Является ли мода искусством? (2007)

Занда Миллер (Sanda Miller) — старший преподаватель факультета медиа, искусств и общества Университета Солент в Саутгемптоне. Автор нескольких книг, эссе, текстов для каталогов, а также множества статей, обзоров выставок и литературных рецензий, написанных для специализированных журналов и периодических печатных изданий.

Интервал длиною почти в десятилетие отделяет мою статью от статьи Сун Бок Ким, опубликованной в журнале Fashion Theory (Sung Bok Kim 1998) под таким же заглавием — «Является ли мода искусством?», и уже сама эта одноименность указывает на общность наших иссле­довательских интересов. Однако здесь же сходство и заканчивается, поскольку эти статьи существенно различаются в своих «целях и за­дачах», точно так же как различается и избранная авторами методо­логия. Работая над своей впечатляюще глубокой, вдумчивой статьей, Сун Бок Ким намеревалась продемонстрировать, насколько ничтожно внимание к «теоретическим обоснованиям и критическому анализу в мире моды», а ее целью было «предпринять шаги, направленные на развитие критического подхода к моде, и для начала аргументирован­но обсудить взаимоотношения между модой и искусством».

Исходя из предпосылок, которые нам предоставляют философия и искусствоведение, я также намерена исследовать взаимоотношения между модой и искусством; и то, что я без каких бы то ни было усилий могу перейти из хорошо знакомой мне области знаний к рассуждениям о моде, уже само по себе невольно заставляет вспомнить процитиро­ванное в статье Сун Бок Ким утверждение Ричарда Мартина, который, по его словам, «никогда не делал особых различий между [искусством и модой]». Это вполне соответствует и моей собственной позиции.

Отправными точками для меня стали классическая эстетика (с осо­бым акцентом на воззрения Иммануила Канта) и философия искус­ства, и в конце концов я пришла к тому же самому выводу, хотя про­двигалась совсем иным путем. Я надеюсь, что начатая нами дискуссия продолжится и со временем в нее будут вовлечены многие уважаемые исследователи, так как затронутые в ней вопросы серьезны, важны и, определенно, заслуживают такого участия.

Введение

Заявленное мною заглавие побуждает задуматься над двумя самосто­ятельными, но взаимосвязанными вопросами. a) Имеем ли мы закон­ное право утверждать, что мода представляет собой особую форму искусства? И если это так, то б) можем ли мы обратиться за помощью к эстетике, чтобы пролить свет на вопросы, касающиеся особой при­роды столь противоречивой и непоследовательной формы искусства?

Первый вопрос имеет отношение к философии искусства, и, чтобы на него ответить, необходимо провести анализ сущности определений, а также задуматься о целесообразности применения логических опреде­лений — с точки зрения их необходимости и полноты — в тех случаях, когда речь идет о такой туманной материи, как искусство. Кроме того, мы обсудим весьма авторитетную теорию «мира искусства», которая предлагает отказаться от объективности и гипотетически признать от­носительный характер определения понятия «искусство» — если мы вообще располагаем хоть каким-то его определением.

Второй вопрос перенесет нас из области философии искусства в об­ласть эстетики, и мы должны будем задуматься над природой эстетиче­ского переживания, в том числе вспомнить, как выкристаллизовывалось понятие «вкус» в философии эмпиризма на протяжении XVIII века. Особый акцент будет сделан на понятии «незаинтересованность», а так­же на введенном Иммануилом Кантом понятии «целесообразность без цели», поскольку они позволяют понять и достаточно внятно объ­яснить, почему нам дано испытывать эстетические переживания при соприкосновении с сарториальной модой, несмотря на то что одежда изначально принадлежит функциональному измерению.

Вопрос о том, насколько законны и справедливы притязания сарториальной моды на статус особой формы искусства, все еще остает­ся предметом ожесточенной дискуссии, хотя, как показывают обзоры, большинство уважаемых и влиятельных авторов, пишущих на эту тему, по-видимому, склоняются к тому, чтобы пожаловать ей это звание.

«Одежда — это некая форма изобразительного искусства, процесс создания визуальных образов, где в качестве посредника используется видимое „я"» (Hollander 1993: 311). В свое время Энн Холландер выска­зала эту аксиому, которая затем превратилась в один из основопола­гающих тезисов в книге Элизабет Уилсон «Облаченные в мечты. Мода и современность», целью которой было исследовать моду как «культур­ный феномен, эстетическое средство выражения идей, чаяний и убеж­дений, циркулирующих в обществе» (Wilson 1985: 3)¹.

Истоки теории «мира искусства» можно обнаружить в трудах Канта по антропологии, где общество представлено как необходимый кон­текст существования моды, о чем мы поговорим позже. Более близ­кий нам по времени пример практического применения данной тео­рии — это вошедшая в историю обложка журнала Artforum за февраль 1982 года с фотографией одной из моделей Иссея Мияке, которая была представлена одновременно «как скульптура, как живописное полотно и как исполненное агрессии и эротики зрелище» (Townsend 2002: 59). Эта дерзкая редакторская выходка стала поворотным моментом, за ко­торым последовала целая череда событий и публикаций, призванных навести мосты через пропасть, которая, как всем тогда казалось, проле­гала между миром искусства и миром моды; а ее кульминацией можно назвать феерическую Флорентийскую биеннале 1996 года. Ее основная цель была обозначена (вместе с традиционными словами признательно­сти) в самом первом разделе объемного каталога, составленного одним из руководителей этого проекта Луиджи Сеттембрини и озаглавленно­го «Время и мода»: устроители биеннале намеревались «взглянуть пря­мо в лицо, на самом высоком уровне — чему будет способствовать меж­дисциплинарный подход и сама форма международного культурного фестиваля — некоторым проблемам, имеющим ключевое значение для нашего опыта восприятия современности». Далее в тексте говорится: «Цель семи выставок, организованных в рамках этой биеннале, — ис­следовать точки соприкосновения, признаки родства, моменты обоюд­ного влияния и творческие взаимоотношения между вселенной моды и миром визуальных искусств: дизайна, архитектуры, кинематографа, фотографии, костюма и коммуникации — исходя из убеждения, что в пределах вселенной нашего обыденного восприятия мода, во всей со­вокупности ее неоднозначных и инновационных достоинств, является одним из самых востребованных и значимых проявлений массовой куль­туры, но в то же время и одним из самых недооцененных» (Catalogue of the Biennale di Firenze 1996). За этой витиеватой риторикой скрывалась вполне конкретная цель: подготовить столь необходимый институцио­нальный контекст, в котором сарториальная мода могла бы на закон­ных основаниях получить статус особой формы искусства; вот только результатом этой затеи, увы, стал грандиозный провал.

(Продолжение читайте в печатной версии журнала)