купить

Волосы-хамелеоны: материальные свойства волос и мода

Хелен Холмс (Helen Holmes) — исследователь в Университете Шеффилда. В настоящее время работает в созданном Европейским центром научных исследований проекте «Солярная энергия для будущих обществ». В основу настоящей статьи положена диссертация «Волосы, парикмахер и повседневные практики женского ухода за волосами» (стипендия Европейского центра научных исследований для аспирантов).

Статья впервые опубликована в журнале Critical Studies in Fashion & Beauty (2014. Vol. 5.1)

 

Введение

Волосы воспринимаются как нечто бесконечно податливое, способ­ное меняться по малейшей прихоти, отражая сиюминутную моду. Тем не менее, как показывается в данной статье, податливость волос напрямую зависит от парадоксальных взаимоотношений между их материальностью и способностью воспринимать модные фасоны при­чесок. Мода на те или иные прически давно привлекает исследовате­лей. Одни занимаются истоками: первые модные прически появились уже в 600 году н.э. (Courtais 1973); другие посвящают свои исследова­ния фасонам и стилям XX века (Cox & Widdows 2005; Zdatny 2006), а также истории британского парикмахерского искусства (Cox 1999). Подобные хроники бесценны, поскольку дают представление об ис­токах современных стилей женских причесок. Все исследователи схо­дятся в том, что XX век стал свидетелем кардинальных изменений в этой области.

Вплоть до 1920-х годов уход за женскими волосами был сугубо част­ным занятием, подходящим для домашнего уединения, или — при на­личии денег — доверявшимся frisseur (Courtais 1973; Smith 2008). Ин­тересно, что само понятие «парикмахерского искусства» (hairdressing) восходит к периоду, предшествующему 1920-м годам, когда волосы дей­ствительно скорее «украшались» (dressed). Волосы отращивали, и за­тем парикмахер собирал их в высокие, изощренные прически, которые носили неделями, иногда месяцами. Такого рода прически подчерки­вали состоятельность женщины и ее социальный статус, в то время как представительницам низших классов предоставлялось делать себе прически самостоятельно — и часто это был простой узел (Cox 1999; Trasko 1994). Появление и развитие универсальных магазинов и жен­ская эмансипация возвестили об изменениях в искусстве женских при­чесок. Универсальный магазин обеспечил женщин «новым санкциони­рованным местом» (Smith 2008: 56) для ухода за волосами, в то время как получение права голоса поощряло женщин бросать вызов преды­дущей моде и традициям красоты. Манера одеваться приобрела более эмансипированный характер, и женщины впервые начали стричь во­лосы. Мэри Траско приходит к выводу о том, что «подстригание волос бросало вызов социальному строю», а стрижка «боб» стала эмблемой этого исключительного по своей значимости периода женской эманси­пации (Trasko 1994: 110). Чтобы обрести новый стиль, женщины обра­щались к единственным людям, обладавшим достаточными навыками для того, чтобы стричь волосы, — к мужским парикмахерам; таким об­разом и зародилась современная парикмахерская индустрия. Парик­махерские, традиционно являвшиеся мужскими пространствами, были преобразованы в женские парикмахерские салоны, чтобы справляться с головокружительным наплывом женской клиентуры (Stevenson 2001; Smith 2008). Вскоре вслед за стрижкой «боб» последовала перманент­ная завивка, а с ней — множество новых парикмахерских технологий, призванных примирить материальность волос и тот или иной модный стиль. Таким образом, за считанные годы уход за волосами переместил­ся из частного, невидимого для чужих глаз пространства на публич­ную арену. Волосы стали еще одним индикатором изменчивой моды.

Податливые свойства волос снискали также внимание тех, кого ин­тересовала семиотическая значимость объектов. Знаменитое эссе Эд­мунда Лича «Магические волосы», посвященное силе волос, «пустьдаже отделенных от их обладателя» (Leach 1958: 157), проложило путь дальнейшим описаниям культурного символизма волос, появлявшим­ся, однако, весьма нерегулярно в течение второй половины века (см. в качестве отдельных примеров: Delaney 1994; El Guindi 2003; Firth 1973; Hallpike 1969; Kwint 1999; Peers 2003; Pointon 1999). Возникший на этой основе жанр исследования был сконцентрирован на значении волос в контексте субкультурного мира и социального протеста. В та­ких работах, как «Молодежный стиль» (Hebdige 1974a) и «Рэгги, раста и руди» (Hebdige 1974b) Дика Хебдиджа, а также «Культура скин­хедов» Джона Кларка (Clarke 1975), объектом изучения становилось обширное политическое значение разного рода фетишизированных причесок. Тем не менее, пока историки моды подвергали стили при­чесок исчерпывающему документированию, а социологи и антрополо­ги исследовали символический статус волос, что они собственно собой представляют, по большей части упускалось из виду и не проявлялось в полной мере. Тем не менее, как показывает настоящая статья, волосы являются зоной повседневной практики. Более того, это зона, где про­исходит встреча индивидуального и коллективного.

 

(Продолжение читайте в печатной версии журнала)