XIV Фулбрайтовская международная гуманитарная летняя школа «Созидание сообществ посредством слова и образа»

(Москва, МГУ, 1—8 июня 2011 г.)

 

В рамках сотрудничества МГУ им. Ломоносова и Программы Фулбрайта в Рос­сии в Москве с 1 по 8 июня 2011 года состоялась XIV Фулбрайтовская междуна­родная гуманитарная летняя школа, организованная кафедрой теории дискурса и коммуникации филологического факультета МГУ (директор школы — Т. Ве- недиктова) совместно с кафедрой философии языка и коммуникации философ­ского факультета.

Всепроникающее и всеобъемлющее влияние медийного информационного пространства в постиндустриальном мире трансформирует структурные прин­ципы организации человеческих сообществ, их семантику и грамматику. Ряд из­вестных исследователей и теоретиков общества современности и недавнего про­шлого (Виктор Тернер, Бенедикт Андерсон и, в особенности, Зигмунд Бауман, Вальтер Беньямин и Эрик Хобсбаум) ставят вопрос о самой возможности сохра­нения традиционно понимаемых сообществ в условиях, когда границы любой идентичности подтачиваются, размываются в море безликой и общедоступной информации. Анализу современного состояния сообществ, их спектра, ретроспек­тивы и будущих перспектив была посвящена XIV Фулбрайтовская летняя школа.

Заявленная проблематика привлекла широкое внимание молодых универси­тетских ученых. Участники должны были пройти конкурсный отбор, в результате сформировалась сильная междисциплинарная группа из филологов, антрополо­гов, социологов, философов, журналистов и педагогов, представлявших более двадцати университетов России.

Перед участниками летней школы стояла задача обсудить следующие во­просы: как производится и воспроизводится опыт единения и общения в рамках сообществ? Как складываются режимы памяти и коммуникации, механизмы групповой солидарности, «мы-концепции»? Какие культурные, коммуникатив­ные, эстетические ресурсы при этом используются, как «работают» воображение и слово? Представляет ли сообщество экспериментальный полигон, где ставятся и решаются проблемы, непосильные для общества в целом? Как происходит по­литизация и деполитизация сообществ? Как определяются их социальные функ­ции? От чего зависит социальная эффективность?

Основными ведущими летней школы были профессора из США — Джеймс В. Верч и Лутц Кёпник, представлявшие Вашингтонский университет в Сент-Луисе. Первая половина каждого дня была посвящена работе их совместного се­минара, в то время как вторая была отведена под дискуссию, фокус которой сме­щался: сообщества разума, сообщества мечты, сообщества боли, творческие сообщества, сообщества памяти, университет как сообщество, сообщества в Ин­тернете. Помимо лекций и семинаров каждый день происходили дискуссии, участники которых могли представить для обсуждения индивидуальные проекты и исследования, а также онлайн-конференции с коллегами из ряда университетов США. В рамках темы «творческие сообщества» состоялся интереснейший мас­тер-класс Студии музыкального движения и импровизации «Гептахор» (под ру­ководством Ирины Сироткиной и Аиды Айламазян).

В ходе цикла лекций и семинаров Лутц Кёпник (профессор германистики, кино- и медиалогии и сравнительного литературоведения) рассматривал вместе с участниками школы проблематику созидания сообществ средствами визуаль­ных искусств, а также разграничения и сравнения традиционных и посттради­ционных сообществ. Соглашаясь с Хобсбаумом и рядом других исследователей, Кёпник отметил, что стремительное развитие медиатехнологий в XX веке яв­ляется прямой угрозой существованию сообществ как исторически сложившихся и «органически» развивающихся социальных структур, сцементированных по­стоянно поддерживаемой сетью личных контактов, общей семантикой идентич­ности и целеполагания (корни данного процесса, по Хабермасу, нужно искать в XIX веке, когда вследствие быстрого развития средств коммуникации начала постепенно разрушаться публичная сфера межличностного общения, служившая для разнообразных сообществ важнейшим связующим элементом). Одновре­менно Кёпником была затронута взаимосвязь между «новыми» средствами пе­редачи текстообразов (в основном, кинематографических) и механикой форми­рования чрезвычайно масштабных воображаемых (по Б. Андерсону) сообществ на основе различных идеологий. Способы и техника формирования тоталитарных идеологических мифов были рассмотрены на примере «Триумфа воли» Л. Рифеншталь, «Рождения нации» Д. Гриффита и «Броненосца "Потемкина"» С. Эй­зенштейна: во всех трех фильмах «вовлечение» зрителя в сообщество происходит посредством выбора соответствующих ракурсов, эксплуатации контрастных об­разов и планов, символизации и эстетизации городского пространства. В порядке сравнения исследователь рассмотрел корпус кинематографических текстов, соз­данных вне тоталитарной эстетики или полемизирующих с ней.

Кёпник также отметил, что понятие «национальный кинематограф» сегодня практически полностью потеряло сколько-нибудь четкие очертания, во многом в связи с тем, что Голливуд перестал быть доминирующим центром кинематогра­фического «ширпотреба». Он также подчеркнул, что «разрушение нарратива», о котором говорили еще с момента изобретения печатной машинки на рубеже ве­ков, неуклонно прогрессирует вместе с развитием средств трансляции и хранения информации. Этот процесс непосредственно связан с растворением, дезинтегра­цией сообществ и одновременно с возникновением сообществ «диффузного» типа, множество которых существует в Интернете. Вместе с тем, было отмечено, что «смерть нарратива», равно как и «смерть сообществ», хотя и предрекалась на протяжении XIX—XX веков многократно (фактически после каждого этапа усо­вершенствования средств коммуникации), до сих пор «откладывается»: похоже, что сообществам и связанным с ними нарративам удается адаптироваться к ме­няющимся технологическим условиям существования.

Обращаясь к современной ситуации, Кёпник указал на новое использование эстетического опыта в контексте распространения электронной коммуникации: целью искусства является уже не столько создание произведений, сколько вы­страивание отношений и конструирование таким образом новых типов сообществ, в связи с чем снова обретают актуальность способы разграничения личного и об­щественного, политического и не затрагивающего политику. Логическим завер­шением блока семинаров Кёпника стало размышление о локальных и глобальных сообществах. Глобальные проблемы, войны, катастрофы являются причиной по­явления особых типов сообществ. На смену общеразделяемому (и объединяю­щему) историческому опыту приходит опыт, одномоментно переживаемой кри­зисной ситуации. Кризис выступает как импульс для консолидации, на которой основывается построение глобального сообщества. В то же время глобальное слу­жит катализатором локального, побуждая к переосмыслению средств его кон­струирования. Таким образом, возникает основа для создания нового типа иден­тичности, в рамках которой могут выстраиваться современные сообщества и широкий спектр сопутствующих им социальных практик: от создания ресторанов национальной кухни до терроризма и экстремизма.

Тема сообществ была представлена и в лекциях профессора антропологии Ва­шингтонского университета, известного психолингвиста Джеймса В. Верна^[1]. В на­чале своего выступления Верч задался вопросом: «Чем объясняются действия международных акторов?» Ответ на этот вопрос со стороны социальных наук (государства исходят из своих интересов, стремясь создавать формы глобального универсального правления) не полон и не всегда убедителен. В соответствии с гу­манитарным подходом действия международных акторов рассматриваются как следствие активации идей национальной миссии и общей памяти сообщества. Эти идеи содержатся в национальных нарративах сообществ и, можно сказать, зашиф­рованы в виде культурного кода (cultural DNA). Для понимания действий со­обществ необходимо расшифровать этот культурный код, раскрывая те смыслы, на которых основана межкультурная коммуникация. По Верчу, этот код можно расшифровать посредством анализа отдельных нарративов, а также устойчивых нарративных шаблонов. Это требует разграничения понятий памяти и истории: нарративы сообществ строятся на основе памяти о прошлом, при этом индивиду­альная память отдельных членов сообществ переживается как коллективная. Ис­тория же стремится к объективному описанию и в этом смысле не лояльна к нарративам. В качестве примера Верч продемонстрировал характерный нарративный шаблон, лежащий в основе многих рассказов из истории России: мирная страна подвергается внезапному и жестокому нападению врага, стремящегося ее порабо­тить, но в результате героических усилий и вопреки всем трудностям одерживает над ним победу. Такой нарративный шаблон характерен для описания историче­ских событий России, начиная с татаро-монгольского ига и кончая Второй миро­вой войной (или даже совсем недавней российско-грузинской кампанией). При­мером нарративного шаблона американского сообщества может служить история «Града на холме» — обоснование миссии нести свободу миру, вмешиваясь в дела других государств ради их же блага. Такие национальные нарративы объясняют действия государств как международных акторов, нередко они лежат и в основе национальных конфликтов. Сила воздействия «застывших» нарративов усугуб­ляется бессознательностью: культурный код содержится в них неявно и требует дешифровки. Поэтому важно, по мнению Верча, целенаправленно создавать нарративы наднационального уровня, обращенные к глобальным проблемам (таким, например, как глобальное потепление или проблема ядерного оружия), культи­вирующие толерантное и уважительное отношение к истории других культур и сообществ. Исключительно важно повергнуть пересмотру традиции преподавания истории: подача материала исходя из развития мировой истории, а не истории от­дельного сообщества столь же важна, сколь и проблематична.

Тему сообщества, но уже в ее приложении к отечественным реалиям, продол­жил российский социолог, директор аналитического Центра Юрия Левады, Лев Гудков, выступивший с лекцией «Постсоветский человек: особенности морали и идентичности». Несмотря на заявленную тему, большую часть своего сообщения Гудков посвятил рассказу о признаках и характеристиках человека советской эпохи, и это не случайно, так как, по словам самого Гудкова, трудно определить, когда советское общество сменилось постсоветским. Возможно, советское обще­ство продолжает воспроизводиться до сих пор. Система советского государства наложила определенный отпечаток на тип личности, сформировала специфиче­скую идентичность: человек, зависимый от государства, нерефлексирующий, по­дозрительный ко всему новому и в то же время гибкий, обладающий «двойным мышлением». Долгое существование системы государственного насилия привело к упрощению структуры личности, снижению интеллектуальных запросов. Со­циальное следствие такой системы — парадоксальное сочетание агрессии и пас­сивности: подобная личность стремится выплеснуть негативные эмоции, но не желает при этом идти на прямое столкновение с государством (или не вполне по­нимает, как именно такое столкновение возможно). Советскому типу сообщества Гудков противопоставляет европейское, в котором ценятся индивидуальная ак­тивность, способность к солидарности и рефлексии, а также постоянная работа над (вос)производством ценностей. В тоталитарном обществе такая работа вы­глядит неуместной и невозможной, так как государство само учреждает те или иные ценности. При этом вместо морали возникает партикуляристская этика вы­живания и приспосабливания к системе. Неудивительно, что постсоветское об­щество оказалось охвачено массовым цинизмом, на основе которого и сформи­ровалась негативная идентичность постсоветского человека.

В ходе дискуссии, последовавшей после выступления Гудкова, были затро­нуты как глобальные процессы, происходящие в современном обществе (такие как введение новой системы образования в России, влияние Интернета и СМИ на информированность российского общества), так и частные случаи из практики преподавания и научной деятельности участников школы (например, проблема пассивности и безынициативности, узости кругозора российских студентов). Са­мый волнующий из звучавших вопросов: каким образом можно преодолеть не­гативную идентичность и как должно развиваться российское сообщество, чтобы из «сообщества боли» перейти к счастливому, разумному сообществу? Ответ про­звучал ожидаемо: «Каждый должен начать с себя».

Теме разумного сообщества была посвящена отдельная дискуссия, в основу которой были положены вопросы: на чем основывается рациональная комму­никация? В чем заключаются логика, этика и прагматика аргументативной дис­куссии? В дискуссии принимали участие Петр Сафронов (МГУ, МВШСЭН), Ирина Дуденкова (РУДН; МГУ), Григорий Юдин (НИУ—ВШЭ) и Татьяна Вайзер (РГГУ, МВШСЭН). П. Сафронов выступил с критикой коллективного типа рациональности, характерного для советского научного сообщества, заключаю­щегося в отсутствии рациональной позиции и обмена мнениями, необходимого для формирования здоровой дискуссии. В то же время И. Дуденкова заметила, что западноевропейский тип рациональной дискуссии часто идеализируется. По мнению исследовательницы, свободное самовыражение собеседников, наблюдае­мое в современной европейской педагогической практике, может грубо нарушать нормы политеса. Выступление И. Дуденковой инициировало полемику о тради­ционном и нетрадиционном подходах в педагогической практике, а также о роли дискуссии и авторитета в педагогике. Г. Юдин обратился к критериям, согласно которым можно определить принадлежность того или иного лица к научному со­обществу. В современном российском научном сообществе наблюдается парадок­сальная ситуация, когда свободная по видимости дискуссия может приводить, с одной стороны, к моральной дисквалификации субъекта, исключению его из научного сообщества, а с другой, к фальсификации научных трудов и возникно­вению лженауки. Данная проблема вызвала широкую дискуссию по поводу ав­торских прав в научном сообществе, ценности и истинности научного труда. Об­суждение темы «сообщества разума» завершилось выступлением Т. Вайзер, которая рассмотрела возможность взаимодействия логико-прагматического и ре­лигиозного дискурсов в поиске открытого, истинно человеческого сообщества. Рассматривая диалог философа Ю. Хабермаса и папы Бенедикта XVI, Т. Вайзер показала, как оба собеседника с разных позиций шли к взаимному признанию и самоограничению, обсуждая этику «разумного» в контексте вынужденного сосу­ществования религиозных и нерелигиозных сообществ.

Отдельно на летней школе рассматривались университетские сообщества. Лек­цию на тему «Университет: академическая культура и образ ученого» прочитала историк Ирина Кулакова (МГУ). Она проанализировала специфику формирова­ния университетского сообщества «сверху» в Российской империи и характерные особенности возникшей университетской корпорации. Была предложена интер­претация ключевых моментов истории российского университета как социокуль­турной среды и социального института. Ведущим последовавшей дискуссии и од­ним из наиболее активных ее участников стал философ и политолог Артемий Магун (Европейский университет в Санкт-Петербурге). Сопоставив ряд принци­пиально разных путей и способов развития современного университета, Магун высказал сомнение в целесообразности и эффективности дальнейшего развития моделей высшего учебного заведения как на основе прямого сотрудничества уни­верситета с конкретными потребителями специализированных кадров, так и на основе классической элитарно-интеллектуалистской концепции. Возможным выходом из сложившейся ситуации, по мнению Магуна, мог бы стать поиск «третьего пути», конкретных вариантов которого он, к сожалению, не предложил. Представленная точка зрения вызвала неоднозначную реакцию со стороны других участников дискуссии. В частности, был высказан ряд соображений относительно целесообразности существования корпоративных вузов и узкоспециальных обра­зовательных программ, ориентированных на конкретного потребителя.

Еще один формат занятий в летней школе — онлайн-конференция. Тему пер­вой из них, «Сообщество и общественный договор», раскрыл во время прямого включения профессор Джон Мэндл (Университет штата Нью-Йорк в Олбани). По Мэндлу, общественный договор как способ существования политического со­общества должен гарантировать равные возможности, степени свободы и доходы своим членам. Возникает, однако, вопрос: как совместить ценностное несогласие (происходящее из желания по-разному понимаемой лучшей жизни) с принци­пами справедливости и правосудия? Существование общественного договора, на­стаивал докладчик, является реальной утопией, задача которой — достижение со­циальной справедливости.

Проблеме построения идеального сообщества была посвящена вторая онлайн- конференция, которую провел Стивен Данкомб (Нью-Йоркский университет). С точки зрения ученого, социальная утопия в традиционном смысле неизбежно содержит в себе зерно тоталитаризма, что и подтвердили многочисленные по­пытки претворить ее в жизнь в ХХ веке. Однако утопия может и должна быть трансформирована в либеральном ключе, в результате чего она приобретет функ­ции своего рода «стимулирующего идеала», бесконечно ускользающей цели, к которой общество будет стремиться, попутно эволюционируя и совершенству­ясь. Данкомб отметил необходимость создания новой утопии, способной предло­жить обществу положительный взгляд на будущее. Черты искомого он усмотрел в «Утопии» Томаса Мора — литературном вымысле, где абсурдное подчас сме­шение реальности и фантастики на каждом шагу напоминает: утопия несовер­шенна, она не существует и не может существовать, точнее — она существует лишь в воображении читателя, а значит, открыта для интерпретаций, идей и из­менений. Открытость обрекает утопию на недостижимость, но и гарантирует ей свободу от тоталитарного плена. Идеал современной реализации утопии, полагает Данкомб, — это Википедия, электронная энциклопедия, которая является про­странством воображения, критики, рефлексии, изменения и дополнения. Эта форма позволяет реализовать открытый диалог, преодолевая границу между чи­тателем и писателем. Именно такая утопия может, по мнению Данкомба, являться основой демократического общества.

Завершила летнюю школу рубрика «Сетевые сообщества». В ходе дискуссии, модератором которой выступила литератор Юлия Идлис, обсуждался вопрос об оптимальном соотношении внешней и внутренней регуляции и модерации интернет-сообществ, а также проблема построения различного типа идентичностей в рамках киберпространства. Характерно, что участвовавшие в дискуссии пред­ставители интернет-маркетинговых компаний (Наталья Клюева, Илья Осколков-Ценципер, Михаил Якубов) стремились рассматривать сетевые сообщества, равно как и сеть Интернет в целом, как структуры саморазвивающиеся, а участ­ники обсуждения «с академической стороны» ссылались на возникающие при та­ком взгляде проблемы структурно-организационного и социопсихологического характера. В частности, психолог Вадим Емелин отметил тенденцию к атрофии навыков непосредственного межличностного общения у активных интернет-пользователей. В то же время участники дискуссии согласились друг с другом (и, косвенным образом, с Маршаллом Маклюэном) в том, что интернет-техноло­гия, как и любая из более ранних технологий коммуникации, неизбежно адапти­рует к себе человека-пользователя, отнимая у него одни навыки и замещая их другими.

Словом, неделя занятий в июне в очередной раз подтвердила, что формат лет­ней школы (международного и междисциплинарного летнего «интенсива») вос­требован и жизнеспособен.

Ольга Заботина, Никита Михайлин