Еще одна книга, предлагающая проект перезапуска филологии — более локальный, и со стороны не философии, а лингвистики. Ее герой — Осип Мандельштам, поэт, оказавшийся во второй половине прошлого века идеальным объектом для филологических исследований. Однако долгое время интерпретации его стихов выглядели несколько односторонними, они практически сводились к поиску подтекстов. Автор представлялся компьютером, хранящим в памяти всю мировую культуру и перерабатывающим ее, производителем шифрованных посланий для посвященных, принципиально недоступных нормальному читателю. Павел Успенский и Вероника Файнберг задаются вопросом, как же на самом деле читаются мандельштамовские стихи, почему они оказываются любимыми и на свой лад понятными. Их версия объяснения отталкивается от работы с фразеологией — идиомами и другими готовыми формулами. В мандельштамовской поэзии они сдвигаются, совмещаются в неожиданных комбинациях, но тем не менее всегда бессознательно узнаются. Ее главным источником оказывается не мировая культура, а сама русская речь. Монография Успенского — Файнберг вроде бы довольно специальное исследование, но на деле — одна из наиболее новаторских книг о русской поэзии за последнее время.