Иван-царевич в чеботах, а Василиса Прекрасная в поршнях: обувь на Руси в IX–XVII веках

В хозяйстве восточных славян и Древней Руси X — начала XIII века важную роль играли охота, скотоводство и обусловленное их развитием скорняжное и сапожное ремесло. С древнейших времен русские люди носили разнообразную кожаную обувь: поршни, «черевия», туфли, мягкие сапоги и «полусапожки». Ее изготовляли из сыромятной кожи естественного цвета и кожи, смазанной дегтем. Уникальные красные, желтые, зеленые изделия, возможно, иногда шили из дорогого, привезенного из других стран материала (Курбатов 2004б: 12).

Поршни — это низкая обувь простейшей конструкции. Ее изготовляли из одного куска кожи, вырезанного в форме прямоугольника, трапеции, неправильного овала. Округлый край заготовки приподнимали или углы попарно сшивали вверху, почти по обрезу изделия продергивали шнур. Среди археологического материала встречаются и двухдетальные поршни, образованные сшитыми поперек подошвы носками и задниками. Если такую обувь изготовляли из кожи, взятой с брюшка животного (с мехом или без него), ее называли «черевия», с конца XV века — черевики, черевички. Конструктивно простые, удобные поршни делали и ремесленники в мастерских, и общинники-умельцы у себя дома. XIII — первой половиной XIV века датируются нарядные «ажурные» поршни. Для них характерно декоративное оформление носка несколькими рядами удлиненных поперечных полос.

Поршни были широко распространенной обувью повсеместно на Руси — в России в течение всего Средневековья и раннего Нового времени. Их использовали до износа, штопали и латали кусочками новой и бывшей в употреблении кожи (Рабинович 1988: 173; Курбатов 2004б: 48–50).

Более сложной по конструкции обувью VIII — середины XIV столетия были изделия, условно названные археологами туфлями. Они имели однослойную мягкую кожаную подошву, как правило, в форме вытянутого, расширенного в пальцах овала с округлыми носком и пяткой, к которой тачным или выворотным швом крепился верх. Тачным швом соединяли детали, приложенные друг к другу краями обрезов. Нить продергивали с внутренней стороны кожи в обрез детали, без выхода на ее поверхность. Внешне изделие смотрелось эстетично, но в местах соединения его частей с внутренней стороны образовывалось утолщение. Выворотным швом скрепляли края деталей, подвернутые внутрь и приложенные друг к другу внешней стороной. Нить проходила через кожу обеих деталей. После их сшивания изделие выворачивали на лицевую сторону и расправляли. При этом обрезы отдельных частей и шов оставались на внутренней стороне туфли.

Верх этой обуви конструировали по-разному, но преобладал фасон с одной цельнокройной деталью, вырезанной асимметрично, то есть с учетом конфигурации правой и левой подошв. Эту деталь как бы обертывали вокруг ступни от пальцев к пятке и опять вперед, после чего торец задника соединяли с боковым швом головки. Затем всю заднюю половину туфли отворачивали, по верхнему краю ее обшивали, делали несколько прорезей, продевали в них ремешки, которые затягивали на ноге.

Туфли обильно украшали. Из 89 экземпляров этой обуви XII–XIV веков, обнаруженных археологами в Смоленске, 63 декорированы. Более 50% находок этого типа обуви в Твери, датируемых XIII–XIV столетиями, украшены и выглядят нарядно. Носок, реже боковины туфли расшивали цветной нитью растительного происхождения. По верху носка, по продольной его оси, наносили «дорожку» — «прошву» из волютообразных завитков, треугольных и других геометрических фигур. Туфли, расшитые таким образом, найдены на раскопках в Москве, Новгороде, Пскове, Торжке, Смоленске, Полоцке, Берестье, Гродно, Торопце, Риге. В XIII–XIV веках жители Новгорода, Пскова, Полоцка и Торопца носили туфли, украшенные неоднократно перевитыми на носке и боковинах «дорожками» и многорядными узорами, выполненными по всей поверхности отворота изделия. Другим видом декора была «продержка» — узор из часто нанесенных мелких поперечных прорезов, сквозь которые в шахматном порядке протягивали два узких кожаных ремешка. Нередко «продержка» сочеталась с «прошвой». Туфли, украшенные клеточками из ремешков, обнаружены археологами в Москве, Новгороде, Пскове, Торжке, Белоозере, Полоцке, Берестье, Гродно. В Твери XIII–XV веков эту обувь шили из тисненой кожи с рисунком «овсянка», «чешуя», «сеточка» (Курбатов 2004б: 19, 44–46).

Общераспространенной обувью в Древней и Средневековой Руси были мягкие сапоги и «полусапожки» с укороченными голенищами. «Полусапожки» изготовляли двумя способами. Для одной конструкции выполняли две детали — выкраивали целиком головку и переднюю часть голенища и также из одного куска кожи, не отделяя друг от друга, задник и вторую часть голенища, которые потом соединяли и тачным швом прикрепляли к мягкой однослойной или двух-трехслойной подошве. При этом никакой прокладки внутри задников не делали.

Вторая конструкция была более сложной. Ее применяли при пошиве «полусапожек» и мягких сапог. Для нее отдельно кроили подошву, на пятке округлую или вытянутую «язычком», головку, задник и две детали для голенища. Половины голенища соединяли тачным или выворотным швом, который делали по бокам ноги. Подошву скрепляли с верхом сапога тачным швом, при этом «язычок» пятки вставляли в соответствующий вырез на заднике. Задник дополнительно не укрепляли, и он оставался мягким.

Голенища «полусапожек» и мягких сапог расшивали затейливым растительным и геометрическим узором. Ремешки, продетые в прорези или нашитые на кожу петли, позволяли стягивать сапог вокруг щиколотки или по верху изделия (Изюмова 1959: 205, 207; Курбатов 2004б: 46–47, 187).

В некоторых городах, например в Новгороде, Пскове, Твери, Торопце, Полоцке, Берестье, в конце XI — первой половине XIV века носили повседневную обувь, похожую на «полусапожки» первой конструкции, но без голенищ и с головкой, ширина которой превышала ее длину. Эта особенность объясняется тем, что деталью головки как бы обертывали пальцы ноги сверху вниз и на подошве ступни ее края соединяли продольным швом. Снизу такие туфли ничем не подшивали. Чтобы подошвенный шов быстро не истирался, его укрепляли узкой полоской кожи. Чтобы он не натирал ногу, внутри изделия помещали кожаную, войлочную, тканевую стельку, солому или траву. Эта повседневная обувь, как правило, декоративной отделки не имела и, подобно поршням, использовалась до износа, поэтому археологи находят такие туфли сильно растоптанными, потертыми, отремонтированными накладными деталями (Курбатов 2004б: 47–48, 86; Курбатов 2012: 23).

С середины XIV века наряду с мягкой кожаной обувью стали носить сапоги «жесткой» конструкции. Их асимметричные подошвы с округлой пяткой и немного вытянутым, заостренным или, напротив, полуовальным носком вырезали из толстых и прочных шкур взрослых особей крупного рогатого скота. Подошва крепилась к голенищу дугообразным, выполненным в одну-две нити внутренним швом шириной 4–5 мм. Его прокладывали миниатюрными стежками такой же длины близко к линии обреза детали. Специалисты называют такое соединение частей кожаного изделия швом «в подтай». Внутрь сапога под пятку сначала ставили две-три прокладки, в конце XV — первой половине XVI столетия их количество увеличилось до четырех. Снаружи эту конструкцию скрепляли небольшими железными гвоздиками со шляпками диаметром 11–13 мм. Для устойчивости и сохранности головки и задника, который кроили наподобие кармана, к ним подшивали дополнительные детали. С той же целью передний край головки загибали внутрь изделия и прикрепляли к подошве «потайным», спрятанным под слоями кожи швом. В отличие от подошвы голенище делали из более мягкой и эластичной кожи. Его целиком вырезали из куска материала или сшивали из двух деталей. При этом швы размещали вертикально, по бокам изделия. Сапоги XIV — первой половины XVI века были невысокими, зауженными в области свода стопы, расширяющимися кверху. Более высокие спереди, они не имели обшивки по верхнему краю. Верхний край голенища был плавно скошен назад, к середине икры.

На Руси XV века сапоги «жесткой» конструкции носили повсеместно. Заготовки для них, детали новых и изношенных изделий того времени обнаружены археологами в Москве, Твери, Новгороде, Пскове, Переяславле Рязанском (Курбатов 2004а: 106; Курбатов 2004б: 19, 42; Курбатов 2012: 25).

В последней четверти XV века в русских пограничных городах Яме, Гдове, Чернигове и крупных торговых центрах Новгороде, Пскове и Твери распространилась мода на ношение мужской обуви с прямым тонким носком длиной в 3–5 см, свернутым в трубочку. Они возникла под влиянием контактов с иностранцами, приезжавшими в Московское государство из Западной и Центральной Европы (Курбатов 2004а: 106, 109, 111; Курбатов 2012: 25).

Зачинателем этой моды считается английский король Генрих II Плантагенет (1133–1189), якобы стремившийся спрятать в экзотическом сапожке pigache с длинным закрученным носом изуродованную от рождения ногу. Нельзя также исключать предположения, что отмеченное хронистами пристрастие Генриха к странным неудобным туфлям могла привить ему супруга Алиенора Аквитанская, которая в 1148 году вместе с первым мужем, французским королем-крестоносцем Людовиком VII побывала в Константинополе и была очарована роскошью и «веселием византийского двора». Изысканные придворные василевса, как, впрочем, и рядовые жители Восточной Римской империи, щеголяли в сандалиях с вытянутым вперед узким носом. Такую обувь византийцы носили с VI века (Горбачева 2000: 91; Флори 2012: 54). Какова бы ни была роль Алиеноры Аквитанской в процессе формирования новой, «готической» англо-французской моды XII века, исследователи считают, что характерные для нее «клювовидные башмаки» (schnabelschune, poulaine) «были завезены в Европу с Востока во время крестовых походов в XII и XIII столетиях» (Кибалова и др. 1987: 574). В конце XIV — первой половине XV века — в период господства в европейской моде позднеготического костюма — «копьевидные» мысы некоторых башмаков достигали 40–50 см и даже были в два раза длиннее подошвы. Чтобы они не мешали при ходьбе, их заворачивали вверх и тонкими цепочками, крепившимися под коленом, привязывали к ноге (Мерцалова 1972: 29; Кибалова и др. 1987: 574–575).

В середине XV века знать Западной и Центральной Европы переобулась в плоские открытые туфли с широкой головкой, называемой «утиным носом» или «медвежьей лапой». Обувь готического стиля с небольшим прямым или слегка приподнятым мыском продолжали носить только купцы и ремесленники, а также жители стран Балтийского региона — датчане, шведы, поляки (Кибалова и др. 1987: 573–574; Горбачева 2000: 207; Курбатов 2004а: 106, 109). В Московскую Русь мода на клювовидные сапоги пришла с большим опозданием, и только в отдельные города, тесно связанные с крупными европейскими торговыми центрами.

Особенностью сапог «жесткой» конструкции, изготовлявшихся в России XVI века, был твердый, загнутый вверх и подшитый к вырезу головки носок. Чтобы на подъеме такого сапога не образовывались глубокие складки и кожа со стягивающими ее швами не перетиралась и не рвалась, на головке делали поперечное тиснение (линование). Вследствие этой операции на вогнутой стороне носка появлялась гофрировка (Курбатов 2004а: 111; Курбатов 2012: 16). В сапогах с линованием и приподнятым выступом подошвы изображены «мастер Авраам» на Корсунских вратах Новгородского Софийского собора и Василий III на гравюрах венецианского (1550), базельского (1556) и венского (1557) изданий «Записок о Московии» С. Герберштейна (Герберштейн 1988: 69, 71, 72; Курбатов 2004а: 111). Экземпляры такой обуви, датируемые концом XV — первой половиной XVI столетия, обнаружены в Пскове и Ивангороде. Некоторые из них украшены вырезами по голенищу: в верхней его части — парными круглыми, по низу — зубчатыми. Этими вырезами не только любовались; продев в них пальцы рук, сапог натягивали на ногу (Курбатов 2012: 26). Имперский посол С. Герберштейн, посетивший Россию в 1517 и 1526 годах, писал: «Сапоги они носят красные и очень короткие, так что не доходят до колен, а подошвы у них подбиты железными гвоздиками. На носке и на пятке подошва чуть выступает вверх и тоже подбита, чем они пользуются вместо шпор» (Герберштейн 1988: 117).

Другой иностранец, неоднократно приезжавший в Московское государство в середине XVI века, англичанин А. Дженкинсон заметил, что русские люди носят красные и черные кожаные сапоги, надевая их на носки «без пяток» (Английские путешественники 2007: 100). Для получения кожи черного цвета русские мастера использовали соли и окислы железа или деготь, которым начиная с XIV века обычно смазывали изделие. Реже ими применялся красный сандал, окрашивающий кожу в соответствующий цвет. Упоминаемые С. Герберштейном и А. Дженкинсоном красные сапоги, возможно, были изготовлены из юфти — краснодубной кожи самого высокого качества. Юфть упоминается в исторических источниках с XVI века, тогда же в отечественном кожевенном производстве стали широко применять крашение материала (Поварнин 1912: 70–71, 144; Курбатов 2004б: 12–14). Последнее обусловило появление во второй половине XVI века колористически разнообразной обувной продукции.

Так, итальянский купец Р. Барберини, побывавший в Москве в 1564 году, свидетельствует, что встретившие его в Кремле бояре и дворяне были «в разноцветных сапогах, на манер турецкий, но подкованных металлическими гвоздиками» (Путешествие 1843: 26). Составляющей придворного наряда рынд (с 1522 года до конца XVII века телохранителей монарха) были белые сапоги «с подковками» (там же; Олеарий 1870: 44). На гравюрах, напечатанных в 1577 году Г. Вейгелем, изображены русский мужчина в желтых сапогах с голубыми носками и его соотечественник-купец в белой обуви (Материалы 1886: № 131, 133).

Если в первой половине XVI века «жесткую» обувь украшали редко, скупо расшивая ее цветной нитью (Курбатов 2012: 26), то с середины того же столетия стали богато декорировать. Это подтверждает врач и агент финляндского герцога, затем шведского короля в Московском государстве начала XVII века П. Петрей де Ерлезунда: «Сапоги у них (местных жителей. — И.М.) разноцветные, желтого, красного, белого, зеленого и телесного цвета, подбивают их железными дощечками, а вверху вышивают золотом и шелком и убирают жемчугом» (Петрей де Ерлезунда 1997: 419). Разумеется, состоятельного чужеземца интересовала только дорогая обувь, поэтому на московском торге, где «на каждой улице» продавали «особенные и разные товары», он рассматривал «узорчатые, сшитые шелками сапоги и башмаки» (там же: 160). Секретарь голштинского посольства в Москве в 1634, 1636 и 1639 годах Адам Олеарий также отметил, что на столичном «рынке» сапожники и скорняки «имеют свои особые улицы, в которых и торгуют своими товарами». Здесь местные жители приобретали «короткие сапоги, с длинными острыми носками, из юфти или из персидского сафьяну» (Олеарий 1870: 110, 162). Однако такие удобные и красивые покупки могли позволить себе только знатные и богатые люди. Но и эти вещи по качеству и великолепию уступали обуви, принадлежащей царю и его родственникам.

Так, в 1564 году на приеме Р. Барберини Иван IV был обут в «сапоги… цветные, с острыми, кверху загнутыми носками до половины ноги, и подбитыми сверх того, небольшими серебряными гвоздиками» (Путешествие 1843: 26).

Весной 1573 года царскую семью обслуживали семнадцать кожевенников и сапожников: убиравший с кожи шерсть «стригальник», три скорняка, четыре кроивших и ладивших обувь «чеботника», семь расшивавших ее шелками и жемчугом «строчников», один «пугвичник» и один «гвоздочник». За службу им платили денежное жалованье, выдавали сукно на одежду и в значительном количестве — мясо, соль, рожь и овес. Труд мастеров оценивался и оплачивался неоднозначно. Если первый чеботник Олеша Павлов получал «3 рубли. За сукно 24 алтына. 3 пуды соли, 3 полти мяса, 6 четьи ржи, 6 четьи овса», то его товарищ Илюша Алексеев — только 1 рубль жалования, 10 алтын «за сукно», по 3 четверти ржи и овса и столько же, сколько Павлов, мяса и соли. Стригальнику, пугвичнику и гвоздочнику выдавать мясо и соль не полагалось, к тому же два последних обходились без материала на кафтан (Альшиц 1949: 38–39).

Если в 1573 году за производство и содержание царского гардероба отвечали 38 служилых людей (там же), то в середине XVII века их было уже «с 100 человек» (Котошихин 2000: 94). Они ведали вещами-сокровищами, сшитыми из тонких кож и заморских тканей, украшенными золотом и серебром, усыпанными жемчугом и драгоценными камнями.

В конце XVI века в царской казне хранилось несколько государевых чеботов из сафьяна — коротких сапог из хорошо выделанной козьей кожи «чюбарого» цвета с серебряными «резаными» оковками, турецкие светлозеленые, красные и желтые — «барановые, черны, съ черною полстью», которые надевались во время поездок по святым местам. В октябре 1588 года фактическому правителю Московского государства боярину Б.Ф. Годунову принадлежали «чеботки башмашны» из красного сафьяна, расшитые золотой нитью и «серебром волоченым», алые сафьяновые же башмаки с кожаными доколенными чулками — «ичетыжками» — этот комплект тоже был украшен золотом, турецкие «башмачки», зеленые сафьяновые «чеботки» и чулки из английского сукна лазоревого цвета, подбитые песцовым мехом, взятым с брюшка животного (Викторов 1877: № 1, с. 1, 3–6). Когда Борис Годунов стал царем, он носил «сапоги с жемчужным шитьем превосходной работы» (Петрей де Ерлезунда 1997: 401). В 1602 году он прислал в дар жениху дочери Ксении герцогу Гансу Шлезвиг-Голштинскому «четыре пары парчовых сапог, подкованных под пяткой серебром» и «пару сапог из красного и желтого червчатого бархата», также с серебряными оковками (Гюльденстиерне 2009: 87).

Упоминания в источниках второй половины XVI века о скобах и оковках на сапогах, распространение не только кожаных, но и тканевых чеботов, башмаков и чулок свидетельствуют об изменениях, происходивших в то время в моде и производстве обуви. Скорняки научились окрашивать кожу в разные цвета, чеботники — комбинировать шелка. Изменилась техника раскроя и пошива обуви: все больше производилось сапог и башмаков на среднем и высоком каблуке. В то время каблуки делали из многих слоев кожи, которые скрепляли металлическими скобами, и подковывали (Рабинович 1988: 175). Строчники стали широко использовать в декоре изделий тиснение и просечный вырезной орнамент, продемонстрировали мастерство, украшая их жемчугом, драгоценными камнями и металлами (об изменениях в производстве кожаной обуви см.: Курбатов 2012: 42).

В XVI–XVII веках наряду с сапогами носили башмаки — обувь без голенищ, на разных по форме, ширине и высоте каблуках. Их отличает большое число деталей, сложность раскроя и сборки, разнообразие декора. Верх башмака соединяли с подошвой швом «в подтай», с конца XVI века увеличилось производство рантовых моделей этой обуви (там же: 24).

Башмаки охватывали только ступню, поэтому к ним требовалось надевать чулки, согревавшие ноги от щиколотки до бедра. В царской казне хранились чулки отечественного и иностранного производства, шитые и вязаные, шелковые и хлопчатобумажные с подкладками из тафты и меха, едва прикрывавшие колено и более длинные (Мейерберг 1997: 131; Забелин 2000: 470). Например, в описи имущества Ивана Грозного они значились как «полные» и «полуполные» (Рабинович 1988: 176). Сохранилось свидетельство английского посла Д. Горсея об использовании царем этого вида одежды. 18 марта 1584 года, в день смерти Ивана Грозного, он, вернувшись из бани во дворец, «приказал принести шахматы» и, сидя на постели, удобно устроился в окружении своих фаворитов. «Царь был одет в распахнутый халат, полотняную рубаху и чулки» (Горсей 1990: 87).

Сапоги, башмаки, чулки — все эти предметы, изготовленные из лучших материалов и богато декорированные, в десятках экземпляров имелись в гардеробе московских самодержцев XVII века.

В 1626 и 1627 годах чеботник Богдан Бородулин и «канительный мастеръ Федерикъ» шили обувь и чулки для царя Михаила Федоровича. 12 сентября 1626 года Бородулин выкроил «чоботы изъ сафьяну жолтого». На подкладку и украшения к ним сапожник получил красный шелк и золотную нить. 18 сентября Бородулину снова потребовалось «золото» для шитья. Через пять дней были «скроены государю ичедыги сафьянъ червчатъ». В тот же день из казны выдали светло-зеленый шелк, вероятно, для их отделки. 25 января 1627 года из красной «мелкотравной» камки Михаилу Федоровичу сделали две пары чулок. 28 сентября того же года «немчин Федерик» начал расшивать оранжевым и белым шелком государевы чеботы, обнизанные жемчугом (Викторов 1877: № 702 (1156), с. 267).

У Михаила Федоровича также имелись багряные и лазоревые сафьяновые чеботы (Забелин 2000: 467), которые можно было носить с желтыми чулками из «камки адамашки» и нательными штанами-ноговицами из красного шелка двух сортов: «съ бумагою» и «безъ бумаги». Другой набор вещей надевался только в комплекте. В него входили: сапожки из красного «гладкого» бархата с подкладкой из голубой тафты и серебряными скобами на каблуках, к которым крепились шпоры — «острожки серебрены золочены задвижные, с пружинками», длинные чулки из кизылбашской камки «еринного цвета» и такой же расцветки подвязки. Последние были расшиты «въ вязь серебромъ», по которому стелились выложенные «золотомъ волоченымъ» «травы». Для скрепления подвязок были сделаны «оковы серебрены золочены, резаны съ чернью» (Викторов 1877: № 580 (128), с. 192).

Но самыми великолепными были чеботы, надевавшиеся вместе с «большим нарядом», когда царь величественно шествовал в процессиях или восседал на троне перед избранными подданными и иностранными послами. Красные бархатные с подкладкой из такого же цвета объяри, они были по головке и заднику украшены растительным узором из плотно низанного жемчуга, имели «на передахъ въ гнездахъ по 3 яхонты лазоревы, да по лалу, да по 5 изумрудовъ». Их голенища мерцали «золотомъ съ шелкомъ съ лазоревымъ», а на каблуках блестели серебряные скобки. После смерти Михаила Федоровича эти драгоценные парадные сапожки перешли к его сыну Алексею, который тоже надевал их в дни торжественных приемов и выходов (Забелин 2000: 467–468).

Кроме чеботов, в казне Михаила Федоровича хранилось несколько пар башмаков. Поскольку государь предпочитал носить обувь красного цвета, в 1630 году ему принадлежали «башмаки шиты золотомъ да серебромъ волоченымъ по сафьяну по червчатому, поднарядъ (внутренняя подшивка. — И.М.) объярь червчата; скобы серебряны. — Башмаки хозъ (из прочной конской кожи, взятой со спины животного (Курбатов 2004б: 13). — И.М.) яринной цветъ, шиты золотомъ волоченымъ, скобы серебряны. Въ нихъ чулки камка кизылбашская еринной цветъ, подвязки камка еринной же цветъ… Башмаки новые», тоже красные, с серебряной окантовкой на «пятках». Последние царь надевал с чулками алого цвета, подбитыми лисьим мехом. В этом комплекте он ходил в церковь 9 марта 1633 года. Для разнообразия в ноябре 1632 года Михаилу Федоровичу сшили «башмаки сафьянъ жолтъ, подрядъ белъ, пятки обшиты золотомъ» (Забелин 2000: 469).

Короткие чулки, напоминавшие современные гольфы, государь носил в теплое время года и под длинными одеяниями, длинные — осенью, зимой и ранней весной, а также с короткими кафтанами. Например, в 1640 году переписчики царской казны обнаружили в ней 27 аршин ярких немецких чулок, выполненных из «бархатели» (бумажного бархата). Они были красными, с зеленым и желтым растительным узором (Викторов 1877: 27). Чтобы длинные чулки не сползали по ноге и не закручивались на ней, их удерживали подвязками, каждая из которых представляла собой прочную тесьму, скрепленную пряжкой.

Михаил Федорович пользовался разными подвязками, в том числе нарядными, которые просматривались между полами короткого платья, разлетавшимися от ветра или быстрой скачки коня. На них сочетались «кружки (вытканные. — И.М.), золотомъ и серебромъ звездками съ шолки съ червчатымъ, съ лазоревымъ, съ таусиннымъ (лиловым. — И.М.), въ каймахъ шолкъ зеленъ съ золотомъ. Пряжи и наконечники серебряны золочены чеканные, запряжники середки канфарены» (Забелин 2000: 471).

В отличие от отца Алексей Михайлович предпочитал выходить к подданным и чужестранцам в желтых сафьяновых башмаках и ичетыгах. Были у него также белые атласные башмаки и ичетыги, расшитые золотной нитью и украшенные аппликацией из красного с золотом бархата. Наследник Алексея Михайловича Федор Алексеевич на больших торжественных выходах был одет в чулки из золотного шелка волнообразного рисунка и красные бархатные башмаки с жемчугом и драгоценными накладками. На повседневных выходах в церковь или на заседаниях Боярской думы его видели в зеленых сафьяновых башмаках и такого же цвета шелковых чулках. В его казне также хранился комплект из желтых сафьяновых башмаков и алых шелковых чулок, бобровый «поднаряд» к зимней обуви и большое количество разноцветных чулок: желтых, оранжевых, алых, брусничных, красных, экзотических цветов — соломенного, песочного «съ золотыми травками», «серогорячего», «осинового», светло-крапивного с золотным растительным рисунком (там же: 469–470).

Женская обувь, прежде мало отличавшаяся от мужской, в XVII веке стала оригинальной и изысканной. Иностранцы, в то время служившие в Московском государстве или посещавшие его в составе дипломатических миссий, отмечают постепенное увеличение высоты каблуков дамских башмаков и сапожек. Французский капитан Ж. Маржерет свидетельствует, что в начале XVII столетия русские женщины обувались в сапожки «красного и желтого сафьяна» с подкованным каблуком «в три пальца высотой» (Маржерет 2007: 136). Согласно А. Олеарию, писавшему о России 1630-х годов, здесь «женщины, особенно девицы, носят башмаки с весьма высокими, в четверть локтя каблуками, подбитыми снизу кругом маленькими, красивыми гвоздиками; в таких башмаках они не могут и ходить много, потому что должны ступать только на цыпочки, едва касаясь земли передком башмака» (Олеарий 1870: 162). Уроженец Курляндии Я. Рейтенфельс, проживавший в Москве в 1670–1673 годах, тоже отметил, что «каблуки у их башмаков так высоки, что ходить весьма трудно». По этой причине московские модницы «выступают прямо и очень медленно» (Рейтенфельс 1997: 345, 353).

Такая же обувь царицы, придававшая ее ножке изящество, а походке плавность и величавость, отличалась качеством изготовления и роскошью отделки.

18 мая 1606 года, в день бракосочетания самозванца Дмитрия с польской невестой Мариной Мнишек, она была одета «по-московски, в парчовом, вышитом жемчугом платье по-лодыжки, в подкованных червонных сапожках» (Записки 2007: 81). По свидетельству другого очевидца, Марина шла в Успенский собор «в сапогах с высокими каблуками». Ее свадебный наряд был столь обильно расшит золотом, жемчугом и драгоценными камнями, «что не видно было ни материи на платье, ни сафьяну на сапогах» (Паерле 2009: 301).

В 1626 году, сразу после венчания с государем Михаилом Федоровичем, его молодая супруга Евдокия Лукьяновна Стрешнева стала обладательницей 12 пар чеботов, семи пар башмаков и одной пары ичетыгов. Некоторые из них устарели и износились, поэтому царица подарила из родственникам и придворным, а себе заказала новую обувь. В 1627 году для нее сделали 15 пар чеботов, девять пар башмаков и сшили четыре пары чулок (Викторов 1877: 302, 341). В 1632 году у Евдокии Лукьяновны было 20 пар сапожек и девять пар башмаков, а в 1642 году соответственно 42 и 18 пар обуви (Забелин 2001: 538).

Прежде всего юная государыня отказалась надевать старые выходные сапожки. Она распорядилась снять с них жемчуг и серебряные позолоченные скобы, а остальное «пожаловала» отцу. Скобами скрепили другие чеботы, предназначенные в дар жене влиятельного придворного, князя И.Б. Черкасского. Жемчуг отдали мастерам для украшения им новых выходных сапожек. Эти «полные» (высокие) красные бархатные сапожки стали произведением прикладного искусства. На них «въ травахъ» сияли и переливались «шесть яхонтовъ лазоревыхъ, да восемь лаловъ, да два изумруда, да два тумпаза», мерцал жемчуг, на каблуках сверкали серебряные позолоченные скобы.

Евдокия Лукьяновна также красовалась в белых атласных чеботах, расшитых «золотомъ пряденымъ», с серебряными скобами. 19 июня 1626 года приступили к изготовлению новых сапожек для государыни. С этой целью раскроили красный «гладкий» бархат, для голенищ отложили желтый атлас. Подкладку предполагалось делать из венецианской тафты «двоеличной, шолкъ червчетъ да жолтъ», швы украсить кованым серебряным кружевом, каблуки обвить пряденым золотом, все изделие расшить алым шелком.

Этикет второй четверти XVII века допускал публичные выходы царицы не только в чеботах, но и в нарядных башмаках. Выходные башмаки Евдокии Лукьяновны были красными, бархатными, с оранжевой отделкой под кованым серебряным «кружевом… съ пелепелы». На каблуках стояли серебряные скобы. В будние дни царица довольствовалась башмаками с железными скобами. Одна пара этой обуви была сшита из красного атласа и покрыта кованым золотным кружевом, другая — из белого атласа. Белые башмачки стягивались вокруг ноги алым шелковым «пояском», вытканным золотной нитью. Кроме того, государыня носила башмаки и ичетыги, изготовленные крымскими сапожниками. Красные атласные, они были расшиты золотом и серебром (Викторов 1877: 301–302, 338).

Широкий длинный наряд не позволял русским женщинам XVII века демонстрировать ноги выше ступней и лодыжек. Несмотря на это, царицына казна изобиловала красивыми чулками: шитыми из сукна, тафты, камки, атласа, вязанными, с подкладками из контрастного по цвету материала, собольего, песцового, лисьего, беличьего меха. Шитые чулки кроились вплотную к ноге. Чтобы предать им нужную округлую форму, в главные детали вставляли острые клинья — «стрелки» (Забелин 2001: 533). Так, в Приходных и расходных книгах денежной казне и золотым угорским по Царской Мастерской палате за 7133–7134 (1624–1626 годы) содержится запись о выдаче «чеботнику Ивану Галке въ царицыны чеботы на стрелки, за остатки полости белой, 8 алт[ын] 4 ден[ьги]» (Викторов 1877: 245). Иногда чулки богато украшали. Например, привередливой Евдокии Лукьяновне на шелковые красные чулки пришили серебряное кружево «съ пелепелы». Ей же принадлежали дорогие и редко употреблявшиеся в то время в России изделия немецких мастеров — три пары шелковых вязаных чулок: голубые с серебряной нитью, алые и желтые (Забелин 2001: 533).

Государям подражали знатные и влиятельные придворные. Поэтому в 1680-е годы князья Голицыны щеголяли в четырех парах башмаков «розныхъ бархатовъ и въ томъ числе одни шиты золотомъ и серебромъ», каждая из которых оценивалась в десять алтын. Были у Голицыных и более дешевые башмаки: и «одни бархатные, а другие суконные красные; цена 3 алт[ына] 2 д[еньги]» (Савваитов 1896: 12).

Простые люди, жившие и трудившиеся в Московском государстве XVI–XVII веков, напротив, были не в состоянии приобрести дорогие сапоги. Именно в XVI столетии, характеризующемся усилением налогового гнета, опустошительными войнами, опричными погромами, разорением и обнищанием населения, крестьяне и холопы начали носить плетенную лыковую обувь — лапти. В конце того же столетия в употребление вошли валенки. Впервые они упоминаются в приходно-расходной книге Антониева монастыря за 1589 год как «сапоги обшитки войлочные». Валенки также называли «пимами» и «волосяниками» (Курбатов 2012: 27). Обувь простого народа была удобна для проведения сельскохозяйственных работ, но иностранцам казалась бедной и убогой. Я. Рейтенфельс в 1670-е годы с сожалением писал о русских крестьянах и холопах: «Вместо обуви они обертывают ноги снятою с деревьев корою или невыделанною бычьею кожею, разрезанной на ремни, а голени обматывают обрывками грубой шерстяной ткани» (Рейтенфельс 1997: 343).

В письменных источниках XVI–XVII веков сохранились также сведения о специализированной обуви, производившейся для моряков, охотников, рыбаков. К ней относятся долгари, пришитки, баламутные и ловчие сапоги, широкие хайлы (Курбатов 2012: 26).

Однако как бы человек ни был знатен, влиятелен, богат или, напротив, беден и незначителен, его жизнь заканчивалась. По русскому православному обычаю всех покойников — бояр, дворян, купцов и крестьян — обряжали одинаково: тело зашивали в саван, а на ноги надевали мягкие кожаные башмаки красного цвета (Олеарий 1870: 364; Рейтенфельс 1997: 377; Гюльденстиерне 2009: 155). Издавна на Руси этот цвет считался священным, поэтому красные свадебные и погребальные наряды маркировали переход человека в иное физическое и социальное состояние. Исследование погребальной обуви XVI–XVII веков, найденной в Новгороде, Пскове, Твери, Антониевом Дымском монастыре, показало, что в процессе ее изготовления применялись особые приемы раскроя и пошива кожи (Курбатов 2012: 27).

Итак, в течение тысячелетия, с VIII до XVII века, отечественная обувная продукция, предназначенная для знати и состоятельных людей, претерпела серьезные изменения. Материалы и приемы ее изготовления для простого народа в принципе сохранялись вплоть до XVI столетия. Самой распространенной обувью у восточных славян и в Древней Руси XI–XIII веков были поршни, туфли и мягкие кожаные сапоги. Их носили все категории населения древнерусских городов — общин, еще сплоченных, слабо дифференцированных по имущественному и социальному признакам. Процесс расслоения древнерусской городовой общины маркируют вошедшие в употребление в XIII–XIV веках нарядные, но недолговечные «ажурные» поршни (обильно украшенные туфли), а также прочные сапоги «жесткой» конструкции. Приобрести такие вещи мог не каждый житель Руси. XVI век отмечен существенными новациями в технологии обработки кожи, конструирования и декорирования обуви. Использование, с одной стороны, знатью и богатыми людьми дорогой и красивой обуви, с другой стороны, крестьянами и холопами плетенных из лыка и дешевых войлочных изделий символизирует резко усилившуюся среди населения Московской Руси XVI–XVII столетий имущественную и социальную дифференциацию.

 

Литература

[Альшиц 1949] — Альшиц Д. Новый документ о людях и приказах опричного двора Ивана Грозного после 1572 года // Исторический архив. М.; Л., 1949. Т. IV

(Al'shic D. Novyj dokument o ljudjah i prikazah oprichnogo dvora Ivana Groznogo posle 1572 goda // Istoricheskij arhiv. M.; L., 1949. T. IV).

 

[Английские путешественники 2007] — Английские путешественники в Московском государстве в XVI веке. Рязань, 2007

(Anglijskie puteshestvenniki v Moskovskom gosudarstve v XVI veke. Rjazan', 2007).

 

[Викторов 1877] — Викторов А. Описание записных книг и бумаг старинных дворцовых приказов 1584–1725 г. М., 1877. Вып. 1

(Viktorov A. Opisanie zapisnyh knig i bumag starinnyh dvorcovyh prikazov 1584–1725 g. M., 1877. Vyp. 1).

 

[Герберштейн 1988] — Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988

(Gerbershtejn S. Zapiski o Moskovii. M., 1988).

 

[Горбачева 2000] — Горбачева Л. Костюм средневекового Запада. От нательной рубахи до королевской мантии. М., 2000

(Gorbacheva L. Kostjum srednevekovogo Zapada. Ot natel'noj rubahi do korolevskoj mantii. M., 2000).

 

[Горсей 1990] — Горсей Д. Записки о России. XVI — начало XVII в. М., 1990

(Gorsej D. Zapiski o Rossii. XVI — nachalo XVII v. M., 1990).

 

[Гюльденстиерне 2009] — Гюльденстиерне А. Путешествие его княжеской светлости герцога Ганса Шлезвиг-Голштинского в Россию. 1602 год // Источники истории. Марко Фоскарино. Донесение о Московии. Аксель Гюльденстиерне. Путешествие герцога Ганса Шлезвиг-Голштинского в Россию. Томас Смит. Путешествие и пребывание в России. Георг Паерле. Записки Георга Паерле. Рязань, 2009

(Gjul'denstierne A. Puteshestvie ego knjazheskoj svetlosti gercoga Gansa Shlezvig-Golshtinskogo v Rossiju. 1602 god // Istochniki istorii. Marko Foskarino. Donesenie o Moskovii. Aksel' Gjul'denstierne. Puteshestvie gercoga Gansa Shlezvig-Golshtinskogo v Rossiju. Tomas Smit. Puteshestvie i prebyvanie v Rossii. Georg Paerle. Zapiski Georga Paerle. Rjazan', 2009).

 

[Забелин 2000] — Забелин И. Домашний быт русского народа в XVI и XVII ст. Т. I. Ч. II. Домашний быт русских царей в XVI и XVII ст. М., 2000

(Zabelin I. Domashnij byt russkogo naroda v XVI i XVII st. T. I. Ch. II. Domashnij byt russkih carej v XVI i XVII st. M., 2000).

 

[Забелин 2001] — Забелин И. Домашний быт русского народа в XVI и XVII ст. Т. II. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII ст. М., 2001

(Zabelin I. Domashnij byt russkogo naroda v XVI i XVII st. T. II. Domashnij byt russkih caric v XVI i XVII st. M., 2001).

 

[Записки 2007] — Записки Станислава Немоевского (1606–1608) // Источники истории. Записки Станислава Немоевского (1606–1608). Рукопись Жолкевского. Рязань, 2007

(Zapiski Stanislava Nemoevskogo (1606–1608) // Istochniki istorii. Zapiski Stanislava Nemoevskogo (1606–1608). Rukopis' Zholkevskogo. Rjazan', 2007).

 

[Изюмова 1959] — Изюмова С. К истории кожевенного и сапожного ремесел Новгорода Великого // Материалы и исследования по археологии СССР. М., 1959. Вып. 65

(Izjumova S. K istorii kozhevennogo i sapozhnogo remesel Novgoroda Velikogo // Materialy i issledovanija po arheologii SSSR. M., 1959. Vyp. 65).

 

[Кибалова и др. 1987] — Кибалова Л., Гербенова О., Ламарова М. Иллюстрированная энциклопедия моды. Прага, 1987

(Kibalova L., Gerbenova O., Lamarova M. Illjustrirovannaja jenciklopedija mody. Praga, 1987).

 

[Котошихин 2000] — Котошихин Г. О России в царствование Алексея Михайловича. М., 2000

(Kotoshihin G. O Rossii v carstvovanie Alekseja Mihajlovicha. M., 2000).

 

[Курбатов 2004а] — Курбатов А. Обувная мода в средневековой Руси (по находкам из раскопок в Твери) // Археология, история, нумизматика, этнография Восточной Европы. Сборник статей памяти профессора И.В. Дубова. СПб., 2004

(Kurbatov A. Obuvnaja moda v srednevekovoj Rusi (po nahodkam iz raskopok v Tveri) // Arheologija, istorija, numizmatika, jetnografija Vostochnoj Evropy. Sbornik statej pamjati professora I.V. Dubova. SPb., 2004).

 

[Курбатов 2004б] — Курбатов А. Кожевенное производство Твери XIII–XV вв. (по материалам археологических исследований 1993–1997 гг.). СПб., 2004

(Kurbatov A. Kozhevennoe proizvodstvo Tveri XIII–XV vv. (po materialam arheologicheskih issledovanij 1993–1997 gg.). SPb., 2004).

 

[Курбатов 2012] — Курбатов А. Кожевенное ремесло в средневековой России: автореф. дис. д-ра ист. наук. СПб., 2012

(Kurbatov A. Kozhevennoe remeslo v srednevekovoj Rossii: avtoref. dis. d-ra ist. nauk. SPb., 2012).

 

[Маржерет 2007] — Маржерет Ж. Состояние Российской империи. Ж. Маржерет в документах и исследованиях (Тексты, комментарии, статьи). М., 2007

(Marzheret Zh. Sostojanie Rossijskoj imperii. Zh. Marzheret v dokumentah i issledovanijah (Teksty, kommentarii, stat'i). M., 2007).

 

[Материалы 1886] — Материалы для русской иконографии. СПб., 1886. Вып. IV

(Materialy dlja russkoj ikonografii. SPb., 1886. Vyp. IV).

 

[Мейерберг 1997] — Путешествие в Московию барона Августина Мейерберга, члена Императорского придворного совета, и Горация Вильгельма Кальвуччи, кавалера и члена Правительственного совета Нижней Австрии, послов августейшего римского императора Леопольда к царю и великому князю Алексею Михайловичу в 1661 году, описанное самим бароном Майербергом // Утверждение династии. М., 1997

(Puteshestvie v Moskoviju barona Avgustina Mejerberga, chlena Imperatorskogo pridvornogo soveta, i Goracija Vil'gel'ma Kal'vuchchi, kavalera i chlena Pravitel'stvennogo soveta Nizhnej Avstrii, poslov avgustejshego rimskogo imperatora Leopol'da k carju i velikomu knjazju Alekseju Mihajlovichu v 1661 godu, opisannoe samim baronom Majerbergom // Utverzhdenie dinastii. M., 1997).

 

[Мерцалова 1972] — Мерцалова М. История костюма. М., 1972

(Mercalova M. Istorija kostjuma. M., 1972).

 

[Олеарий 1870] — Олеарий А. Подробное описание путешествия голштинского посольства в Московию и Персию в 1633, 1636 и 1639 годах, составленное секретарем посольства Адамом Олеарием. М., 1870

(Olearij A. Podrobnoe opisanie puteshestvija golshtinskogo posol'stva v Moskoviju i Persiju v 1633, 1636 i 1639 godah, sostavlennoe sekretarem posol'stva Adamom Oleariem. M., 1870).

 

[Паерле 2009] — Записки Георга Паерле о путешествии его из Кракова в Москву и из Москвы в Краков с 19 марта 1606 года по 15 декабря 1608 года // Источники истории. Марко Фоскарино. Донесение о Московии. Аксель Гюльденстиерне. Путешествие герцога Ганеа Шлезвиг-Голштинского в Россию. Томас Смит. Путешествие и пребывание в России. Георг Паерле. Записки Георга Паерле. Рязань, 2009

(Zapiski Georga Paerle o puteshestvii ego iz Krakova v Moskvu i iz Moskvy v Krakov s 19 marta 1606 goda po 15 dekabrja 1608 goda // Istochniki istorii. Marko Foskarino. Donesenie o Moskovii. Aksel' Gjul'denstierne. Puteshestvie gercoga Ganea Shlezvig-Golshtinskogo v Rossiju. Tomas Smit. Puteshestvie i prebyvanie v Rossii. Georg Paerle. Zapiski Georga Paerle. Rjazan', 2009).

 

[Петрей де Ерлезунда 1997] — Петрей де Ерлезунда П. История о великом княжестве Московском, происхождении великих русских князей, недавних смутах, произведенных тремя Лжедмитриями, и о московских законах, нравах, правлении, вере и обрядах, которую собрал, описал и обнародовал Петр Петрей де Ерлезунда в Лейпциге 1620 года // О начале войн и смут в Московии. М., 1997

(Petrej de Erlezunda P. Istorija o velikom knjazhestve Moskovskom, proishozhdenii velikih russkih knjazej, nedavnih smutah, proizvedennyh tremja Lzhedmitrijami, i o moskovskih zakonah, nravah, pravlenii, vere i obrjadah, kotoruju sobral, opisal i obnarodoval Petr Petrej de Erlezunda v Lejpcige 1620 goda // O nachale vojn i smut v Moskovii. M., 1997).

 

[Поварнин 1912] — Поварнин Г. Очерки мелкого кожевенного производства в России. СПб., 1912

(Povarnin G. Ocherki melkogo kozhevennogo proizvodstva v Rossii. SPb., 1912).

 

[Путешествие 1843] — Путешествие в Московию Рафаэля Барберини в 1565 году // Сказания иностранцев о России в XVI и XVII веках. СПб., 1843

(Puteshestvie v Moskoviju Rafajelja Barberini v 1565 godu // Skazanija inostrancev o Rossii v XVI i XVII vekah. SPb., 1843).

 

[Рабинович 1988] — Рабинович М. Очерки материальной культуры русского феодального города. М., 1988

(Rabinovich M. Ocherki material'noj kul'tury russkogo feodal'nogo goroda. M., 1988).

 

[Рейтенфельс 1997] — Рейтенфельс Я. Сказания светлейшему герцогу Тосканскому Козьме Третьему о Московии. Падуя, 1680 г. // Утверждение династии. М., 1997

(Rejtenfel's Ja. Skazanija svetlejshemu gercogu Toskanskomu Koz'me Tret'emu o Moskovii. Paduja, 1680 g. // Utverzhdenie dinastii. M., 1997).

 

[Савваитов 1896] — Савваитов П. Описание старинных русских утварей, одежд, оружия, ратных доспехов и конского прибора, в азбучном порядке расположенное. СПб., 1896

(Savvaitov P. Opisanie starinnyh russkih utvarej, odezhd, oruzhija, ratnyh dospehov i konskogo pribora, v azbuchnom porjadke raspolozhennoe. SPb., 1896).

 

[Флори 2012] — Флори Ж. Алиенора Аквитанская. Непокорная королева. СПб., 2012

(Flori Zh. Alienora Akvitanskaja. Nepokornaja koroleva. SPb., 2012).