О плагиате по дружбе: К выходу книги Ксении Кривошеиной «Мать Мария (Скобцова). Святая наших дней» (М.: Эксмо, 2015)

Долгое время К.И. Кривошеина была другом семьи петербургского исследователя А.Н. Шустова (1934—2011), так же как и он, была увлечена собиранием материалов о матери Марии (Е.Ю. Кузьминой-Караваевой), вместе с ним работала над этой темой, а после кончины Анатолия Николаевича в 2011 г. проявляла искреннюю, как верилось, заботу о его вдове — общение по телефону и поздравительные открытки от нее были для Г.А. Шустовой ощутимой поддержкой.

В архиве А.Н. Шустова содержится рукопись его монографии о матери Марии (300 машинописных листов) с рабочим названием «Дочь России», над которой он начал работать в 1984 г. и которую завершил в 1993-м. Тот же текст хранится в личном фонде А.Н. Шустова в Российской национальной библиотеке и в Доме русского зарубежья. Это подробное документальное повествование о жизни и деятельности матери Марии явилось результатом его многолетнего кропотливого исследовательского труда. При жизни автора в «Вестнике РХД» (Париж, 1993. № 167) была опубликована лишь одна из глав монографии: «Искания (1914—1916)». Издание монографии целиком требовало, по выражению самого Шустова, «хорошего редактора, владеющего темой, и финансовых вложений» (из записок А.Н.). К великому сожалению, решить эти задачи Анатолию Николаевичу не довелось.

Монография была бы достойным завершением ряда самых значимых изда­ний А.Н. Шустова — комментированного собрания сочинений матери Марии в двух книгах: «Равнина русская» (СПб., 2001. 768 с.) и «Жатва духа» (СПб., 2004. 566 с.), а также дополняющей их книги «Красота спасающая» (СПб., 2004. 204 с.), подготовленной к печати совместно с К.И. Кривошеиной. В этом последнем издании Анатолий Николаевич был одним из авторов очерка жизни и творчества матери Марии «Горний путь», автором примечаний (117 позиций) и составителем «Ле­тописи жиз­ни и творчества матери Марии», о чем свидетельствует информация, размещенная на обороте титульного листа. Между тем, Ксения Игоревна больше никогда и нигде не упоминала своего соавтора печатно, в том числе и в своей новой книге.

Оцифровав рукопись «Дочь России», мы с Г.А. Шустовой стали искать варианты ее издания. Столкнувшись с разного рода трудностями, мы обратились за помощью к К.И. Кривошеиной, рассчитывая на ее связи в издательском мире.

В октябре 2013 г. Ксения Игоревна любезно согласилась попытаться помочь в этом и попросила прислать ей набранный текст, что было нами исполнено. Некоторое время спустя она сообщила Галине Алексеевне, что почти все сведения о матери Марии, сообщаемые Анатолием Николаевичем в его книге, уже были опубликованы, что ничего нового в его монографии нет, поэтому предлагать рукопись издателям не имеет смысла, а вот включить отдельные главы из нее в какие-нибудь другие издания можно будет попробовать. Вдова не возражала против подобного вердикта, полагая, что чем больше работ мужа будет опубликовано, тем лучше — дабы имя его и многолетние труды не были забыты.

И вот вышла новая книга Ксении Кривошеиной «Мать Мария (Скобцова). Святая наших дней» (М.: Эксмо, 2015), в которой, как следует из аннотации, «впервые публикуется подробная биография монахини Марии». Выход книги сопровождают восторженные рецензии.

Книга состоит из двух частей, в одной из которых под заголовком «Из архивов» собраны работы разных авторов, размещенные на сайте К.И. Кривошеиной «Мать Мария» (mere-marie.com). Первая же часть книги содержит биографию матери Марии, автором которой выступает Ксения Кривошеина.

Однако это текст, состоящий из фрагментов рукописи А.Н. Шустова, выхваченных с разных ее страниц и по-новому скомпонованных, вперемежку с авторскими вставками и объемными цитатами.

Многие фрагменты рукописи «Дочь России» оказались переписанными «один в один», остальные — слегка подредактированными. В то же время другие, значимые по содержанию фрагменты шустовского текста были выброшены, а темы, затронутые в них, не нашли отражения в книге К.И. Кривошеиной.

Первая глава («Предки») содержит максимальный объем заимствований: не менее 90%. В остальных главах плагиата меньше, но он присутствует во всех десяти главах в большей или меньшей степени.

Приведу ряд примеров:

 

Ксения Кривошеина. «Мать Мария (Скобцова). Святая наших дней»

(М.: Эксмо, 2015)

«В XVI веке крымские татары совершали частые набеги на южные границы русского государства. С целью их защиты от противника были органи­зо­ваны специальные казачьи “заставы” и “станицы”, в том числе у Днепра, на Дону, под Азовом. 30-е годы этого столетия отличались особой активностью набегов. Дошедшее до наших дней семейное предание Пиленко гласит, что однажды татары взяли в плен группу казаков и заковали их в кандалы. Один из них, чтобы вырваться на свободу, отпилил себе руку, за которую он был прикован к стене, и вернулся к своим. За это казаки прозвали его Пилин. Отсюда, якобы, и пошла фамилия Пиленко, то есть — сын Пилина (или Пилы)» (с. 29).

Анатолий Шустов. Монография «Дочь России», 1984—1993

(рукопись — цифровой набор, 2013)

«В XVI веке крымские татары совершали частые набеги на южные границы русского государства. с целью их защиты от противника были организованы специальные казачьи “заставы” и “станицы”, в том числе у Днепра, на Дону, под Азовом. 30-е годы этого столетия отличались особой активностью набегов. дошедшее до наших дней семейное предание гласит, что однажды татары взяли в плен группу казаков и заковали их в кандалы. один из них, чтобы вырваться на свободу, “отпилил” себе руку, за которую он был прикован к стене, и вернулся к своим. За это казаки прозвали его “Пилин”. отсюда, якобы, и пошла фамилия Пиленко, то есть — “сын Пилина” (или Пилы)» (с. 5).

 

Ксения Кривошеина

«Пиленки ХVIII в. являлись типичными представителями украинского военного казачества. Они несли строевую службу, участвовали в походах и сражениях в составе своих полков и сотен; в мирное же время жили на хуторах, зани­маясь натуральным хозяйст­вом. Сы­новья и внуки В.М. Пиленко, продолжая традицию предков, поступали в основном в военную службу.

Один из них, Пантелеймон Пилен­ко, служил в знаменитом Лубенском гусарском полку, куда он поступил в 1808 году» (с. 30).

Анатолий Шустов

«Пиленки хVIII в. являлись типичными представителями украинского военного казачества. они несли строевую службу, участвовали в походах и сражениях в составе своих полков и сотен; в мирное же время — жили на хуторах, занимаясь натуральным хозяйством. Сыновья и внуки в.М. Пиленко, продолжая традицию предков, поступали в основном в военную службу.

Один из них, Пантелеймон Пиленко, служил в знаменитом Лубенском гусарском полку, куда он поступил в 1808 г. юнкером…» (с. 7).

 

Ксения Кривошеина

«Однако при грозном обер-прокуроре за четверть века его “правления” в десятки раз увеличилось число церковно-приходских школ по всей России — миллионы крестьянских детей смогли получить начальное образование. Он считал, что “вера в общие начала есть великое заблуждение нашего века. Что жизнь — не наука и не философия; она живет сама по себе, живым организмом”. Он не был врагом подлинной науки, но был против фетишизации новоиспеченных теорий, под которые хотели подогнать жизнь различные тео­ретики конца XIX века — в основном социалисты. Поэтому-то многие и считали, что он реакционер и ретроград, что он утверждал вечные ценности: Бог, Отечество, Родители — и тем самым хотел укрепить человека, сделать его независимым от земных кумиров» (с. 51).

Анатолий Шустов

«Однако <…> при Победоносцеве за четверть века его “правления” в десятки раз увеличилось число церковно-приходских школ по всей России — миллионы крестьянских детей смогли получить начальное образование. он считал, что “вера в общие начала есть великое заблуждение нашего века. <...> жизнь — не наука и не философия; она живет сама по себе, живым организмом”. Он не был врагом подлинной науки, но был против фетишизации новоиспеченных теорий, под которые хотели подогнать жизнь различные “теоретики” конца XIX века — в основном социалисты. Поэтому-то многие и считали его реакционером и ретроградом, что он утверждал вечные ценности: Бог, Отечество, Родители — и тем самым хотел укрепить человека, сделать его независимым от земных кумиров» (с. 25).

 

Ксения Кривошеина

«Гимназические подруги следили за современными дискуссиями, читали модного в ту пору Ницше с его идеями сверхчеловека. О сверхчеловеке писалось много. Одни трактовали его в стиле самого Ницше как зоологический тип, другие — как богочеловека, третьи — как демона, четвертые — просто как художественный символ. По мнению философов Н. Федорова и Вл. Соловьева, сверхчеловеком мог считаться лишь тот, кто подобно Богу победит смерть, станет бессмертным. Это тоже было приближением к богочеловеку» (с. 69).

Анатолий Шустов

«Девушки следили за современны ми дискуссиями, читали модного в ту пору Ницше с его идеями сверхчеловека. О сверхчеловеке писалось много. Одни трактовали его в стиле самого Ницше как “зоологический тип”, другие — как “богочеловека”, третьи — как “демона”, четвертые — просто как “художественный символ”. По мнению философов Н. Федорова и Вл. Соловьева, сверхчеловеком мог считаться лишь тот, кто подобно Богу победит смерть, станет бессмертным. Это тоже было приближением к богочеловеку» (с. 34).

 

Ксения Кривошеина

«Новая гимназия находилась бли­же к дому, на улице Кабинетской, 20. Пиленко жили уже на Малой Московской, 4. Гимназия располагалась как раз напротив Синодальной типографии Митрофаньевского подворья. На фаса­де дома была огромная фреска — Бог Вседержитель на облаке. Эту фреску, словно некий путеводный знак, Лиза видела каждый день, посещая занятия. Интересно, что в этом здании в то же время проживал епископ Евлогий (Георгиевский) — член III Государственной Думы. Четверть века спустя, в Париже, раба Божия Елизавета именно им будет пострижена в монашество…» (с. 73).

Анатолий Шустов

«…новая гимназия находилась ближе к дому, на улице Кабинетской, 20. Лиза с матерью жили в то время на улице Малой Московской, 4. гимназия располагалась как раз напротив синодальной типографии (Митрофаньевского подворья), уличная стена которой была украшена огромной полукруглой фреской — Бог вседержитель на облаке. Эту фреску, словно некий путеводный знак, Лиза видела каждый день, посещая занятия. интересно отметить, что в этом здании в то же время проживал епископ Евлогий (Георгиевский) — член III государственной думы. Четверть века спустя Лиза стала его постриженицей» (с. 39).

 

Ксения Кривошеина

«Елизавета Кузьмина-Караваева по­сле­довала совету Блока — она отошла от декадентов, покорно ожидающих гибели, и стала искать другой путь. Таких путей в Петербурге было немало, хотя зачастую они отличались от старых лишь названиями и попросту являлись тупиками. В то время возникали и распадались многочисленные течения и группы. Молодые поэты кочевали из одного кружка в другой, пытаясь определиться. Иной из них успевал за один сезон побывать в пяти-шести “общест­вах”, а затем и сам брался за основание чего-нибудь своего, столь же недолговечного, как и другие. Найти истинный путь в этом лабиринте было нелегко» (с. 83).

Анатолий Шустов

«Кузьмина-Караваева последовала совету Блока — она отошла от “римлян”, покорно ожидающих гибели, и стала искать другой путь. Таких путей в Петербурге было немало, хотя зачастую они отличались от старых лишь названиями и попросту являлись тупиками. В то время возникали и распадались многочисленные течения и группы. Молодые поэты кочевали из одного кружка в другой, пытаясь определиться. иной из них успевал за один сезон побывать в пяти-шести “обществах”, а затем и сам брался за основание чего-нибудь своего, столь же недолговечного, как и другие. найти истинный путь в этом лабиринте было нелегко» (с. 48).

 

Ксения Кривошеина

«Венчались молодые люди в небольшой церкви Рождества Пресв. Богородицы при гимназии Александра I (Казанская ул., 27), которую в свое вре­мя окончил жених. Гимназия эта была не совсем обычной. Она отличалась сво­им аристократизмом и солидной историей. Здание ее заметно выделялось своей мону­ментальностью. В этом старейшем учебном заведении столицы учились многие замечательные люди: П.А. Вяземский, сыновья Пушкина Александр и Григорий, А.Ф. Кони, Н.Н. Миклухо-Маклай и другие» (с. 97).

Анатолий Шустов

«Интересно, что из многочисленных храмов Петербурга молодые люди выбрали для венчания скромную церковь при гимназии, которую в свое время окончил жених. Правда, гимназия эта была не совсем обычной. она отличалась своим аристократизмом и солидной историей. Здание ее на улице Казанской, 27 заметно выделялось своей монументальностью. В этом старейшем учебном заведении столицы учились многие замечательные люди: П.А. Вяземский, сыновья Пушкина Александр и Григорий, А. Ф. Кони, Н.Н.Миклухо-Маклай и другие» (с. 44).

 

Ксения Кривошеина

«Апогей “сред” приходился на 1905—1907 годы, когда еще жива была супруга Вяч. Иванова Л.Д. Зиновьева-Аннибал. В тот период “среды” имели тесную
связь с революционной общественностью. К тому времени, когда Кузьмина-Караваева стала посещать “башню”, — это был уже их закат. О революции, правда, еще говорили (“все были за революцию”), но никто не собирался воспринимать ее серьезно, а тем более умирать за нее. “И жалко революционеров, потому что они умирают, а мы можем только умно и возвышенно говорить о их смерти”, — так описала сама Елизавета Юрьевна политическую атмосферу “башни”» (с. 99).

Анатолий Шустов

«Апогей “сред” приходился на 1905— 7 годы, когда еще жива была жена Иванова Л.Д. Зиновьева-Аннибал. В тот период “среды” имели некоторую связь с революционной общественностью. К тому времени, когда Кузьмина-Караваева стала посещать “башню”, — это был уже их закат. О революции, правда, еще говорили (“все были за революцию”), но никто не собирался воспринимать ее серьезно, а тем более умирать за нее. “И жалко революционеров, потому что они умирают, а мы можем только умно и возвышенно говорить о их смерти”, — так оценила сама Елизавета Юрьевна политическую атмосферу “башни”» (с. 46).

 

Число подобных примеров можно умножить в несколько раз.

Не смутил К.И. Кривошеину и тот факт, что глава «Искания» из монографии А.Н. Шустова была опубликована ранее — масштабно копируются отрывки и оттуда.

Помимо прямого плагиата можно отметить и такие факты, как упоминание имени А.Н. Шустова перед взятым из его монографии фрагментом — со ссылкой на несуществующий источник или же на имеющуюся публикацию, в которой… этого отрывка нет. Например, на с. 180 читаем: «…культуролог Шустов отмечает», и далее следует текст и сноска на несуществующую публикацию в газете «Анапа»: Шустов А.Н. Дочь России. О жизни и творчестве Е.Ю. Кузьминой-Караваевой // Анапа. 2004. Сент. Этот же прием повторяется на с. 210, последний абзац и на с. 211 — ссылка на тот же несуществующий «источник», что и на с. 180.

На с. 221—223 большой фрагмент текста рукописи Анатолия Николаевича о событиях на Кубани 1919—1920 гг. с предшествующей фразой: «А. Шустов описывает эти события так» — снабжен ссылкой на его статью о Скобцове из журнала «Берега», 2006 г. Да только это не «Берега», а всё та же монография «Дочь России»! За доказательством последнего факта далеко ходить не надо — упомянутая статья, кроме журнала «Берега», размещена и в книге Ксении Кривошеиной на с. 474—486.

Некоторые сведения из заимствованного текста в книге Кривошеиной искажены. Так, на с. 42 заявлено, что Софья Борисовна (мать героини) была по мужской линии из рода «Делоне, обрусевших французов, которые приходились прямыми потомками знаменитого коменданта Бастилии де Лоне» (курсив мой). Шустов всег­да считал это легендой, а в 1995 г. получил подтверждение этому от С.В. Пиленко — его поиски во французских архивах доказали, что предки Софии Борисовны происходили от торговца Делоне.

Еще несколько слов об авторстве краткой «Летописи жизни и творчества матери Марии (Елизаветы Скобцовой)», размещенной на с. 644—670. Предисловие к ней гласит: «Летопись составлена на основании архивов И. Кривошеина, А. Шустова, К. Мочульского». На самом деле это летопись, впервые составленная А.Н. Шустовым по материалам личной картотеки (находится в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки), в редакции Ксении Кривошеиной, с включением фрагментов воспоминаний К.В. Мочульского. Также отражены события, посвященные памяти матери Марии, которые произошли после издания книги «Красота спасающая» (СПб., 2004; там Летопись была опубликована повторно; впервые — в «Библиографическом указателе произведений матери Марии…» (СПб., 2002)).

Возможно, в целом монография от произведенной «редактуры» выиграла, стала легче восприниматься. Нашелся тот самый «хороший редактор, владеющий темой», о котором мечтал Анатолий Николаевич! Но… решительно непонятно: поче­му же на титуле книги автор указан только один — Ксения Кривошеина?! Правда, А.Н. Шустов все-таки упомянут в предисловии к книге (с. 24), как человек, «который познакомил <…> с неизвестными биографическими страница­ми м. Марии». И даже сноска есть, поясняющая, кто же такой этот А.Н. Шустов. И хотя годы жизни Анатолия Николаевича указаны неверно: (1935—2012) вместо (1934—2011), но автор все же выразил ему «особую признательность». Да и в самом конце книги (с. 692) благодарность имеется, и тоже «особая», на сей раз «семье А.Н. Шусто­ва за предоставленные материалы». Но разве так пишут об авторе произведения, положенного в основу книги?

 

Татьяна Ястребцева