09.05.21
/upload/iblock/01b/01b4c97bbf307ff1fb3df698ed68a9b3.png

В серии «Что такое Россия» вышла книга Олега Будницкого «Люди на войне»

День Победы для многих из нас — день, когда мы вспоминаем отцов и матерей, дедов и бабушек, на чью долю выпало тяжелейшее испытание; мы делимся этой памятью друг с другом, передаем ее детям и внукам. Как отмечает историк Второй мировой войны Олег Будницкий, после падения советской власти в России произошла не только «архивная революция», но и «революция памяти»:

«Опубликованы сотни мемуарных текстов <...>. Записаны тысячи интервью с ветеранами войны. Война в воспоминаниях и рассказах ветеранов предстает — что нетрудно было предположить — весьма далекой от официального канона. В особенности это относится к „быту войны“, повседневной жизни на фронте.

[Особенно ценны] тексты, написанные некогда в стол, не для печати. <...> Писавшие для себя, для детей и внуков, для истории пытались противостоять унификации памяти о войне».

К 9 мая в нашей серии «Что такое Россия» вышла книга Олега Будницкого, призванная рассказать «о той войне, что была на самом деле, а не в романах, кино или на экране телевизора». Ее центральный сюжет — жизнь людей, их повседневные заботы, мысли и переживания. Чтобы реконструировать их, автор обращается прежде всего к источникам личного происхождения, объясняя при этом особенности разных типов документов — от писем до дневников. Также он рассматривает некоторые вопросы, ставшие предметом многолетних дискуссий, такие как Мюнхенское соглашение 1938 года, пакт Молотова-Риббентропа и ленд-лиз.

«Примечательное новшество этой книги, — пишет поэт и филолог Полина Барскова, — в том, что она отваживается говорить о самых сложных проблемах советской военной истории языком точным, пристальным, доступным, борясь с догмой и мифологией. Вместо абстрактного эпоса нам предлагаются конкретные ситуации и судьбы участников войны. „Участие“ при этом трактуется расширительно: воевали солдаты, поэты, правители; женщины и мужчины; дети и старики. Мне кажется, именно такое исследование, такая интонация размышления сейчас остро необходимы, когда категория „сакральное“ сменяется категориями „личное“, „особенное“, когда историк, умеющий быть объективным и сочувствующим одновременно, вглядывается в жизнь и смерть на войне».

***

«…На войне не только убивают и умирают. На войне играют в карты, пьют, поют, завидуют, любят, воруют. В общем, живут. При всей огромной литературе о войне, об этом — о жизни на войне, в особенности о жизни „рядового Ивана“ — написано менее всего. <…>

Ответ на заданный выше вопрос как будто ясен: следует обратиться к источникам личного происхождения времен войны — дневникам и письмам. Здесь-то и начинается проблема. Письма цензуровались, причем об этом было хорошо известно военнослужащим. Следовательно, письма проходили „двойную цензуру — внутреннюю и внешнюю. Война — не самое лучшее время для ведения дневников, к тому же принято считать, что вести их запрещалось.

Комиссар роты, которой командовал Зиновий Черниловский, увидев у него записную книжку, отобрал ее и бросил в печурку: „Помни, комроты, товарищ Сталин приказал: всех, кто будет вести дневники, — расстреливать. „Не знаю, был ли такой приказ, — писал Черниловский более полувека спустя, — но дневников я больше не вел. Как и все“.

Как оказалось — не все. Да и приказа, запрещающего вести дневники, пока не обнаружено. Видимо, запрещали вести дневник исходя из общих соображений секретности. Кто-то вел дневник, несмотря на запрет, кто-то не знал о существовании такого запрета, как, к примеру, сержант Борис Комский.

К тому же нет таких приказов, которые бы в СССР — в данном случае, к счастью для историков, — не нарушались».