В серии Urbanica Studia издательства «Новое литературное обозрение» выходит книга, которая посвящена городским сообществам — альтернативной модели общественной организации, которая возникла на почве недоверия к официальным институтам.

Сборник «Urban commons. Городские сообщества за пределами государства и рынка» исследует, как объединения горожан форматируют публичное пространство и пытаются достичь социальной автономии. Авторы выводят понятие «городской совместности» и подразумевают под ним множество практик и форм организации, которые позволяют по-новому управлять городом и выстраивать отношения между горожанами.

В книге собраны эссе 20 специалистов и исследователей со всего мира. Многие из них имеют научные степени по социологии, архитектуре, антропологии и в других областях, связанных с городской жизнью. Тексты написаны в специфической научной манере, которая не отличается богатством художественных образов и приемов. Однако это не должно стать помехой для целевой аудитории издания — профессионалов в области урбанистики, городского управления и архитектуры.

Тобиас Бернет, один из авторов книги, получил степень магистра антропологии и истории в Цюрихском университете. На момент выпуска книги он числился стипендиатом докторантуры в Институте человеческого развития Общества Макса Планка в Берлине. Его текст, написанный в соавторстве с исследователем Иво Балмером, мы выбрали для ознакомления читателей с этой книгой.

Отрывок публикуется с разрешения издательства «Новое литературное обозрение».

Жилье как общий ресурс? Декоммодификация и самоорганизация на рынке жилья: опыт Германии и Швейцарии
1. Введение

Дом—дело личное. Можно сказать, что наши дома подобны «третьей коже» (второй, как известно, считается одежда). И, как и одежда, дом считается базовой человеческой потребностью. Но, поскольку наличие потребности вовсе не гарантирует ее моментальное удовлетворение, обеспечение базовыми благами остается фундаментальным политическим вопросом. Экономические условия и характер правящего класса определяли широкий спектр предлагаемых типов жилья, на который также влияли исторический контекст и типы доступных пространств.

В разные моменты главным поставщиком жилья называли то го-сударство, то рынок, но, несмотря на то что «третьему сектору» обычно отводят относительно маргинальную роль, можно отметить и традицию филантропического и кооперативного (самоорганизованного) жилья.

Последний тип жилья, пожалуй, и стоит обсудить в контексте недавнего «переоткрытия» совместностей. Обратимся к бюджетному жилищному строительству (public housing). В этой главе мы постараемся набросать типологию домовладения и домообеспечения с точки зрения совместностей; мы проанализируем, насколько корректно рассматривать жилье как общий ресурс внутри различных институциональных образований. Наш анализ будет опираться на некоторое количество современных примеров из Германиии Швейцарии, известных как «нации съемщиков», где число не-собственников (арендаторов) жилья имеет самые высокие показатели среди развитых стран, что наполняет жилищную сферу этих двух стран серьезными противоречиями. Наш анализ будет опираться на «аналитическую триаду», предложенную редакторами настоящего сборника для определения совместностей. Вслед за Экснером и Кратцвальд, Хельфрих и Хасс, Де Анджелисом и Ставридесом и другими, мы отметим:

а) Жилье—базовый городской ресурс, аналогичный инфраструктуре или земле (впрочем, в отличие от последней жилье является «искусственным» ресурсом и в силу этого недешевым).

б) Разные акторы исполняют разные роли в устройстве жилищного обеспечения (arrangement of housing provision). Мы можем говорить о «владельцах» и «пользователях» (то есть арендаторах) в широком смысле, но, возможно, продуктивнее заимствовать категории Питера Маркузе, позволяющие анализировать конкретные «случаи владения» (incidents of ownership), то есть права, власти, привилегии и иммунитеты, которые удерживаются индивидами, группами и организациями в связи с местом обитания.

в) Такое представление о «пучке прав» (bundle of rights) указывает на важность институций, регулирующих размещение жилья. К регулятивным механизмам можно отнести 1) права на собственность и 2) государственную политику, то есть юридические и финансовые интервенции (interventions), проводимые государством (благосостояния).

Анализируя конкретные кейсы при помощи «триады совместностей», мы рассмотрим два ключевых тезиса, позволяющие нам оценить наличие «совместностного свойства» (commons character) или же недостаток оного, наблюдающийся в любом из рассматриваемых способов обеспечения жильем, указанных на ил. 1.

В первую очередь мы проанализируем, до какой степени жилье может декоммодифицироваться за счет конкретного устройства (arrangement): насколько устойчива отдаленность жилья от сферы рынков недвижимости, ориентированных на извлечение прибыли и спекуляцию. Согласно Андрею Хольму, «декоммодификация, то есть отдаление жилищного обеспечения от рыночной сферы, может пониматься как цель и как ориентир для [выработки] политических механизмов и регулятивных актов в сфере жилищного строительства». Соответственно, мы обратим внимание на отношения между жильем-как-ресурсом и институциональной рамкой (правами на собственность или политическими инструментами), которые могут предотвратить превращение ресурса в услугу. Жилье, рассматриваемое с точки зрения совместного устройства (commons-based arrangement), должно будет отвечать описанию, предложенному Де Анджелисом: «своего рода пространство общего доступа к ресурсам, понимаемым как некоммодифицированные способы удовлетворения потребностей группы людей».

Далее мы возьмемся рассматривать уровни автономии или самоорганизации, которой наслаждаются обитатели (вместе или по отдельности),—это позволит нам сосредоточить внимание на релевантных акторах. Мы проанализируем поведение пользователей жилья-как-ресурса. Значит, мы определим, какими возможностями вынуждены пользоваться жильцы, чтобы влиять на решения, касающиеся их жилья; то есть мы проверим, насколько жильцы соответствуют определению производителей совместностей, которое предложил Де Анджелис: «те, кто разделяет <...> ресурсы; кто самостоятельно определяет правила обращения к ресурсу и его использования».

В следующем разделе (2) мы предложим краткий обзор конкретных качеств жилой застройки, увиденной как уникальный тип товара, а также поговорим о роли жилья в капиталистической экономике. Далее мы опишем и проанализируем различные юридические и экономические устройства, действующие как в государственном, так и в кооперативном секторах,—и со- отнесем их с двумя только что описанными критериями, обращая особое внимание на государственную политику (3) и права собственности (4). Мы обращаемся к нашим «двум осям», чтобы обогатить понимание того, «что значит каждая конкретная форма временного владения собственностью (tenure)». В завершение (5) мы поразмышляем о том, как могут развиваться попытки создания совместностей в жилищном секторе, особенно в условиях сложной современной ситуации «позднего либерализма», в которой ни государство, ни рынок не могут предложить удовлетворительных решений для справедливого и устойчивого обеспечения базовых городских ресурсов. Мы также обратим внимание на то, что и государство, и рынок необходимо учитывать—и вовлекать—в каждом отдельном случае борьбы за совместности.

Мы докажем, что, невзирая на оправданное требование большей государственной вовлеченности в проблемы жилищного фонда, следует принимать во внимание то, что этим типам обеспечения благами постоянно угрожает возможность быстрого огораживания, то есть приватизация. Увиденные в таком свете, креативные «взломы» прав собственности кажутся способом, который с большей вероятностью может вынудить институциональные устройства превратить жилье в общий ресурс. Ведь, как мы видим: «если <...> компоненты можно редуцировать до некоторых базовых и достаточно общих означающих <...> следует поступательно возрождать достаточно различные системы с разным устройством фрагментов».

2. Жилье как уникальный тип товара и как совместность

Оценивать структуру жилищного фонда и разбирать вызовы, с которыми сталкивается жилищная сфера, стоит уже после того, как мы выделим набор качеств, определяющих уникальность жилья как особого товара. Прежде всего, мы уже упоминали: жилье — абсолютно необходимое, обязательное благо. Считается, что отсутствие жилья жестоко ударяет по достоинству. Следовательно, в соответствии с 25-й статьей Всеобщей декларации прав человека право на жилье расценивается как базовое человеческое право.

Во-вторых, в большинстве рассматриваемых случаев жилье — наиболее недвижимый и, в-третьих, наиболее долговечный товар современной капиталистической экономики. Наконец, именно долговечность жилья определяет дороговизну строительства — соответственно, в-четвертых, это самый ценный товар с экономической точки зрения для подавляющего большинства. На жилье тратят больше, чем на какой-либо иной товар (посредством аренды или погашением ипотечного кредита).

Это различение между квартиросъемщиками и ипотечными заемщиками можно обозначить как пятую особенность жилья, которая заключается в его институциональном разнообразии (см. ил. 2). «Что бы ни говорили конституции западных стран <...> обычно гражданства недостаточно, чтобы иметь практические права на жилье». Несмотря на то что жилье является базовой потребностью, в реалиях современного капитализма оно примеряет множество «институциональных обличий». Один и тот же материальный объект, будь то дом или квартира, может принимать разные юридические и экономические формы. Он может оказываться благом, которое предоставляет государство, или же — как мы стремимся показать — чем-то вроде общего блага, несмотря на то что к нему обычно относятся как к товару.

«Нормальный», то есть превалирующий тип жилищных отношений в большинстве индустриальных стран — домовладение. Такое жилье может казаться достаточно сильно декоммодифицированной формой жилищных отношений (за счет выраженной «персонализации») — если, конечно, использовать для этого широко известное определение Эспинга—Андерсена, согласно которому декоммодификация товара или услуги означает, что пользователю не нужно зарабатывать, чтобы иметь возможность управлять, приобретать или использовать объект. Тем не менее представление о декоммодификации как об исключении объекта из рыночных механизмов кажется не вполне корректным—особенно если мы возьмемся рассматривать его в контексте, к примеру, американских «пузырей» ипотечного кредитования, которые в какой-то степени спровоцировали глобальный экономический кризис. Более того, эти примеры очевидно показывают, что домовладение — чрезвычайно коммодифицированный тип жилья, создающий глобальный рынок, движимый долговыми обязательствами. Тем не менее должники обнаруживают себя в исключительном одиночестве. В соответствии с мифом о homo oeconomicus, тех, кто пропустил платеж по ипотеке, склонны считать виновными в этом, даже не думая, что этот пропуск вызван специфическими политическими и экономическими условиями, которыми должник не способен управлять. Возможно, разрыв между повседневными потребностями людей и базовыми тенденциями капиталистической экономики лучше виден жильцам, чьи ежемесячные платежи не только покрывают расходы на коммунальные услуги, но и приносят прибыль арендодателям (в большинстве случаев). Жилье, сдаваемое в аренду (for-profit rental units), наряду с домовладениями формирует «коммерческий» жилой сектор — самый распространенный тип жилья в городской среде.

Восприятие дома как «обыденного» товара — предмет яростных стычек. Так, в Германии материальные проявления джентрификации продолжают вызывать протесты даже на самом низовом уровне. Столкновения квартиросъемщиков (tenants) с арендодателями привели к тому, что у гражданских платформ формата «право на город» значительно расширился круг требований (в сравнении с обычной левой повесткой): они решаются опротестовывать растущую арендную плату и принудительные выселения. Таким образом, проблемы жилого сектора создают пространство (constitute an arena) для оспаривания статус-кво.