Мифы и легенды советской Майи

Божественная Майя. Музей театрального и музыкального искусства. Санкт-Петербург. 2 октября  — 8 ноября 2015

 

Как только попадаешь в залы Шереметевского дворца, в которых разместилась выставка «Божественная Майя», становится ясно, что кураторы не обманули: ты — в храме. Атмосферу восхищенного преклонения ощущаешь кожей. Тон задают и слова экспликации: «Первая. Непревзойденная. Незабвенная» — это, конечно, о ней, о балерине Майе Плисецкой. На руку кураторам сыграла и семантика имени героини: в контексте восторженных эпитетов раскрывается сакральное значение слова «майя» — божественная иллюзия, видение.

Безусловно, подобная интонация сложилась задолго до нынешней выставки. Еще во времена СССР, когда Плисецкая вошла в пантеон национальных героев, на которых держался имидж советской «высокой культуры», зародился жанр фильмов, очерков и выставок, прославля­ющих балерину. В 1995 году к юбилею Плисецкой Морис Бежар по­ставил мини-спектакль «Аве Майя» — и с тех пор так будут называть­ся многочисленные гала-концерты. Сыграла роль и сама специфика жанра выставки-посвящения. Наконец, определяющим фактором ста­ло то, что проект в Музее театрального и музыкального искусства го­товился к юбилею Плисецкой, при ее непосредственном участии, од­нако до своего 90-летия Майе Михайловне не было суждено дожить… Эта выставка и не могла быть другой.

Экспозиция представлена в четырех залах (иллюстрации см. во вклей­ке 2). Причем кураторы не руководствовались хронологическим прин­ципом при размещении экспонатов — концертных костюмов, создан­ных Пьером Карденом, нарядов-оммажей от современных модельеров, фотографий и нескольких театральных эскизов. Не стал центральным и тематический принцип. Скорее экспозиция выстраивалась по зако­ну гармонии: колористической, световой и, главное, эмоциональной. Эта выставка из разряда тех, что стоит чувствовать и переживать, не­жели осмыслять и анализировать. И нужно признать, что кураторы с задачей справились. Красота костюмов, великолепно выставленный свет — где-то яркий, где-то приглушенный, звук и видео — на стены спроецированы фрагменты выступлений Плисецкой — все это форми­рует пространство эмоционального переживания и аудиовизуального наслаждения. Более того, лучшего места, чем исторические интерьеры Шереметевского дворца, и не представить: в минималистичных поме­щениях какого-нибудь современного арт-центра эта выставка смотре­лась бы неправдоподобно. Для эффекта Gesamtkunstwerk, пожалуй, не достает лишь запахов. А ведь, с легкой руки Дианы Вриланд, исполь­зовать ароматы для создания атмосферной экспозиции — это bon ton. Например, Музей Виктории и Альберта в 2011 году порадовал посети­телей выставки, посвященной Дягилеву и русскому балету, витающим в воздухе ароматом Mitsouko. Между тем среди предметов-оммажей в Шереметевском дворце есть и парфюм: бренд Alena Badmaeva, пред­ставляя духи «Великая Майя», обещает «трехактовое ольфакторное наслаждение для подлинного ценителя Прекрасного». Жаль только, что от «трехактового наслаждения» зачарованного зрителя надежно отделяет стекло витрины…

В первом зале посетителя встречают костюмы, навеянные «лебедиными» партиями Плисецкой — ролями Одетты-Одиллии и Умирающего лебедя. Кураторское решение вполне понятно: с этих ролей, в первую очередь с партии в балете Чайковского, началась слава Майи Плисецкой как примы Большого театра, сменившей на этом «государственном посту» Галину Уланову. Приятно то, насколько непохожими оказались наряды в исполнении разных модельеров — вопреки одному источнику вдохновения. Если Алена Ахмадулина представила изящную и чуть ироничную работу — воздушное платье, декорированное «перышками» из органзы, расписанной вручную по технологии XVIII века, то молодая победительница конкурса «Адмиралтейская Игла» столь щедро украсила монументальное платье натуральными перьями, аппликациями и стразами, залив сооружение золотой краской, что, можно предположить, Лебедь умер, не выдержав тяжести такого великолепия…

Вполне органично с современными работами соседствуют сценические наряды самой Майи Плисецкой: наиболее полной (4 шт.) оказалась коллекция костюмов для постановки «Анны Карениной».

Второй зал — единственный вполне тематический на выставке — настоящий сюрприз для посетителя. Удивляет количество работ, вдохновленных постановкой «Айседоры»: эта роль оставалась в репертуаре Плисецкой на протяжении долгих лет, но никогда не была коронной. Тем не менее сразу несколько молодых дизайнеров представили модные фантазии на тему туник и пеплосов, в которых когда-то совершила хореографическую революцию знаменитая «босоножка» Айседора Дункан, а во второй половине XX века — танцевала Плисецкая.

Третий выставочный зал можно было бы назвать парфеновским. И дело не в количестве работ знаменитого Дома моды — каждый из дизайнеров представлен на выставке одним нарядом, — а в особом качестве самой художницы. Татьяна Парфенова — как газ — занимает все отведенное ей помещение. Так вышло и на этот раз: арт-объект «До дна» семантико-стилистически организовал и преобразил пространство вокруг себя. На фоне зеркальных поверхностей, приглушенно мерцающих в зеленоватых лучах хитро выстроенной подсветки, в складках черной драпировки, на пьедестале возвышается трехметровое платье. Предельно лаконичное, как бы созданное из цельного отреза синтетической материи, это платье-река украшено лишь цифровой фотопечатью. На снимке — вытянутая шея ныряющего под воду лебедя. «Как, и это — все?! А где же струящиеся многослойные подолы из натуральных тканей, аппликации из бисера и стекляруса, ручные вышивки двусторонней гладью? Где сложнейшие втачные детали и фирменное конструктивное изобретение — швы наружу? Где попурри из цитат и аллюзий на все вообразимые художественные стили? Где все, к чему мы привыкли у Парфеновой?» — спросите вы. «Да, это все. Но непривычная по форме, технике и материалу — работа абсолютно парфеновская по духу. Более того, модельер скорее изменила бы себе, предоставь она для выставки что-то ожидаемое», — ответим мы. Впрочем, связующее звено с прошлыми коллекциями все же есть: лебединая тема — одна из любимых у Татьяны Парфеновой. На ее театрализованных показах-представлениях, выставках и эскизах эти птицы повсюду: красуются на чайных сервизах и обивке стульев, служат дверцами шкафов, величаво переплывают с платья на платье. К тому же и с балетом у петербургской художницы отношения особые: давняя дружба и коллаборации с примой Мариинского театра Дианой Вишневой, балерины на пуантах — в качестве моделей для показа, театрально-балетная иконография и образность в работах разных лет… Участие Парфеновой в выставке в Шереметевском дворце было почти предопределено.

Между тем удивительно гармоничным в эстетическом отношении оказалось соседство арт-объекта «До дна» с концертным платьем Плисецкой из черного бархата, тафты и атласной ленты малахитового цвета (модельер П. Карден). В наряде с драпированной баской, переходящей в длинный шлейф, переосмыслен на современный лад испанский bata de cola — костюм танцовщиц фламенко. Уж кто-кто, а Карден отлично знал нрав и вкус Плисецкой — не даром их связывали годы дружбы и сотрудничества. Жаль, на выставку не попал пандан к этому платью — концертный наряд из черного бархата и тафты, изумрудной и цвета аделаида. В этих платьях Майя Михайловна появлялась на публике неоднократно, в том числе на праздновании своего 80-летия. Две модели Кардена — в сущности, квинтэссенция стиля самой Плисецкой — можно увидеть в альбоме С. Маковецкой (Маковецкая 2012). Атмосферу зала дополняет аудиовидеопроекция постановки «Болеро» — чуткий кураторский выбор.

Удивившись обилию дизайнерских фантазий на тему балета «Айседора», посетитель в третьем зале удивится вновь. На этот раз тому, что образом из «Кармен-сюиты», коронной ролью Плисецкой, вдохновился лишь один модельер — Татьяна Котегова. Она создала яркий, отточенного силуэта наряд — черное платье, и дополнила его алыми пуантами. История этих пуантов любопытна: по словам представителя бренда, была куплена обычная, телесного цвета обувь и выкрашена в алый цвет из эстетических соображений. Между тем насыщенная семиотика красных балетных туфелек сыграла свою роль: это не только эффектный стилистический ход, но и культурный символ, отсылающий к балету Red Shoes, одноименному голливудскому фильму, а через них — напрямую к сказке Андерсена (о символике красных туфель см.: Дэвидсон 2013). А клеймо производителя на стельке «Attention! Not for sale out of Russia» добавляет ситуации ироничной курьезности: предостережение как нельзя более кстати в отношении балерины, снискавшей статус «гордость национального советского и русского балета».

Лаконичная работа марки Iya Yots интересна уже тем, что в ней единственной обыгран яркий персонаж Царь-Девицы из балета «Конек-горбунок». Остальные модельеры предпочли вдохновляться стилем и образом Плисецкой вообще, а не конкретной ролью. Современные наряды-оммажи соседствуют с костюмами из балетных постановок разных лет (все — авторства Кардена).

Кураторы заявляют, что стремятся «показать ее [Майи Плисецкой] влияние на мир моды». Едва ли это вполне удалось: экспонаты немногочисленны и, главное, все они отражают лишь сценическую ипостась Плисецкой. Единственной связью с «живой» повседневной модой оказываются, пожалуй, лишь видеофрагменты с дефилирующей в мини молодой Майей. А единственное изображение Плисецкой-человека, а не Плисецкой-божества — акварельный портрет «Майя» кисти Бориса Мессерера, кузена балерины.

Это не выставка о моде. Это антология образов, вошедших в фонд культуры, отечественной и международной. Не стоит приходить в Ше-реметевский за фактическими знаниями о моде эпохи или даже истории балета. Но, безусловно, стоит — за вдохновением.

 

Литература

Дэвидсон 2013 — Дэвидсон Х. Секс и грех. Магия красных туфелек // Обувь: от сандалий до кроссовок. М.: Новое литературное обозрение, 2013.

Маковецкая 2012 — Маковецкая С. Тайна стиля. Майя Плисецкая и Пьер Карден. М., 2012.