Ксения Бордэриу
Каноны красоты благородного сословия в России века Просвещения
Ксения Бордэриу — исследователь в составе
научной группы «Французские рукописи в России»
(Институт cовременных текстов и рукописей (ITEM),
Париж), защитила диссертацию о французской
моде в России XVIII века.
О традиционных канонах русской красоты написано немало. Как известно, наши предки придавали физической красоте такое важное значение, потому что она «обозначала» хорошее здоровье и ряд моральных достоинств. Интересующимся следует познакомиться с работами Н.Л. Пушкаревой, Р.М. Кирсановой и, например, прочесть главу «Российская физиогномия и русская красота» последней монографии Е.А. Вишленковой. А в настоящей статье будет рассказано о том, как во второй половине XVIII века народные представления о привлекательности сочетались с современными европейскими теориями из области медицины, физиологии и психологии человека. Речь пойдет именно о той физической красоте, которая служит базисом для моды, — ведь вариации фасонов, аксессуаров, косметических практик накладываются на достаточно стабильные, характерные для своей эпохи идеи об идеальной внешности. Литературные произведения этого периода предоставляют любопытные примеры. То, как девицы на практике применяли критерии оценки внешности, высмеивает пьеса Екатерины II «Обманщик». Главная героиня Софья вынимает из кармана платок — и на пол выпадают листы, описывающие ее будущего избранника и озаглавленные «Как ему быть надлежит»: «Дозволяется черноволосие; не запрещено и беловолосие… исключаются брови и ресницы рыжие… также Калмыцкий оклад и стан… глазам изъятия нет, лишь бы были с огнем… рост не ниже среднего, и не выше двух аршин десяти вершков… ума и знания чрезвычайного не требуется» (Екатерина II 1787). Лирические герои-мужчины настолько словоохотливы, насколько туманны в своих одах. Например, стихотворение, опубликованное «Модным ежемесячным изданием», воспевает «белокурую девицу», у которой «такие очи, / Чтоб с невинностью блистала / В них роскошная приятность», а также и «полны щочки / И уста ее сладчайши / Цвету бледной в лете розы», и высокая грудь, и обворожительный локон, и т.д.1 Изучение ряда художественных текстов показывает, что описания красавцев и красавиц постоянно обращаются к ощущениям, к эмоциям, которые должен испытать читатель; отсюда и наиболее используемые прилагательные: приятный, пригожий, хороший, изрядный. Описания как будто бы отсылают ко всем известному идеалу, повторяя в качестве положительных характеристик: посредственный (то есть заурядный), в надлежащем состоянии. Несмотря на непреодолимые трудности в интерпретации этих эпитетов, исследователям все-таки удается найти информацию об образцах привлекательности, свойственных XVIII веку. Для этого они обращаются к другого рода источникам, нежели прозаические и поэтические тексты. Отставив образы физической красоты в художественных произведениях как не реальные, но поэтически вымышленные2, рассмотрим издания другой направленности — популярную медицинскую литературу. Зарубежные и отечественные авторы считали важным подробно разъяснить, что составляет красоту человека. Два главных условия телесной красоты состояли в «согласии» и «сразмерности», то есть в гармонии и пропорциональности (ил. 1). Если разговор с читателем заходил о формах тела, «сразмерность» называли главной характеристикой фигуры: «Она [красота] скрывает свой секрет в симметрическом расположении частей и в точной сразмерности оных» (Гулен, Журден 1793: 150). По мнению некоторых авторов, пропорции тела были даже важнее безупречной кожи, в течение почти всего века считавшейся первым критерием красоты: «Красота состоит не столько в коже, гладкой, подобной своим совершенством лилии или розе, не в соблазнительной томности или блеске глаз, но в пропорциях фигуры»3. Вопросы роста и полноты/худобы обсуждались очень мало, потому что эти категории составляли в числе прочих понятие сложения. «Сложение моего корпуса довольно склонилось к толщине во время моего прибытия в Петербург», — пишет князь Алексей Борисович Куракин в частном письме в 1775 году. Сформировавшееся еще в предыдущие эпохи понятие о сложении бытует на протяжении всего XVIII века. Различные классификации сложений любопытны, потому что, описывая по определенным критериям физический облик, они оценивают его. Авторы указывают на «желательные» сложения и уверяют в том, что «читатель научится, как делать лучшими сложения, имеющие в том нужду» (Диэтика 1799: 93). Однако сложения в разных сочинениях могли быть описаны и классифицированы по-разному. Например, перевод из сочинения автора XIII века Михаэля Скотта (философа, медика, астронома, алхимика) выделяет виды: холодное, горячее, влажное, сухое, умеренное (Скотт 1784). С.Г. Зыбелин в «Слове о сложениях тела человеческого» отождествляет их с типами темпераментов и выделяет сложения: холерическое, сангвиническое, флегматическое (Зыбелин 1777). В русском переводе французского издания под названием «Читай и познавай» названы следующие сложения: умеренное, нежное, сухое, крепкое до излишества, наклонное к дебелости (Читай и познавай 1799: 8, 20–24). Неблагоприятным признавали мокротное сложение. Считалось, что рост мужчины должен быть значительным, рост женщин — «деликатным». Было важно произвести правильное впечатление на окружающих. В случае мужчин — это уважение. «К ней [особе маленького роста] не имеют уже такого почтения, каковое к первой [особе большого роста], хотя бы состояние и достоинства оной были гораздо превосходнее, и самое платье на ней больший издавало от себя блеск» (Цвирлейн 1788: 21). В отношении женщин — это умиление. Как можно узнать, «красота женщины очень похваляется и очень тем выигрывает, когда высота тела не соответствует толщине онаго; но бывает непропорционально больше оной, тогда называют ее красивою и субтильною» (там же). Нормальным, «благопристойным» для дам был рост, чуть превосходящий 160 см (Куриозное изъяснение 1768)4. Правильная осанка — непременное условие красивой фигуры. Следует «хорошо держать тело, дабы свободно висели плечи и выгибались назад; что дает больше красоты и пространства в груди» (Жакен 1786: 153). Согласно новым идеям о комфортной одежде, которые начал проповедовать Руссо, отныне не могло считаться красивым то, что вредит здоровью, сдавливает, препятствует «естественному течению соков»5. В конце века стала предпочтительной одежда свободная и легкая. Об этом подробно рассказывает статья «Рассуждение о врачебном свойстве платья» из «Модного журнала»6. Различные элементы одежды описаны в отношении покроя, материи, а также достоинств (например, удерживать тепло, изгонять влажность). Из этого текста можно узнать, что чулки должны обеспечивать тепло, но не быть слишком жаркими, или узкими, или подтянутыми при помощи подвязок; исподнее платье должно быть не слишком тепло, свободно застегнуто или завязано; наконец, о шнурованьях говорится: «Большая часть прекрасного пола о вреде шнурованья уверена и от оного отстала» (ил. 2, 3). Процесс, конечно же, происходил постепенно, но важно отметить, что уже в 1741 году анатом Уилсон публикует «Записку об отрицательных последствиях
Каноны красоты благородного сословия в России века Просвещения
использования корсета» (Wilson 1744: 172–184). Отказ от сдавливающего корсета не означал исчезновение корсета как детали одежды: он остался в гардеробе, изменив форму, устройство и, главное, назначение. Раскрепощение затрагивает и мужскую одежду. Галстуки объявлены вредными, если они слишком тесны, а «от нашей трудной моды в ношении таких узких штанов, которые препятствуют свободному обращению крови» произошло «столько желудочных припадков!»7. Как пишет французский исследователь Филипп Перро, образ слабого женского тела уступает место представлению о теле самостоятельном, энергичном, полном жизненных сил (Perrot 2008: 72, 76, 85). Человек должен «ступать прямо»; французские модные журналы рекомендуют читательницам: «Будьте уверены в своем шаге. Осмельтесь поднять голову» (Vigarello 2004b: 126). (Кстати, этот журнал, Cabinet des modes, по подписке распространялся в России. Спустя несколько месяцев после выхода свежего номера его уже можно было купить в Москве, в лавке у Утгофа.) Негативные характеристики получала походка слишком медленная или слишком торопливая, при которой человек сгибается, вертится или оглядывается, — словом, лишенная природной грации и достоинства. В целом всем частям тела желательно было быть в тонусе.
В самом конце XVIII века (1796) Фортиа де Пиль замечает в своих заметках о путешествии по России: «Можно перечислить множество дам, которые не посвятили ходьбе и трех часов в течение 10 лет. <…> Ни в какой другой стране не двигаются так мало» (Fortia de Piles 1796: V. 4, 112). Увиденное так озадачило француза потому, что в Европе уже в течение не одного десятилетия дамам объясняли: для того чтобы быть здоровой и красивой, необходимо давать своему телу умеренные регулярные нагрузки. Но ведь и на русском языке наставлениям «об упражнении и покое» посвящено немало страниц различных сочинений. Читательницам объясняли, что отсутствие моциона приводит к тому, что «привлекательная красота и любезная живость, свойственные молодым красавицам, пропадают, и они получают сонливой и угрюмой вид, и на место красоты появляются морщины» (Каким образом можно сохранять здоровье 1793: 68). Польза движения не подвергалась сомнению; красавицам было обещано, что в результате «члены получают гибкость, проворность и довольную силу» (там же: 75). Лицо считалось главным проявлением «пригожства». Почти всегда, когда речь заходила о красоте, лицо упоминалось на первом месте. Например, главы сочинения «Дамский туалет» посвящены (в порядке следования): лицу, губам, зубам, волосам, рту, ногтям. Причем, рецепты средств для лица составляют более половины объема книги. Закономерным образом выглядит структура «Наставника красоты»: первая глава носит название «О собственном месте, или положении Красоты лица, и о том, что вообще вредно и полезно для оной». Косметические рецепты сборника «Дамский туалет» предлагают сделать лицо изрядным, пригожим, хорошим, пленительным, приятным, кожу — белой, чистой, мягкой, свежей, молодой — таковы наиболее частые положительные характеристики. Однако об идеале можно узнать даже больше, исходя из списка того, что не является красивым. Чаще всего на коже лица боролись с пятнами различного происхождения: родимые, оспенные, «красные» (воспаления); затем следуют угри, веснушки; за ними — морщины, загар, шелушение. Некрасивым считалось лицо, напоминающее какого-нибудь животного; более того, если похожесть имела место, нрав зверя — кроткий, воинственный — переносили на характер человека. Верным средством для снискания красоты кожи одна из статей объявляет диету: «Убегайте горячих напитков [то есть горячительных. — К.Б.], сахара, теплых напитков (чая, кофе, шоколада), лакомств»8. Другой автор называл вредными для кожи соленые и острые продукты: окорока, сушеное мясо, колбасы, соленая рыба, сельдь, уксус, кислая капуста, сыр (Цвирлейн 1788: 54–55). В то же время уксус и соль
Весна 2015 196 197
рассматривали как своеобразные внутренние антисептики: например, последняя «против гнилостей в вашем теле столь губительна» (Каким образом можно сохранять здоровье 1793: 82). Искомая «белизна» лица при некоторых обстоятельствах оборачивалась «бледностью». Для «интересной бледности» одни употребляли уксус или мел (на том единственном основании, что он — белый), другие отбеливали кожу при помощи камфоры. Например, «Модный журнал» рассказывает, как одна красавица ела по восемь катышков белой почтовой бумаги и носила под мышками камфору, чтобы придать коже особенную белизну, и через то «снискала навсегда белый цвет покойницы»9. Кстати, действие компресса из камфоры как противовоспалительного и отбеливающего средства (против веснушек) не вызывает сомнений у современных медиков. Еще один способ приобрести бледность заключался в том, чтобы отказаться от косметических ухищрений. Естественный тон кожи лица создавал впечатление, что лицо некрасочное, лишенное цветовых контрастов, которых обычно добивались белилами и румянами. Именно румяна помогали провести разграничение между спорной «бледностью» и всегда актуальной «белизной». Об этом мемуарист граф Федор Гаврилович Головкин рассказывает следующую историю (Golovkine 1905: 280–281). Великая княгиня Елизавета Алексеевна не пользовалась румянами. Императрица Екатерина II в шутку говорила придворным, что не выносит, когда дама появляются в обществе «с историей здоровья на лице» (ил. 4). Она приказала графу Салтыкову передать свои пожелания об использовании румян Елизавете Алексеевне. Когда тот упомянул перед великой княгиней о поручении императрицы, Елизавета догадалась о теме предстоящего разговора и спросила его: «Какова я, на ваш взгляд? Скажите запросто». «Очень хорошенькая». «Видите, — обратилась она к окружавшим дамам, — маршал доволен. К этому больше нечего добавить». Удивленная происшествием императрица рассмеялась и сказала: «Она права, она и в правду обворожительна. Пусть с ней больше не говорят о румянах» (ил. 5). Антикосметические публикации — важная тема, о которой стоит упомянуть в рамках рассказа о канонах красоты. Изменение отношения к косметике происходит в последней четверти века. Новые представления о гигиене заставляют говорить о ней и как об опасном яде, который невидимо действует изнутри, и как о заметной глазу «пыли». Например, «Всякая всячина» помещает историю о девушке, которая скончалась скоропостижно: «Ей чахотка приключилась от белил, ибо зубы почернели, глаза стали болеть и кожа сморщилась» (Сочинения Екатерины II 1901–1907: Т. 5, 102, 103). Вредность белил объясняли тем, что их компоненты, ртуть и свинец, — «два ужаснейшие яда», неизбежно проникают в кровь. Судороги, обмороки, слабость нервов, флюсы рано или поздно оканчиваются параличом. А «одна [дама] умерла от внутреннего подобного раку нарыва»10, приключившегося от косметических средств, сообщает «Модный журнал». Несмотря на предостережения, рынок косметических товаров двух российских столиц функционировал прекрасно11. В середине 1780-х годов о своих услугах объявляют фабриканты российских и «парижских» румян. В больших магазинах и мелочных лавках продают отбеливающие умывания и притирания (ил. 6, 7). Лицо так важно для авторов и читателей XVIII века, потому что подлинную красоту составляют «изъявляющиеся на лице разные качества души» (Гулен, Журден 1793: 151). Действительно, лицо прекрасно отражает и эмоциональное, и физическое состояние человека: эти проявления могут быть мгновенны или «долговременны», подсознательны или осознанны (как, например, выражения лица). Поскольку контроль за естественными проявлениями чувств всегда был необходим в светской жизни, искусство владения мимикой было одним из бесспорных талантов придворного начиная уже с XVII века. По замечаниям многих иностранцев, удивительным умением придавать соответствующие выражения своим чертам обладала российская императрица Екатерина II. Это отмечают путешественник Даниэль Лескалье и художница Виже-Лебрен. «Полность и живость лица, изображающая вид юности» (Тиссо 1793: 65) составляла секрет привлекательности. Читатели также узнавали, благодаря чему она создается. «Собственное место, или положение Красоты, есть некоторое количество малых под кожею, особливо в щеках, около носа, рта и подбородка находящихся жирных шариков. И как через то мускулы лица (личныя мышицы) получают движимость, или живость, и черты оного жизнь и нужную перемену: то и кожа лица неприметно поднимается посредством сих жирных шариков, и получает приятный и бодрый вид. Преждевременное засыхание сих жирных шариков есть смертельный для Красоты ущерб. По отнятии кожи глаз тотчас открывает сии неприметно выпуклые, или так сказать заостренные жирные шарики» (Наставник красоты 1791: 2). Стремление заглянуть внутрь тела, найти объяснение его механике, связать внешние проявления с внутренними процессами — всему этому научная мысль Просвещения придавала огромное значение. Приведенный текст, однако, иллюстрирует не только продвинутые познания в анатомии, но и переводческие казусы: эти самые «жирные шарики» не могут быть не чем иным, кроме как сальными железами. Их нормальное функционирование обеспечивает здоровое состояние кожи; закупорка вызывает воспаление и загрязнение кожи жировиками, угрями и пр. Так могли описать и слой подкожной жировой клетчатки в целом: если он истончается, то, действительно, черты лица становятся более «острыми». Лицо воспринимали цельно. Описывая его красоту, авторы достаточно редко обращались к конкретным деталям. Но, впрочем, определенную информацию о чертах лица все же удается обнаружить.
Например, красивыми считались глаза карие, желтые (то есть светлокарие) или голубые, то есть, скорее, светлые; большие или маленькие, но лучше все же «посредственной величины». Если говорить об отклонениях, то узко разрезанные глаза были более приемлемы, чем глаза навыкате (это, кстати, проявление ряда болезней: опухоли, болезни позвоночника). О том, как полагалось поддерживать здоровье глаз, не известно почти ничего: немецкий врач Цвирлейн прямо сообщает своим читателям, что глазные болезни не являются темой его популярного сочинения, их следует лечить только у докторов (Цвирлейн 1788: 97). Брови и ресницы должны быть черными и густыми. Красивые губы не слишком велики, скорее узки; если имеет место некоторая асимметрия, то лучше, если нижняя больше верхней, но не наоборот. О «маленьком и приятно сжимающемся рте» пишет тот же Цвирлейн. В России эту идею разделяла самая широкая публика; потому что она совпадала с церковными эстетическими канонами. А вот «крупные губы всегда коннотировались с сексуальным желанием. На фресках, иконах, миниатюрах и даже портретах XVII в. мы никогда не найдем полных и широких губ… губы либо рисовались довольно тонкими, узкими, либо верхняя губа оказывалась существенно уже нижней», — пишет Н.Л. Пушкарева (Пушкарева 2004: 70). Она также отмечает, что маленький рот и узкие губы не соответствовали народным представлениям о красоте: «Определяющей „нормой” были крупные размеры рта — символ здоровья и сексуальной привлекательности» (там же: 73). Эта символика объясняет, почему губы всегда стремились украсить, подчеркнуть их цвет и блеск. В западной культуре мода подчеркивать красноту губ распространилась в течение XVIII столетия. Для этого обычно прибегали к помадам: «Дамский туалет» предлагает три рецепта красной, несколько — желтой, а также «превосходной» и «от потрескавшихся губ». Известно и о «французском поветрии, сладкие лимонные или яблочные конфетки… в руках иметь и время от времени в рот вкладывать, чтоб иметь красные губы» (Цвирлейн 1788: 189). Но эту привычку врачи критиковали и убеждали дам, что губы должны сохранять натурально-розовый цвет (там же: 16). «Женщины к великому преимуществу природы не бывают безвласны» (Агриппа 1784: 21). Но, как известно, в течение всего XVIII века они прибегали к массе хитростей и средств, чтобы сделать свои волосы как можно более непохожими на то, что они представляют собой в естественном состоянии. Из волос создавали высокую конструкцию при помощи проволочного каркаса, подушек, шпилек и гребней, щедро смазывая клейкой помадой из свиного или другого животного жира, и завершали «уборку головы» нанесением пудры (Кросс 2011). Действительно, пудра и помада — это средства для волос! (ил. 7). В конце XVIII века в Москве и Петербурге можно было приобрести пудру фабрики Грейсона или поставщиков двора Ганрия и Шатоневы, лучшую отечественную помаду выпускала помадная фабрика Набе. О плачевных гигиенических последствиях ношения парика подробно рассказывает О.Б. Вайнштейн на страницах своей монографии «Денди. Мода, литература, стиль жизни» (Вайнштейн 2006). А какие аспекты красоты и здоровья именно натуральных, собственных волос считались важными в XVIII веке? К примеру, популярная литература предлагает рецепты: «избавиться от животного на голове» (то есть против вшей), «помады для ращения волосов» и снадобья «чтоб волосы не лезли». Отращивание вообще упоминалось достаточно часто: это связано с переходом к простым и естественным прическам, которые требовали иметь больше собственных волос, и как можно более длинных. Увеличить длину волос можно было и таким способом. «В Париже… бывают такие люди, которые знают искусство прививать к обрезанным волосам другие любой краски и длины… хоть черные, белые, синие или седые» (Цвирлейн 1788: 94).
Рецепты для уничтожения волос также встречаются. Отнюдь не везде волосы были желательны: «уничтожать долгие волосы на руках, на лбу, в носу и на прочих частях тела» (Дамский туалет 1791–1792: гл. 4) являлось одним из секретов красоты. А в 1780-х годах обосновавшаяся в Москве армянка мадам Ястребова объявляла публике, что она за умеренную плату «чернит и подчищает волосы». Достаточно сложно установить предпочтения в цвете волос. Различные тексты только начинали говорить о натуральном цвете, ведь женская голова недавно освободилась от парика. Преимущественно упоминаются темные или русые («пепеловидные») волосы. В «Модном журнале» в номере за 1795 год встречается статья «Нечто о красных волосах» (то есть рыжих)12. Этот текст замечателен тем, что рассматривает «феномен» с самых разных позиций: исторической, медицинской, эстетической. Читатель узнает, что рыжие волосы «бывали доселе в великой чести у многих народов», о том, к каким болезням склонны их обладатели и в чем заключается секрет их красоты. «Вообще известно, что с красными волосами всегда соединена такая чрезвычайно мягкая, нежная и снегобелая кожа, что из-под нее ясно бывают видны все разводы васильковых жилочек. <…> Какие прелести могут быть привлекательнее и восхитительнее? Какая нежность ощущается в руке такой красавицы! Как мягко кротко и чувствительно должно быть сердце такой девушки»13. «Разводы васильковых жилочек» на руках считались украшением женщины, однако вены было крайне нежелательно увидеть на шее или на груди. Переводчик этого текста постарался объяснить российскому читателю очарование кельтской красоты. Вот так он разрешает противоречие, возникающее на стыке культур: «Хотя и правда, что есть пословица, предостерегающая от красных или рыжеволосых людей… — сия пословица относится к мужчинам… и должна быть принимаема в том смысле, что рыжие не любят шуток». На рубеже веков (в 1797) одна из французских статей объясняет, что брюнеток надо считать более красивыми, тогда как блондинок — более хорошенькими14. Заявленное уже в XVIII веке противопоставление блондинок и брюнеток станет очень популярным в XIX столетии. О ногтях можно узнать, что они должны быть продолговаты и не плоски, но овальны, ногти требуют «временного [то есть регулярного] обрезывания». Так сказано в немецком переводе «Врача для любителей красоты». Впрочем, переводчик сильно сократил текст оригинала и уместил главу о ногтях на одной странице (тогда как немецкому автору понадобилось почти десять) (Цвирлейн 1788: 157). Ни в Европе, ни в России ногти не были «освоены» как пространство, которое можно украсить.
Зубам, «составляющим природное украшение, неразлучное с красотою» (Бурде 1790: 3), посвящен раздел практически каждого сочинения о женской привлекательности. Чрезвычайной популярностью пользовалась книга доктора Бурде «Зубной врач». Судя по предисловию, она ориентирована на самую широкую аудиторию. Цель написания этой книги — помочь читателю не бояться зубного врача. Зубам надлежит быть «белыми, цельными и хорошо устроенными [ровными]» (там же: 4). Бурде особо отмечает, что заботы о них не имеют ничего общего с туалетными процедурами, навязанными модой, но являются условием здоровья, одинаково важным для мужчин и женщин. «В самом деле красота зубов не есть дело кокетства, или мнимая красота, введенная желанием нравиться» (там же: 5). «Надлежит каждое утро полоскать рот и чистить язык и зубы», «соскоблить язык, провести перяною зубочисткою между всеми зубами, но не слишком усильно, вычистить десны и зубы маленькою грецкою губкою, омоченною в теплой воде, выполоскать; раз в неделю потереть корешком» (там же: 191). К примеру, ряд средств для ухода за зубами, а также щеточки и губки заказывает в 1776 году в Париже князь Александр Борисович Куракин. Зубные воды и зубные порошки можно было приобрести и в российских столицах. Зубоврачебное искусство было достаточно развито. В случае потери зубов «подделанные» или «художественные» делались из зуба «морской лошади» или «из человеческих же зубов»15. В случае если зубы были «слишком» велики — их подпиливали; считалось, что более короткие зубы — более сильные16. Если зубы ребенка были склонны к неправильному расположению, врач мог исправить и эту неприятность. «Когда челюсти весьма широки и когда полукружие челюсти имеет неприятной вид, то также должно заблаговременно на каждой стороне вынять по маленькому коренному зубу; от чего челюсть принимает приятнейший вид и полукружие делается правильным»17. В различных текстах, посвященных красоте, правильные зубы не всегда описаны одинаково: разногласия касаются цвета. Один из авторов называет белый нежелательным цветом, вероятно, опираясь на то, что это временное украшение может привести к серьезному ущербу для здоровья. Ядовитая косметика, при помощи которой отбеливали зубы и которая их вскорости разрушала, была крайне распространена. Но и зубная эмаль темного оттенка считалась некрасивой. Чтобы предотвратить ее потемнение (и возможное использование ядовитых отбеливателей), врачи описывали, отчего оно может приключиться: «Желтый, коричневый и черный цвет может от многого появиться: от нечищения рта, от горячей еды, табака, соли, сахара, поцелуев со старыми и больными» (Цвирлейн 1788: 226). Однако темный цвет зубов находили отталкивающим далеко не везде. Английский женский журнал даже публикует статью, которая рассказывает об обычаях раскрашивать лицо и зубы в разных странах: в Японии, Америке, Гренландии; в этом ряду упоминается и Московия18. Практические основания этой традиции, потрясавшей иностранцев уже в XVI веке, так объясняет Н.Л. Пушкарева: «Зубы у русских, как это нередко бывает у северных народов, не получающих в достаточном количестве витаминов и кальция, не отличались белизной. <…> С целью исправить природную огрешность знатные женщины в Московии использовали ртутные белила, после натирания которыми зубы мгновенно становились белыми, но частое и длительное применение такого способа воздействия на эмаль приводило к ее потемнению, а затем к разрушению сначала зубов, а затем женского организма в целом. Для того чтобы испорченные зубы не отличались от здоровых, женщины мазали и те и другие специальным черным составом, что и ужасало иностранцев» (Пушкарева 2004: 69, 70). Если судить со слов иностранных путешественников, российские женщины использовали косметику щедро. Их удивляла любовь к белилам даже молодых девушек, а также традиции, принятые в купеческом сословии. О купчихах упоминает Виже-Лебрен: они «накладывают белила и румяна и красят брови в черный самым смешным образом» (Vigée Le Brun 2008: 538), и Фортиа де Пиль: «Их лица покрыты многими слоями белил и румян настолько толсто, что кажутся абсолютно нарисованными… многие до сих пор чернят зубы» (Fortia de Piles 1796: 355). Иностранцы, несомненно, предвзяты по отношению к простолюдинкам, купчихам и третьему сословию. Однако о красоте русских дворянок те же самые авторы — в частности Виже-Лебрен — были самого лучшего мнения. Итогом пребывания в России этой известной французской художницы стали несколько десятков женских портретов, являющих всему миру очарование русской красоты (ил. 8). Издания об актуальных модах и медицинских открытиях, практические рекомендации, по-видимому, помогли как столичным, так и провинциальным дворянкам обновить арсенал средств и «секретов красоты» и в конечном итоге сделать свой облик более современным, ничуть не потеряв в аутентичности.
Литература
Агриппа 1784 — Агриппа К. О благородстве и преимуществе женскаго пола / сия книга переведена в Москве под руководством Московскаго Архангельскаго собора протоиерея Петра Алексеева; Иждивением Имп. Акад. наук. СПб., 1784.
Бурде 1790 — Бурде Б. Зубной врач или Легкие способы для соблюдения чистоты во рту и для сохранения зубов. М.: Унив. тип., у В. Окорокова, 1790.
Вайнштейн 2006 — Вайнштейн О. Денди: мода, литература, стиль жизни. М.: Новое литературное обозрение, 2006. Гулен, Журден 1793 — Гулен Ж., Журден А. Дамский врач в трех частях, содержащих в себе нужные предохранения, служащие к соблюдению здравия, с присовокуплением венерина туалета. М.: Тип. А. Решетникова, 1793.
Дамский туалет 1791–1792 — Дамский туалет. Переведена с французского Марьею Д. М.: тип. при Театре, у Хр. Клаудия, 1791–1792. Ч. 1–3.
Диэтика 1799 — Мысли и находи, или Диэтетика с изображением темпераментов и показанием легчайших способов, как поправлять их… / Пер. с фр. А. Ястребцов. Владимир: типография губернского правления, 1799.
Екатерина II 1787 — Екатерина II. Обманщик, комедия в 5 действиях / Российский феатр. 1787. Т. 13. Д. 2, Сцена 4 (1-е изд.: 1785).
Жакен 1786 — Жакен А.П. Новое наставление о сохранении здоровья всякому человеку которое всему свету полезное. М.: Тип. Пономарева, 1786.
Зыбелин 1777 — Зыбелин С. Слово о сложениях тела человеческого, и о способах как оныя предохранять от болезней / В публичном собрании Императорскаго Московскаго университета, на высочайший день восшествия на всероссийский престол ея императорскаго величества, всепресветлейшия, державнейшия, великия государыни императрицы Екатерины Алексеевны, самодержицы всероссийския, говоренное онагож Университета медицины доктором, химии и медицины практической профессором публичным ординарным и Вольнаго Российскаго собрания, при оном же Университете, членом, Семеном Зыбелиным. Июня 30 дня, 1777 году. [М.]: Печ. при Имп. Моск. Ун-те, [1777].
Каким образом можно сохранять здоровье 1793 — Каким образом можно сохранять здоровье и красоту молодых женщин / Пер. с нем. Андрея Тихомирова. М.: Тип. А. Решетникова, 1793.
Кросс 2011 — Кросс Л. Модные прически XVIII века // Теория моды: одежда, тело, культура. 2011. № 19. С. 67–82.
Куриозное изъяснение 1768 — Куриозное и краткое изъяснение любопытства достойных наук физиогномики и хиромантии / Пер. с нем. 2-м тиснением. М.: Печ. при Имп. Моск. Ун-те, 1768.
Наставник красоты 1791 — Наставник красоты, показывающий надежные способы и средства, по которым можно сохранить и приобрести красоту лица, зубов, рук, и словом всего тела; также истребить дурной запах изо рту и отрастить хорошие волосы и проч.: Сочинение особливо полезное для девиц, и вообще для женскаго пола / Пер. с нем. Яков Благодаров. М.: Тип. при Театре, у Хр. Клаудия, 1791.
Пушкарева 2004 — Пушкарева Н.Л. «Мед и млеко под языком твоим…» // Этнос и культура. 2004. № 1.
Скотт 1784 — Скотт М. О признаках разного человеческого сложения тела // Сонник, или истолкование снов, выбранное из наблюдений астрономических и физических и по алфавиту расположенное с приобщением о седими планетах и двенадцати небесных знаках описания и способов узнавать кто под которою планетою и зодиаком родился. Переведено с разных языков для увеселения любопытного общества. СПб., 1784.
Сочинения Екатерины II 1901–1907 — Сочинения императрицы Екатерины II на основании подлинных рукописей и с объяснительными примечаниями академика А.Н. Пыпина. СПб.: Имп. Акад. наук, 1901–1907.
Тиссо 1793 — Тиссо С.О. Онанизм: Разсуждение о болезнях, происходящих от малакии / Пер. с фр. [Петра Яковлева]. М.: Тип. А. Решетникова, 1793.
Цвирлейн 1788 — Цвирлейн К. Врач для любителей красоты, или Легкое средство сделаться пригожим и быть здоровому всем телом / Пер. с нем. М.: Тип. Комп. типогр., 1788.
Читай и познавай 1799 — Читай и познавай или изображение темпераментов и показание легчайших способов, как познавать и через наблюдение Диет поправлять их, приближая к умеренному сложению; купно с начертанием пороков или недостатков и излишеств в твердых и жидких частях тела человеческого, и с присоединением простейших и удобнейших для всякого состояния людей средств к уврачеванию великого числа рождающихся от них припадков и болезней / Пер. с фр. Александр Ястребцов. Владимир: типография губернского правления, 1799.
Fortia de Piles 1796 — Fortia de Piles A.T. Voyage de deux Français en Allemagne, Danemark, Suède, Russie et Pologne fait en 1790–1792. Paris: Desenne, 1796.
Golovkine 1905 — [Comte] Golovkine F. La cour et le règne de Paul Ier. 1905.
Perrot 2008 — Perrot P. Le travail des apparences ou les transformations du corps féminin XVIIIe-XIXe siècle [Paris, 1984]. Paris: CNRS, 2008.
Vigarello 2004a — Vigarello G. Le corps redressé. Paris: Éditions Armand Colin, 2004.
Vigarello 2004b — Vigarello G. Histoire de la beauté: le corps et l’art d’embellir de la Renaissance à nos jours. Paris: Éd. du Seuil, 2004.
Vigée Le Brun 2008 — Vigée Le Brun L.-É. Souvenirs: 1755–1842 / Texte établi, présenté et annoté par Haroche-Bouzinac G. Paris: H. Champion, 2008.
Wilson 1744 — Wilson J.B. Mémoire sur les mauvais effets de l’usage des corps à baleines // Académie des sciences. Histoire de l’Académie royale des sciences… avec les mémoires de mathématique & de physique, année 1741. Paris: de l’imprimerie royale, 1744.
Примечания
1. Модное ежемесячное издание. 1779. Апрель. С. 45.
2. Как пишет Н.Л. Пушкарева, «Новое время принесло не столько изменение типов женской/мужской телесности, сколько, надо полагать, расширение приемов ее нарративной и изобразительной репрезентации» (Пушкарева 2004: 67, 68).
3. Lady’s magazine, 1794. Supplement. (On beauty). Р. 694.
4. См. также: Perrot 2008.
5. См.: Vigarello 2004a; Vigarello 2004b. В 2013 г. в издательстве «Новое литературное обозрение» вышел перевод на русский язык.
6. Модный журнал. 1795. Март. С. 133–157.
7. Письмо к издателям // Модный журнал. 1795. Апрель. С. 264.
8. Некоторые способы к снисканию красоты, не из Парижа и не из Лондона // Модный журнал. 1795. Ноябрь. С. 269–292.
9. Там же.
10. Модный журнал. 1795. Ноябрь. С. 269–292.
11. См. рекламные объявления в газетах «Санкт-Петербургские ведомости» и «Московские ведомости» за 1780, 1783, 1785, 1786, 1789, 1792– 1796 гг.
12. Модный журнал. 1795. Октябрь. С. 236–240.
13. Там же. С. 237.
14. Ah! Que c’est drôle, ou le Cabinet des modes. Description des costumes nouveaux, entremêlée de vaudevilles et de facéties. Etrennes assez plaisantes pour la présente année. Paris: Ouvrier, [1797]. Р. 11.
15. Там же. С. 79.
16. Там же. С. 8.
17. Там же. С. 102.
18. On female beauty and ornaments from curiosities of literature // New lady‘s magazine. 1792. Мarch. Р. 151.