Правильные ниточки

Филологический этюд¹

 

1

В своем прекрасном далеке — башне слоновой кости с видом на Тихий океан — новые анекдоты я узнаю по Интернету². Один, поразивший своим эстетическим блеском, поступил из беседы Вероники Бодэ с историками и филологами (М. Мельниченко, А. Архиповой и М. Алексеевским) о «поли­тических анекдотах как проявлении общественного мнения» на радиостан­ции «Свобода» 8 апреля 2012 года³.

Дискуссия все время возвращалась к проблеме: как возникают новые анек­доты, кто их сочиняет и каким образом получается, что даже самые животре­пещущие из них в действительности воспроизводят сюжетные схемы, детали и даже словечки из анекдотов прошлого. Вопрос это насущный и для теории литературы. Дело в том, что опора на готовые структуры, вплоть до откро­венного ремейка, не отменяет личного авторства. И чем совершеннее новей­шее изделие, тем, может быть, больше оснований подозревать руку мастера, хотя бы и анонимного?

Про ниточки рассказал один из участников программы, сотрудник Госу­дарственного республиканского центра русского фольклора Михаил Алексеевский. Вообще-то фольклористика изучает массовые объекты, занимается не индивидуальными текстами, а выявлением типов и анекдоты рассматри­вает на общих основаниях, объективно, научно, не охотясь лишь за перлами. Но, как выяснилось, и фольклористы любить умеют.

В. Боде: Ваш любимый политический анекдот?

М. Алексеевский: Конечно, глава государства — это главный источник при­тяжения новых сюжетов. Но <...> про Медведева сравнительно мало су шествует анекдотов, по сравнению с Путиным <...> Если и есть, то какие- то однотипные шутки про айфон. Но один анекдот мне очень нравится, впрочем, там тоже есть Путин.

Медведев готовится к важному выступлению перед депутатами Госдумы. Помощник внимательно его оглядывает и говорит: «Ой, Дмитрий Анатолье­вич, у вас тут к рукаву ниточка прилипла. Ой, и к другому рукаву тоже, по­дождите, сейчас я уберу». Голос Путина сверху: «Не надо их трогать, это правильные ниточки»⁴.

Мне этот анекдот тоже очень понравился, настолько, что захотелось его разобрать, понять, чем он так особенно хорош. Растолковывать анекдоты счи­тается занудством, но я все-таки ему предамся — по старой литературовед­ческой привычке и в тайной надежде пролить свет на проблему авторства.

2

 

Текст, действительно, отточен до предела: всего 44 слова, и каждое на месте, не знаешь, с какого начать. А может, наоборот, с тех, которые блистают в тексте своим отсутствием? Ведь самые главные слова в нем как раз не про­говорены, хотя прочитываются однозначно: марионетка, кукловод, дергать за. Случайно ли это?

Конечно, нет. Благодаря умолчаниям анекдот работает как загадка, не­трудная, но тем вернее вовлекающая аудиторию в соавторское участие. Такое вовлечение — один из универсальных приемов искусства, мыслящего не ло­зунгами, а образами («Где мы были, мы не скажем, а что делали, покажем»). Разгадка же не требует особых усилий потому, что опирается на множество готовых ассоциаций:

• на традиционное в мировом политическом дискурсе представление о ма­рионеточных правителях (в частности, на российской почве — о Николае II как марионетке Распутина и императрицы);
• на образ вождя (Сталина, Путина), пренебрежительно распоряжающе­гося своими подручными («ишаками», «овощами» и т. п.)⁵;
• на анекдоты о позднесоветских лидерах (Брежневе, Черненко) как не­сложных автоматах;
• и, наконец, на недавний немецкий видеоклип «Putins Puppenkiste» c Пу­тиным-кукловодом и Медведевым-марионеткой⁶.

Заодно фигура умолчания воспроизводит характерную черту тандема — атмосферу лукавого недоговаривания, неназывания вещей своими именами. В финале персонажи вроде бы и узнают, в каком спектакле участвуют, но... как бы и нет: ключевые слова не произнесены, и можно по-прежнему оста­ваться в неведении. Как говорится в старом анекдоте, опять эта проклятая неопределенность!

Зато другой центральный мотив, «вертикаль власти», частый в анекдотах о Путине, не только наглядно разыгран, но и прямо прописан в тексте: Голос Путина сверху. Собственно, он осторожно намечен уже в начале — и тем, что к выступлению не где-нибудь, а в Думе, готовится не кто иной, как сам пре­зидент, и тем, как вокруг него суетится сдувающий пылинки подчиненный. В финале же тема вертикали звучит в полный голос, — в то время как Мед­ведеву слово вообще не предоставляется.

Кстати, эта ось пространственных координат напрочь отсутствует в другом варианте анекдота:

Сидят Путин и Медведев рядом в театре. Подсаживается к ним дама и по­добострастно так говорит: «Ой, Дмитрий Анатольевич, а у вас ниточка на рукаве! Ой, и на этом тоже...» Путин: «Не трогайте. Это нужные ниточки».

Идея дергания за ниточки (да и театр) налицо, но дергаются они уже не сверху, а, видимо, как-то сбоку. Подобострастие дамы могло бы готовить вер­тикаль, однако мизансцена, в которой Медведев и Путин сидят... рядом, ее смазывает, не давая развернуть противопоставление «верх/низ», подсказы­ваемое и образом марионетки. Акцентируется «фальшивое равноправие» членов тандема, но не «властная вертикаль».

Сюжетно наш анекдот развивается по схеме внезапного, но хорошо подго­товленного поворота: от ложной разгадки к истинной, от ниточек как пуши­нок, пылинок, мусора — к ниточкам как приводным ремням кукловодческой власти. Поворот совершается с так называемой «задержкой в осмыслении». Улики накапливаются, но по инерции продолжают истолковываться в «не­страшном» ключе. Вспоминаются вечно путающийся в осмыслении улик док­тор Ватсон, а также:

• герой сказки Гауфа «Карлик Нос», который, очнувшись превращенным в носатого карлика, упорно осмысляет все в терминах сна: у него исчезла шея и не поворачивается голова, а он думает, что неповоротлив спросонья; да и потом, уже выйдя на улицу, он продолжает примерять возгласы про­хожих об отвратительном карлике не к себе, а к окружающим;
• и Красная Шапочка, которая все любопытствует, зачем у «бабушки» та­кие большие руки, уши, глаза, рот, зубы...⁷

Ниточка на одном рукаве, а затем и на другом — минималистский вариант такой конструкции (вообще говоря, можно было бы представить себе фольк­лорную триаду, с третьей ниточкой, скажем, на воротнике). Но принцип тот же: слепота наивного персонажа (д-ра Ватсона, Красной Шапочки, Карлика Носа, Медведева, его референта), а с ним и читателей/слушателей — к нешу­точной реальной подоплеке событий.

Эпифания, или финальное узнавание, следует классическим образцам. Внезапно открывающийся глазу (вернее, уху — еще один эффект недоговаривания) «верх» отсылает, как было сказано, к нынешней идее вертикали. Но не только к ней, а ко всей стоящей за ней архетипической организации пространства, с людьми внизу и богами наверху, — как в «Илиаде», «Книге Иова», «Фаусте» и драматических развязках типа deus ex machina, где бог спускается на сцену с колосников на особой машине. Фигура Путина-кукло­вода прекрасно вписывается в этот театральный реквизит⁸. Напоминает его заключительная реплика и финалы таких пьес, как «Тартюф» и «Ревизор», где посланец монарха наконец наводит в сюжете порядок (властная иерархия налицо и там, но без пространственной реализации).

Сама же установка на то, чтобы за ошибочно понятыми житейскими ме­лочами прозреть высший порядок вещей, подана — иронически — в почтен­ном философском духе. Перед нами, так сказать, мир платоновских идей, просвечивающих сквозь свои бледные земные проявления. В редакции Вла­димира Соловьева:

Милый друг, иль ты не видишь,
Что все видимое нами —
Только отблеск, только тени
От незримого очами?

 

Недаром «небесные» коннотации кукловодства — классический образ, ср. рубаи Омара Хайяма:

Мы — послушные куклы в руках у творца!
Это сказано мною не ради словца.
Нас на сцену из мрака выводит всевышний
И швыряет в сундук, доведя до конца⁹.

 

3

 

Контрапункт «земных мелочей» и «высшего порядка» изящно проведен че­рез языковую ткань нашего анекдота — игрой с двумя лейтмотивными сло­вами, образующими его punch line.

Строго говоря, правильные ниточки — не совсем правильное словосочета­ние. Во всяком случае, к ниточкам, обнаруживаемым на рукавах, не подходит ни одно из словарных значений слова правильный:

1. закономерный: п. смена времен года; 2. соответствующий требованиям, норме: п. счет, глагол, спряжение; 3. соответствующий действительности: п. ответ, вывод, рассуждение; 4. соответствующий потребностям: п. поли­тика, поступок; 5. регулярный, по расписанию: п. движение поездов. 6. удов­летворяющий правилам пропорции: п. нос, черты лица; 7. с равными сторо­нами и углами (мат.): п. треугольник.

Все эти значения, плавно перетекающие одно в другое, группируются вокруг идеи «соответствия» («правильные для/с точки зрения чего?»), которая к зло­получным ниточкам на рукавах никак не применима. Говоря языком лите­ратуроведения, это случай «неграмматичности, неувязки», озадачивающей читателя и побуждающей его к более глубокому пониманию текста¹⁰. Поме­щение же в зону грамматической неправильности именно слова правиль­ные — еще один пикантный парадокс, опять-таки наводящий на мысль о лич­ном авторстве текста.

Разрешение этого словесного диссонанса аккомпанирует сюжетной раз­вязке анекдота, более того — подталкивает ее, заставляя вообразить ситуацию с искомым «соответствием». Ею и оказывается не называемое прямо, но од­нозначно подразумеваемое кукловодство. Применительно к нему сочетание правильные ниточки звучит вполне органично, хотя и немного коряво, а впро­чем, в духе близкой Путину идеологической традиции, ср.:

Правильной дорогой идете, товарищи (Ленин, на плакате с указующей рукой);

Себя разглядевши, / в зеркало вправленное, / в рубаху / в чистую — / влазь./ Влажу и думаю:/ — Очень правильная/эта, /наша, /советская власть (Маяковский, концовка «Рассказа литейщика Ивана Козырева о вселении в новую квартиру»).

 

Тут «властная правильность» дается от всей души, у Ленина — лексически нейтрально, у Маяковского — с некоторым метафорическим нажимом, вроде того, который слышится в выражениях типа правильный человек и в выводе Винни-Пуха, что готовящиеся ужалить его пчелы — неправильные и, значит, по принципу «зелен виноград», мед у них тоже неправильный¹¹.

А вот та же «властная правильность» под знаком откровенной иронии — в «Голубой книге» Зощенко (1935), эпизоде, где римскому диктатору прино­сят головы противников, за которые он назначил денежную награду:

Господин Сулла, сидя в кресле в легкой своей тунике и в сандалиях на босу ногу, напевая легкомысленные арийки, просматривал списки осужденных, де­лая там отметки и птички на полях.

Раб почтительно докладывал: «Там опять явились... с головой» <... > «Зови». Входит убийца, бережно держа в руках драгоценную ношу <... > «Это что?» <...>«Обыкновенная-с голова... Как велели приказать» <...> «Да этой головы у меня и в списках-то нет. Это чья голова?» <...> «Какая-то, видать, посторонняя голова», — говорит секретарь <...>

«Извиняюсь <... > Бывают, конечно, ошибки, ежели спешка. Возьмите тогда вот эту головку. Вот эта головка, без сомнения, правильная. Она у меня взята у одного сенатора». — «Ну, вот это другое дело, — говорил Сулла, ставя в списках галочку против имени сенатора. — Дайте ему там двенадцать тысяч <... > А эту забирай к черту. Ишь, зря отрезал у кого-то» <... > «Извиняюсь... подвернулся». — «Подвернулся... Это каждый настрижет у прохожих голов — денег не напасешься».

 

В варианте с подобострастной дамой (и некоторых других) ниточки фи­гурируют не правильные, а нужные. Идеологический ореол этого слова (и си­нонимичного ему надо) примерно тот же, ср.:

Книга — нужная (хрестоматийная ленинская оценка романа Горького «Мать»); Это нога у того, у кого надо нога! (фильм «Берегись автомобиля», реплика следователя [Ефремова], покрывающего таким образом преступ­ника — «своего человека» [Смоктуновского]).

 

Однако пропадает самый парадокс правильности/неправильности. А пара­докс этот не только формальный, но и смысловой: правильными объявляются ниточки, принципиально неправильные, действующие как раз вопреки по­рядку — конституционному. Нужными (Путину) они являются буквально, правильными же лишь иронически¹².

Остраненность, некоторая, что ли, «насильственность» сочетания правиль­ные ниточки являет интересную языковедческую проблему¹³. В сегодняшней блогосфере это выражение представлено довольно щедро, как в политиче­ском, так и в чисто психологическом контексте:

Кукловоды опять потянули за правильные ниточки своих послушных кукол.

А вообще, реально найти такую девушку, чтобы ей нравился именно ты, — главное правильные кнопочки нажать, правильные ниточки потянуть.

Владимир Познер еще раз доказал, что смотрит прямо в душу человека и умеет находить к ней правильные ниточки.

 

Обнаруживается возможность такого словоупотребления и для ниточек бук­вальных — вязальных:

Ниточки все правильные, а вот вышито болгарским крестом в одну нить, исчезла легкость, вышивка получилась довольно плотной, в общем совсем не то, что доктор прописал.

 

Возникает вопрос: когда именно это выражение стало популярным — до медведевского анекдота или после и, возможно, благодаря ему?

 

4

 

Обратимся, однако, к ниточкам как таковым. Сразу же бросается в глаза соот­ветствие уменьшительных ниточек на пиджаке Медведева, ожидающих забот­ливого устранения, — привычному образу одетого с иголочки нанопрезидента, отличающегося (в частности, от Путина) своей безупречно-костюмированной, немного игрушечной светской презентабельностью. Но к этому их роль, ко­нечно, не сводится.

Обе основные функции ниточек — как мелких проявлений беспорядка в начале и орудий высшего порядка в конце — прочно укоренены в лексиче­ских и фразеологических свойствах этого слова. Ср., с одной стороны, ауру мелкости, непрочности, последних остатков:

Висеть (повиснуть, держаться) на ниточке; Жизнь висит на нитке, а думает о прибытке; Живой (сухой) нитки не осталось; Промокнуть (проиграться, прожиться, растащить) до (последней) нитки; Разобрать (перебрать) по ниточке — подробно, до мелочей; Вытянуться в нитку — исхудать; Ниточка- иголочка, ти-ти, улети! — нарочито короткая считалка про явно легкие, мелкие предметы.

 

А с другой — идею порядка, организованности, в частности строгого подчи­нения, послушания:

Путеводная нить — то, что помогает найти правильный путь; Проходить красной нитью — быть главной темой, содержанием текста; Как по ниточке (нитке) — прямо, ровно, как по линейке; Вытянуть в нитку — поставить ровно в ряд; Вытянуться в нитку — стать ровно в ряд; претерпеть для кого-нибудь все, что угодно; проявить всяческое усердие; Ходить по ниточке (струнке) — трепетать, беспрекословно подчиняться; Таращилась нитка, да игла за собой потянула; Куда иголка туда и нитка.

 

Некоторые пословицы могут показаться чуть ли не нарочно созданными для нашего анекдота:

По нитке дойдешь и до клубочка — о розысках; Мужик в кольях, баба в нит­ках — намек на крутость и хитрость; Сметать дело на живую нитку — не­брежно, кое-как; Шито белыми нитками — о деле, в котором неискусно скрыты тайные побуждения.

 

Букет богатых языковых коннотаций делает структуру анекдота еще более эффектной и органичной — мастерской. Хочется верить, что у этого малень­кого шедевра есть индивидуальный автор. Но, конечно, если он пожелал остаться, по тем или иным соображениям, неизвестным, его можно понять.

 

5

 

Вопрос о возможности сочинения анекдотов занимает меня давно. Однажды я спросил у покойного Дмитрия Александровича Пригова, творившего, как известно, во многих жанрах и даже видах искусства, не покушался ли он и на этот. Он ответил, что однажды попробовал сочинить анекдот в известном формате — про Чапаева:

Петька получил квартиру в Москве и пригласил Чапаева на новоселье. Объ­яснил дорогу: «На метро доедешь до конечной, там один выход, сядешь на 287-й автобус и опять до конечной, а там я тебя встречу». Вот Петька ждет его час, ждет два, Чапаева все нет. Тогда он едет к метро и видит Ча­паева, который смотрит на проезжую часть и шепчет: «Двести пятьдесят второй, двести пятьдесят третий...» — «Василий Иваныч!..» — «Немешай, Петька, я автобусы считаю! Двести пятьдесят четвертый, двести пятьдесят пятый... »

 

Дмитрий Александрович утверждал, что через некоторое время этот опус вернулся к нему со стороны, из мира реально бытующего фольклора.

Но публично заявить свои авторские права на этот анекдот¹⁴ Пригов, на­сколько мне известно, не пытался. И не из какой-то, полагаю, особой скром­ности, а просто потому, что анекдот — по самой своей фольклорной природе — индивидуального авторства не предполагает. То есть речь должна идти не о том, сколь велик вклад претендента в окончательный продукт, а о том, суще­ствует ли в данной сфере творческой деятельности в данную эпоху институт авторства. Как известно, ни Пушкин, ни Да Понте (либреттист Моцарта), ни Мольер не сочинили сюжета о Дон Жуане, «На севере диком стоит одиноко...» Лермонтова — вольный перевод из Гейне, а «Камаринская» Глинки — вариа­ция на две народные мелодии, заинтересовавшие композитора своим нетри­виальным сходством. Нам, однако, не приходит в голову ставить авторство этих художников под сомнение.

С анекдотами, былинами и т.д. наоборот. Даже если предположить, что ска­зительница оригинально преобразила дошедший до нее текст, фольклористы могут констатировать, лишь от кого они записали данный вариант. Аналогич­ным образом, даже если некий рассказчик блестяще усовершенствовал анек­дот о ниточках (допустим, добавив в услышанный им вариант с подобостраст­ной дамой вертикаль или, как Алексеевский, в варианте с вертикалью заменив нужные ниточки на правильные), а то и вообще сам сочинил его (например, скрестив анекдоты об «овощах», автоматах и автомобиле без руля с модными разговорами о психологических ниточках и публицистическим разоблаче­нием кукловодства), все равно жанр анекдота не позволил бы ему претендо­вать на авторство. Анекдот — искусство, которое в самом буквальном смысле принадлежит народу¹⁵.

 

ПРИМЕЧАНИЯ

 

1. За замечания и подсказки я благодарен М.Д. Алексеевскому, А.С. Архиповой, Ми­хаилу Безродному, М.А. Мельниченко и Н.Ю. Чалисовой.
2. Собственно, основной формой бытования современного анекдота и является Ин­тернет в его различных формах, потеснивший устные формы, см.: Алексеевский МД. «Что мне водка в летний зной...»: проблемы текстологии фольклора в Интернете // Интернет и фольклор: Сб. статей. М.: ГРЦРФ, 2009. С. 71—89 (http://mdalekse- evsky.narod.ru/Alekseevsky-internet.pdf); Он же. Очерки из современной истории российского политического анекдота // Русский политический фольклор: Иссле­дования и публикации / Отв. ред. А.А. Панченко. М.: Новое издательство, 2012 (в печати; статья любезно предоставлена автором).
3. См.: http://www.svobodanews.ru/content/transcript/24541763.html.
4. Там же.
5. См.: Архипова А.С, Мельниченко М.А. Анекдоты о Сталине: тексты, комментарии, исследования. М.: РГГУ; ОГИ, 2010. С. 212—215; Архипова А.С. Традиции и новации в анекдотах о Путине // Антропологический форум. 2009. № 10. С. 181—251. С. 197.
6. См.: http://www.youtube.com/watch?v=Tll6yMNSNNE.
7. Внезапный поворот с задержкой в осмыслении рассматривается в статье: Жолков­ский А.К., Щеглов Ю.К. О приеме выразительности ОТКАЗ // Они же. Работы по поэтике выразительности: Инварианты — Тема — Приемы — Текст. М.: Прогресс, 1996. С. 54—76 (см. с. 66—70).
8. О «театре», в частности кукловодстве, как одном из излюбленных тропов современ­ного российского политического дискурса см.: Чудинов А.П. Россия в метафори­ческом зеркале: когнитивное исследование политической метафоры (1991—2000). Екатеринбург, 2001 (раздел «Театральная метафора»: http://www.philology.ru/ linguistics2 /chudinov-01 .htm#330).

В мире анекдотов к кукловодческому сюжету тяготеет, например, такой:

Хрущев подарил Кастро новый автомобиль — без руля. Кастро телеграфирует: «Пожалуйста, вышлите руль. Невозможно управлять». Хрущев отвечает: «Ты жми на газ, а управлять буду я отсюда» (Советский Союз в зеркале полити­ческого анекдота / Сост. Д. Штурман, С. Тиктин. Иерусалим: Экспресс, 1987. С. 420; по датировке составителей, анекдот 1964 года).

9. Омар Хайям. Рубайат / Пер. Г. Плисецкого. 2-е изд. М., 1975. С. 49. Любопытно, что в одном из русских переводов (В. Державина) есть и нитки: «Кто мы — куклы на нитках, а кукольщик наш — небосвод».
10. О роли ungrammatically в художественной структуре см.: Riffaterre Michael. Semio­tics of Poetry. Bloomington & London: Indiana University Press, 1978.
11. Такая напористая — ценностно и словесно — «правильность на грани неправиль­ности» была мощно растиражирована популярным в конце 1990-х рекламным телевизионным роликом под слоганом: Бочкарев. Правильное пиво (http://www. videosostav.ru/video/e2a8e3682b1178c3a0c7922756ab672a/; http://90ie.ru/13/bochkarev- pravilnoe-pivo/), который, в свою очередь, породил соответствующие пародийные анекдоты (Люблю, когда пиво правильное. Вот водка — правильное пиво) и способ­ствовал утверждению в русской речи нового значения слова правильный, пока что не отраженного в словарях; ср. выражение правильные девушки, то есть не те, ко­торые следуют принятым правилам, а наоборот: О, девчонки пьют водку. Сразу видно — правильные девушки. (Подсказано М.Д. Алексеевским.)
12. Примечательно, что в исходной версии анекдота не было ни «вертикальности» (во всяком случае, явной), ни «правильности». Как указал мне в электронной пере­писке (20.04.2012, 22.04.2012) М.Д. Алексеевский, по сайту Anekdot.Ru легко уста­навливается первое интернетное явление этого анекдота (1 января 2008 года) и его первоначальный текст:

Медведев идет к трибуне держать свою первую президентскую речь.

Его помощник: «Секундочку, к вашему рукаву прицепилась какая-то ни­точка, ой, и ко второму тоже... »

Вдруг откуда-то голос Путина: «Это нужные ниточки, не трогайте их» (http://www.anekdot.ru/an/an0801/j080112.html#1).

Алексеевский признается, что, рассказывая анекдот на «Свободе», он неожиданно для себя сымпровизировал слова сверху (вместо откуда-то) и правильные (вместо нужные), но, как свидетельствуют приводимые им интернетные ссылки, сделал он это в невольном соответствии с некоторыми другими вариантами анекдота, зафик­сированными в блогосфере и с вероятной (тоже неосознанной) опорой на оборот правильное пиво (см. примеч. 11).

Со своей стороны, М. Безродный (электр. письмо, 22.04.2012) обращает внимание на подавляющее количественное преобладание варианта с нужные над вариантом с правильные — как в Интернете (в тысячу раз), так и в бумажных СМИ (где, по дан­ным БД Интегрум, http://www.integrum.ru/, правильные ниточки вообще не встре­чаются), что, кстати, подтверждает мой интуитивный выбор этого более редкого ва­рианта как именно «авторского». Безродный отмечает также, что откуда-то не только чаще представлено в тексте, но и эффектнее, чем сверху, поскольку означает «голос незримого (= находящегося повсюду) наблюдателя», а само запрещение, до­носящееся неизвестно откуда, возможно и сверху, напоминает сказку « Маша и мед­ведь» (Не садись на пенек, не ешь пирожок; Высоко сижу — далеко гляжу), где запрет адресован медведю (!), а звучит из короба за его спиной. Замечу, что неопределенное откуда-то несколько повышает игровую загадочность ситуации, которая, впрочем, все равно однозначно разрешается в контексте кукловодческих ниточек.

13. Дело, видимо, в отличии привычных сочетаний прилагательного правильный с аб­страктным понятием, предикатом, именем действия, прямо задающими то назначе­ние, которому надо соответствовать, от «новаторских» сочетаний с именами не предикатов, а предметов, особенно физических, заставляющих «метафорически догадываться» о таком назначении; ср. выше о правильных пчелах, меде, власти, пиве, девчонках.
14. Согласно А.С. Архиповой (электр. переписка, 17.04.2012, 22.04.2012), отмечающей ложность распространенных притязаний на авторство анекдотов, это вариант из­вестного фольклорного сюжета о простаке, представленного и в анекдотах 1980-х го­дов, например про Чебурашку и Гену:

Чебурашка и Гена были приглашены в гости к Шапокляк на столетний юбилей.

Гена едет и видит — Чебурашка на остановке.

- Чебурашка, почему ты тут стоишь?

- Потому что нам нужен 276-й, а прошло только 250.

(Самозапись Архиповой; 1982) Есть и современный американский анекдот — про блондинку и 54-й автобус (http: //funnyjokes4me.blogspot.com/2009/08/blonde-jokes-waiting-for-bus.html).

15. Сложность реальной картины с авторством и «естественным» отбором, в частности в случае так называемых «сочиненных» анекдотов (при публикации которых в Ин­тернете иногда проставляется значок копирайта), подробно рассмотрена в статье: Алексеевский М.Д. Очерки из современной истории... Документированному ана­лизу истории возникновения нескольких вариантов одного анекдота посвящена глава «От инцидента к анекдоту» в кн.: Архипова А.С, Мельниченко М.А. Анекдоты о Сталине... (с. 64—73).