарри Поттере были написаны в конце 1990-х, когда популярность вампиров как в художественной литературе, так и в киноиндустрии набирала обороты. Неужели Ролинг, при всем ее экономическом чутье, упустила счастливую возможность ввести в свои книги таких перспективных персонажей? Или Поттериана стала еще одной игровой площадкой для вампиров? Здесь мы проанализируем различные профили икон поп-культуры, собранных Ролинг в ее протагонисте, и выясним, какой именно образ вырисовывается из всех этих «оттенков серого».

На первый взгляд создается впечатление, что вампиры в серии — существа маргинальные, хотя упоминания о них появляются довольно рано. Это и разговоры об учебнике «Путешествия с вампирами» и о «неприятности», приключившейся с профессором Квирреллом при встрече с вампирами в Южной Европе, и слухи о том, что очередным учителем курса «Защита от Темных Искусств» мог бы стать вампир, — догадка, приятно удивившая студентов, которые это слышали. Дементоры зачастую трактуются как вампиры, поскольку они обладают некоторыми вампирскими качествами. Подобно вампирам в книге Сергея Лукьяненко «Ночной дозор», они высасывают радость из своих жертв и по описанию очень похожи на ходячих мертвецов с пустыми глазницами и зияющими отверстиями вместо ртов.

Является ли вампиром зловещий колдун Волан-де-Морт? О его имени часто говорится, что оно предположительно имеет вампирическое происхождение: в переводе с французского «Vol-de-mort» означает «Полет смерти», а это уже напоминание о том, что вампиров традиционно изображают с такими же крыльями, как у летучих мышей. Волан-де-Морт тоже полумертвец, у него «нет тела». У него есть «полжизни, проклятой жизни», что звучит весьма вампирично. О себе Волан-де-Морт говорит, что он «стал меньше, чем дух, чем самое захудалое привидение», а Дамблдор утверждает, что, раз Волан-де-Морт «не является живым существом в полном смысле этого слова, его нельзя убить». Также мы узнаем, что Волан-де-Морту нужна кровь Гарри, чтобы вновь обрести тело. Сцены кровопития предстают перед читателями во всем зверином натурализме — столь же наглядно, как и все, что, пожалуй, могли бы предложить современные вампирские хроники:

Гарри не мог ему воспротивиться — слишком крепко был связан. Скосив глаза, тщетно пытаясь выпутаться из веревок, увидел, как трясется серебряный кинжал в оставшейся руке Хвоста. Острый конец проколол кожу на сгибе локтя, и по разорванной мантии потекла теплая кровь. Все еще хрипло дыша от боли, Хвост вынул из кармана стеклянный пузырек и поднес к ране Гарри, пузырек быстро наполнился. Пошатываясь, Хвост вернулся к котлу и плеснул в него кровь.

Подавляющее большинство критиков, согласных с тем, что Волан-де-Морт является «классическим архетипическим персонажем романа ужасов — вампиром», считают его полной противоположностью Гарри и его законченным антагонистом. Аннет Клэмп, например, утверждает, что одной из величайших заслуг Ролинг является то, что она сделала «добро гораздо интереснее и привлекательнее, чем зло». Но так ли это на самом деле — или существует альтернативная интерпретация образа Гарри Поттера?

С тех пор как Гарри в «Философском камне» увидел, как Волан-де-Морт пьет кровь единорога, он начал страдать сильными головными болями, и ему стали периодически сниться кошмары о вампирах-кровопийцах. В одном из эпизодов Гермиона пробует леденцы со вкусом крови и говорит Рону, что «Гарри они уж точно не понравятся. И цвет, и вкус скорее для упырей, чем для людей» (замечание, казалось бы, совершенно не связанное в этом эпизоде ни с чем иным). Однако позднее мы узнаем, что Гарри прекрасно справляется с заданием, смешивая Напиток Живой Смерти (еще одно наименование вампира?). На самом деле это единственное зелье, которое ему удалось приготовить идеально, к величайшему изумлению его учителя и друзей. Мы также знаем, что Воланд-де-Морт намерен достичь бессмертия, убив Гарри, и знаем, что ему нужна его кровь. Как мы только что видели, Ролинг показывает, как он пьет кровь Гарри в книге «Кубок огня». Она подчеркивает, что кровь Гарри теперь течет в жилах Волан-де-Морта: «Он испил твоей крови и тем самым восстановил свое живое тело!»

Бессмертие — одна из часто называемых причин растущей в последнее время популярности вампиров — является в Поттериане предметом немалой озабоченности. Его жаждут все самые сильные персонажи, включая Дамблдора и Волан-де-Морта. Автор абсолютно бесхитростен (чтобы не сказать настойчив) в использовании феникса как символа бессмертия и возвращения к жизни после гибели: тайное общество, созданное для борьбы с Волан-де-Мортом, называется Орден Феникса; феникс во многих случаях спасает жизнь Гарри, а в волшебные палочки Волан-де-Морта и Гарри вложены перышки одного и того же феникса. Как только Гарри достигнет бессмертия, его будут величать «достойным обладателем Даров Смерти» и «настоящим Повелителем смерти». И он вернется к жизни как восставший из мертвых. (Ролинг даже заставляет его принимать почести от портретов умерших директоров и директрис Хогвартса.) Как уже говорилось в предыдущей главе, бессмертие — это самое обычное свойство вампира в современных вампирских хрониках: достаточно дать себя укусить вампиру, чтобы «обратиться», — и будешь жить вечно. Сюжетная дуга всех семи книг достигает кульминации в убийстве Гарри: «Я дал ему убить себя, — сказал Гарри, — так ведь? — Да. — Дамблдор утвердительно кивнул». Значит ли это, что Гарри тоже был обращен?

Есть и другие параллели между историей о Гарри Поттере и вампирскими хрониками, которые подкрепляют такую интерпретацию. Подобно протагонистам этих хроник — Белле Свон в «Сумерках» или Елене Гилберт в «Дневниках вампира», — Гарри постоянно появляется то истекая кровью, то израненный, то страдая от дикой боли, то подвергаясь истязаниям, то прячась или убегая от погони. Вся история об этом грустном сироте вращается вокруг его попыток избежать насильственной смерти, и его смерть является истинной кульминацией сюжета. Она играет чрезвычайно важную роль в повествовании, потому что (среди других причин, о которых речь пойдет ниже) все загадки разрешаются и все ключи как будто бы даются читателю, когда мертвый Гарри находится в мире мертвых. В заключительной главе его называют «намеченной жертвой, которая выжила», а это предполагает интерпретацию его образа как персонажа, подвергающегося преследованию и травле со стороны вампира Волан-де-Морта. Иными словами, история Гарри Поттера придерживается всех главных тропов вампирского романа о смерти. Если мы примем сюжет серии за чистую монету — то есть что здесь есть и протагонист и антагонист (Гарри и Волан де-Морта), то в процессе бесчисленных побегов и преследований в кошмаре продолжительностью семь томов Гарри узнает, что значит быть жертвой, и поймет, что не сможет избежать жестокой насильственной смерти, пусть даже в конечном счете она приведет его к бессмертию.

Причина, почему Гарри, имея столько вампирических черт, фактически вампиром не считается, ясна. Когда начиналась сага о Поттере, вампиры еще не были теми протагонистами, которые сегодня так прочно обосновались в литературе и киноиндустрии. В то время родители ни за что не отважились бы предложить своим детям роман о школе-пансионе, где в качестве главного положительного героя выведен вампир. Маскировка вампира под худенького мальчика в очках позволила поттеровской серии извлечь пользу из начальной популярности вампира, усыпив бдительность родителей. Но отразились ли в этом мальчике-волшебнике другие иконы популярной культуры? Это и будет предметом дальнейшего исследования.

Сходство Гарри с вампиром, может, и способствовало его успеху, но этого недостаточно для объяснения его огромной популярности; множество других вампиров, гораздо более внушительных, были доступны для публики, когда Гарри еще только проектировался. Что же в нем такого особенного? Поскольку развитие сюжета достигает кульминации в момент смерти Гарри, это предполагает еще одну правдоподобную интерпретацию его истории — как страшной сказки о мальчике, убегающем от маньяка, убийцы, который хочет убить его безо всякой причины, разве что во исполнение некоего туманного «пророчества» (в случае Гарри это пророчество профессора Трелони). Каковы же в таком случае другие качества, сделавшие этого протагониста всеобщим любимцем?

Гарри, как мы видим, не является ни выдающимся студентом, ни высокоморальной личностью. Вдобавок он изображен отнюдь не красавцем (на самом деле внешность его описана довольно скудно), да и здоровье у него не слишком крепкое. Когда мы встречаем его впервые, ему всего десять лет и, по описанию, это худенький черноволосый очкарик. Вид у него «нездоровый», и выглядит он всегда то «ужасно» то «бледным», а бывает, что и побледневшим от страха. «Что с тобой, Гарри?», «Гарри, ты и вправду в порядке?» — часто спрашивают его друзья. Он довольно слаб, и над ним смеются из-за того, что он слишком много времени проводит в больничном корпусе (Драко Малфой поддразнивает его, говоря: Гарри побил рекорд — «целую неделю» не был в больничном крыле). Вечно его то «трясет как в лихорадке», то прошибает пот, то бьет «крупная дрожь». Часто замечают, что у него дрожат руки. У него проблемы со сном, он просыпается «обливаясь потом» или весь в холодном поту и, по мере развития сюжета, спит все хуже и хуже. Мы видим его в «шоке» или впавшим в «летаргию», а бывает, он выказывает признаки гиперактивности — например, когда автор изображает его «трясущимся» и неспособным усидеть на месте. Хотя, как мы увидим позже, было бы преувеличением сказать, что Ролинг описывает симптомы, соответствующие какому-либо конкретному диагнозу, но напрашивается вопрос: случайно ли сходство описанных ощущений Гарри с типичными побочными эффектами таких антидепрессантов, как прозак, сарафем, фонтекс, и синдромом их отмены? Эти лекарственные препараты обычно назначались в Соединенном Королевстве в девяностые годы, когда Ролинг боролась с собственной депрессией. (Расстройство желудка — постоянная проблема Гарри — тоже один из обычных побочных эффектов.) Но и помимо перечисленных симптомов психологическое состояние Гарри далеко не нормально. Приступам паники часто предшествуют «знакомые рывки под ложечкой». О нем отзываются как о персонаже «буйном» и «неуравновешенном». Однако нам нет нужды полагаться на отзывы третьих лиц, чтобы убедиться в существовании у мальчика серьезных проблем с контролем над гневом. Он кричит на взрослых, огрызается на самых близких и преданных друзей, в отношении которых регулярно допускает грубость и нетерпимость. Всем известна его подверженность приступам ярости, которые иногда продолжаются «несколько дней».

Может, Гарри просто неуравновешенный подросток, которому трудно себя контролировать? Нет, тут явно что-то большее: в бешенстве он и правда становится опасным. Например, когда Дамблдор, наставник Гарри и пример для подражания, доводит его до белого каления, он начинает крушить мебель в кабинете директора школы. И мебель — не единственная потенциальная жертва; временами Гарри бывает даже убийственно разъярен: «Издевательское упоминание об отце обожгло Гарри, точно каленым железом. В душе поднялась кипящая ненависть, не оставившая места страху; впервые в жизни он захотел взять в руку волшебную палочку не для того, чтобы защититься, а чтобы напасть и убить». Часто об ощущениях Гарри говорится, что он «обессилен, опустошен», что «чувствовал себя усталым и выпотрошенным» или «вымотался до предела», особенно после таких приступов ярости. Но осознавал ли наш автор, что приливы ярости, сменяющиеся усталостью, — это повод для серьезного беспокойства? Из первой книги мы узнаем, что Гарри часто испытывает «очень странные чувства». Уже в начале повествования он начинает слышать подманивающие голоса с угрозами:

«Иди... иди ко мне... дай мне схватить тебя <...> рвать... терзать... убить...» и «...убивать... время убивать...» <...> «Ш-ш-ш! — напряг слух Гарри. Сверху, скорее всего с третьего этажа, до него донесся затихающий голос. — «Я ЧУЮ КРОВЬ. Я чую кровь».

Нам рассказывают, что первые слуховые галлюцинации начались у Гарри в возрасте одиннадцати лет, а это типичный предвестник возникновения психического заболевания. И по мере взросления подобные галлюцинации становятся частью его ежедневных переживаний. Помимо зловещих голосов, в мозг Гарри вторгаются и голоса его умерших родителей, что мешает ему сосредоточиться во время уроков. Пустая картинка на стене говорит ему, что «разговоры с самим собой — первый признак сумасшествия». Очевидно, Ролинг прекрасно осведомлена о медицинской стороне этой проблемы: она заставляет Рона объяснить Гарри, что слышать голоса — «это дурной знак, даже в волшебном мире». Приступы гнева у Гарри и голоса, которые он слышит, оказывают воздействие и на его физическое состояние: после них его «бьет крупная дрожь» и прошибает пот. Еще один симптом серьезных проблем с психическим здоровьем — это его обмороки. Поскольку больше никто не слышит голосов, Гарри один знает, о чем они ему говорят, поэтому он пересказывает все услышанное Рону и Гермионе в отчетах, которые становятся важной частью их общения. От случая к случаю Рон и Гермиона следуют указаниям Гарри, мало что понимая в происходящем.

Постоянный страх за свою жизнь парализует Гарри и мешает ему в ежедневных занятиях и учебе: он ни на минуту не перестает ждать, что в любой момент в школу ворвется Волан-де-Морт с намерением его убить. Он связывает эти приливы страха с приступами головной боли. Нет нужды напоминать читателю, что Гарри страдает хроническими головными болями, о которых часто говорится, что они причиняют ему неимоверные мучения. По мере развития сюжета знаменитый шрам Гарри беспокоит его все чаще и чаще, пока наконец дело не доходит до затяжных мигреней. В то время как он трактует свои головные боли как знак приближающейся опасности и отказывается признавать, что он может быть просто болен, автор предупреждает читателей о заблуждении Гарри, заставляя его друзей советовать ему обратиться за медицинской помощью. Повествование показывает, как страх вызывает у него, кроме головных болей, и другие симптомы: шрам у него «болит», самого его «познабливает» и «лихорадит». И читателю впору заподозрить, что Гарри испытывает все это не просто потому, что он расстроен. Вдобавок Гарри всюду видит опасность и пугается самых обычных вещей. Поначалу может показаться, что воплощение зла Волан-де-Морт — единственный, кого он боится. Но это совсем не так. Например, он болезненно реагирует на холодное приветствие одного из его учителей. Сначала он воспринимает это всего лишь как банальную неприязнь, но вскоре приходит к убеждению, что Снегг спит и видит, как бы спровадить его на тот свет. В какой-то момент у него даже появляется уверенность, что Снегг намерен его отравить, и это вполне сообразуется с его главным убеждением, что учитель по приготовлению зелий интригует против него, чтобы «[с ним] покончить», о чем он «в лихорадочном возбуждении сообщает Рону». Поразительно еще одно из его полупараноидальных убеждений: увидев на улице черную собаку, он делает вывод, что, по всей вероятности, за ним пришел темный колдун. Впоследствии он узнает, что этот оборотень — его крестный отец, который появляется то в виде черного пса, то в виде горящего полена в камине, — необычные магические трюки, трудно отличимые от галлюцинаций. Причем эти галлюцинации с развитием сюжета становятся все более частыми и тяжелыми. Особенно красноречива сцена в конце книги «Узник Азкабана», в которой Гарри принимает себя за своего покойного отца.