купить

Сказки и мода: брак, заключенный на сказочных небесах

Fairy Tale Fashion

Музей Института технологии моды, Нью-Йорк. 15 января — 16 апреля 2016

 

Комментируя выставку «Сказочная мода» в музее моды FIT, хранитель Коллин Хилл отмечает, что «связи между восприятием „сказочного“ платья в модном журнале или на подиуме и текстами классических сказок устанавливаются редко». Фактически Хилл указывает на разрыв между культурным представлением о классической сказке — фольклорном нарративе, передаваемом из поколения в поколение и от одного народа к другому, — и термином «сказочная мода», который часто используется в модной журналистике, когда речь заходит о сложно сконструированных и богато украшенных вечерних платьях из коллекций высокой моды. Тем не менее, как показывает экспозиция, между этими двумя интерпретациями существует множество связей, заставляющих задуматься. Благодаря разнообразию объектов и продуманному контекстуальному фону выставка увлекательно демонстрирует взаимодействие разных миров.

Экспозиция начинается с исследования сказки в двух разных контекстах. Первый — это сказка-текст, которую мы привыкли встречать в литературе или в сборниках сказок; второй — сказочная мода, находящая воплощение на разворотах модных журналов. В узком пространстве при входе на выставку посетителей встречают известные иллюстрации классических сказок, таких как «Спящая красавица» и «Снежная королева». На другой стене — большие фотографии из серии современного фотографа Кирсти Митчелл «Страна чудес», изображающие обитательницу искусно сконструированных мифических миров. Обе экспозиции используют действенные визуальные приемы, стремясь донести до зрителя разные интерпретации сказочной эстетики. Удачным дополнением служат витрины, демонстрирующие журнальные развороты и предметы одежды, отсылающие к текстуальной эстетике традиционных сказок. Один из примеров — газовое платье Иссея Мияке из весенней коллекции 2003 года с каллиграфическим орнаментом; стимулом к его созданию послужил первый визит Мияке в нью-йоркскую Библиотеку Моргана, известную своей коллекцией редких книг и манускриптов. Другой — туфли Шарлотт Олимпии «Матильда»; их каблук похож на корешок старого сборника сказок в кожаном переплете. Эти исключительно значимые работы, наряду с подборкой журнальных разворотов, свидетельствуют о несомненном интересе современной моды к мифу и сказке — неважно, являют ли они собой книжное повествование или служат составляющей стиля жизни, ассоциирующегося с роскошными нарядами обитательниц воображаемого мира модных изданий. Эта информативная прелюдия заставляет зрителя задержаться у входа, прежде чем направиться в главный зал. Тщательно составленная экспозиция стимулирует разные интерпретации сказочной эстетики и демонстрирует многочисленные связи между модой и сказочным нарративом. Можно лишь удивляться тому, что они лишь теперь привлекли внимание кураторов.

Интерес к разнообразию трактовок демонстрируют и экспозиции, представленные в основных залах. Вместе с тем предлагаемая зрителю информация упорядочена и хорошо структурирована. Это значит, что организаторам пришлось немного подрезать развесистую крону сказочного генеалогического древа. Как отметила куратор Коллин Хилл в интервью, размещенном на сайте выставки, в процессе подготовки экспозиции она столкнулась с проблемой выбора репрезентативных вариантов сказок из широкого спектра доступных интерпретаций. Например, многие американские зрители лучше знают диснеевскую версию «Белоснежки», однако Хилл предпочла ей сказку братьев Гримм, поскольку связь с модой прослеживается в ней отчетливее, чем в фильме.

Решение о тщательном отборе сказок одновременно освобождает и ограничивает. С одной стороны, многие из интерпретаций, которые предпочитает Хилл, поддаются более глубокому текстуальному анализу, а для иллюстрации их ключевых тем и сарториальных аллюзий можно подобрать больше объектов. С другой стороны, Хилл привлекают в первую очередь евро-модерные версии большинства сказок, и хотя представители других стран (в особенности не принадлежащих к западному миру) могут обнаружить определенные переклички между известными им трактовками сказок и теми, которые представлены на выставке, варианты сказочного нарратива, актуальные для их культур, а также соотнесенные с ними конкретные объекты, как правило, теряются. Отчасти это, по-видимому, связано с сознательным решением Хилл сконцентрироваться на письменной, а не на устной сказочной традиции, однако и здесь доминирует евро-модерный и американский контекст (например, «Удивительный волшебник из страны Оз» Л. Фрэнка Баума, впервые опубликованный в Чикаго в 1900 году, соответствует ее критериям выбора, а «Сказка о царе Салтане» А.С. Пушкина, впервые опубликованная в России в 1831 году, нет). Поскольку оппозиция «Запад vs весь остальной мир» вплоть до недавних попыток глобализации играла значимую роль в современной истории моды, не удивительно, что она просматривается и здесь. Однако если бродячие сказочные сюжеты явно рассматриваются с точки зрения европейской и американской культур, выбор костюмов несколько корректирует этот дисбаланс: довольно заметное число нарядов, выставленных для обозрения, создано дизайнерами, не принадлежащими к западному миру.

В экспозиции представлены более восьмидесяти предметов одежды, так или иначе соотносимых с тринадцатью сказками, начиная с хорошо известных классических сюжетов, таких как «Золушка» и «Красная Шапочка», и заканчивая менее известными, такими как «Разношерстка» («Furrypelts») и «Феи» («The Fairies»). Каждой сказке отводится своя секция. Их разделяют полупрозрачные ширмы от пола до потолка, разработанные по проекту архитектора Ким Акерт; они декорированы специфическими узорами и окрашены в цвета, ассоциирующиеся с выбранной сказкой. Это, однако, не мешает осматривать выставку. Благодаря продуманному и умелому размещению подписей под экспонатами и обзорным описаниям в каждой из секций зрители чувствуют себя уютно. Они перемещаются по своеобразному лабиринту, погружаясь в мир сказки, предстающей перед их глазами. Онлайн-выставка довольно точно воспроизводит этот путь с помощью панорамного обзора, а также предлагает зрителям 360-градусные изображения восьми экспонатов, снятые в высоком разрешении. Среди них костюм из весенней коллекции Commes des Garçons 2015 года с необычно большим ярко-красным капюшоном из лакированной кожи, напоминающий о сюжете «Красной Шапочки», — наряд одновременно исторически маркированный, благодаря этой аллюзии, и ошеломляюще современный по покрою и визуальному эффекту.

В каждой секции взгляды зрителей притягивает разнообразие экспонатов. Это не только одежда, но также обувь, аксессуары и ткани. Готовя раздел, посвященный сказке «Девы-лебеди» («The Swan Maidens»), кураторы творчески интерпретировали сказочный образ лебедя. Представленный здесь костюм из весенней коллекции Undercover 2015 года включает в себя юбку, напоминающую пачку. Это прозрачный намек на балет «Лебединое озеро», который сам по себе синтезирует в себе мотивы разных сказок. В то же время черное платье Чарльза Джеймса «Лебедь» (1954–1955) напоминает одновременно об изощренности конструкции, которая требуется для создания силуэта платья, имитирующего изгиб лебединого крыла, и о блестящих светских дамах, которые могли бы носить подобный наряд. Последняя коннотация «лебедя» актуальна и для разработанной Жилем Диконом в рамках весенней коллекции 2012 года модели серебристого плиссированного платья длиной до колена. Создавая эту коллекцию, Дикон вдохновлялся образами «лебедей высшего общества» (society swans) на фотографиях Сесила Битона 1920-х годов, а также сконструированным в 1773 году автоматом «Серебряный лебедь»; то есть слово «лебедь» и в этом случае воспринималось как принципиально многозначное. Объединенные в рамках одной секции, костюмы легко, но эффектно играют с разнообразием интерпретаций образа «лебедя», подобно тому как это зачастую происходит в сказочных сюжетах, которые варьируются и реинтерпретируются в контексте разных культур и эпох.

Многие разделы включают в себя фрагменты видеоряда, которые предлагают зрителю еще одну визуальную интерпретацию сказочного сюжета и акцентируют тот факт, что и сами сказки, и актуальные для них предметы одежды часто привлекают внимание модельеров. Притягательная телевизионная реклама Chanel No. 5 построена как иллюстрация к сказке «Красная Шапочка»; ключевой предмет гардероба превращается здесь в шелковистое красное платье и накидку с капюшоном (волк, впрочем, остается неизменным). В секции, посвященной сказке «Красавица и Чудовище», представлена предпринятая Жаном Кокто сюрреалистская адаптация этого сюжета «La Belle et la Bête», которая интересно контрастирует с демонстрирующейся в разделе одеждой того же времени. Видеосюжеты не отвлекают зрителя от сарториальной тематики раздела; напротив, они ее подчеркивают, поскольку позволяют взглянуть на сказки с новых, неожиданных ракурсов. В случае с «Красавицей и Чудовищем», например, оригинальная версия сказки, написанной Габриэль-Сюзанной Барбо де Вильнев в 1740 году, содержит мало конкретных описаний одежды, поэтому видеоряд призван не просто проиллюстрировать нарратив, но передать его настроение. Как замечает Хилл, платье, которое Белл надевает на бал, в оригинале подробно не описывается, поэтому вместо него куратор решила показать зрителю robe à la française — модель придворного платья, популярную в середине 1750-х годов. Тем не менее в подписи под экспонатом отмечено, что платье украшено лентами леопардовой расцветки; в контексте выставки эта деталь читается как намек на актуальные для сказки «чудовищные», или «звериные», мотивы. Это еще одно свидетельство вдумчивого и аккуратного выбора куратором экспонатов, соответствующих нескольким составляющим каждого сказочного сюжета; и чем дольше зритель рассматривает их, тем яснее становятся ему эти связи.

Наряду с придворным платьем XVIII века на выставке представлены и современные костюмы, что демонстрирует стабильный интерес моды к сказочным темам и эстетике. Среди них наряды из осенней коллекции прет-а-порте Dolce & Gabbana 2014 года, которая сама по себе была навеяна сказками. Один из них — выставленное в секции «Алиса в стране чудес» серое цельнокроеное платье с длинными рукавами, украшенное замысловатой цветочной вышивкой, ключевой мотив которой повторяется на подоле, вороте и рукавах. Этот наряд простого покроя, но тщательно отделанный, демонстрирует, что «сказочные» модели, как ни странно, временами вполне можно носить. Впрочем, таких вещей на выставке немного; поскольку темой экспозиции служит сказка, многие костюмы скорее можно увидеть на разворотах модных журналов или в концептуальных коллекциях. Предметы одежды, место которым разве что в очень экстравагантном гардеробе, смотрятся здесь вполне естественно, а прочие примечательны не тем, что их можно носить, но способностью воссоздавать фантазийную сказочную атмосферу.

Башмачок «Золушка», созданный Норитакой Татехана в 2014 году, — один из примеров использования современной технологии для реинкарнации сказочного образа, пережившего долгие столетия. Каблуки (которые, по сути, отсутствуют) напечатаны на 3D-принтере из прозрачного акрила и снабжены огранкой; они отражают свет, создавая ослепительный эффект. На это явно были неспособны «стеклянные» туфельки героини первоначальной версии сказки Шарля Перро 1697 года. Подобное же волшебное впечатление производят красные башмачки Татеханы, выставленные в секции «Удивительный волшебник из страны Оз», а также сумка-minaudière из осенней коллекции Джудит Лейбер 2013 года — хрустальная версия отравленного яблока Белоснежки. Эти роскошные, мастерски разработанные аксессуары, причудливые и фантастические, свидетельствуют о важной роли, которую одежда и телесный образ играют в сказках. Туфельки Золушки — связующее звено между героиней и ее принцем, красные башмачки Дороти переносят ее домой к семье, а отравленное яблоко Белоснежки отображает цвет ее лица («белокожая с румяными щеками» — отличительная маркировка персонажа) и указывает на тщеславие героини, поглощенной своей красотой и внешним обликом.

Репрезентацией темной стороны этого тщеславия служит еще один выставочный объект — стеклянный гроб с полулежащим в нем манекеном в платье «Alice + Olivia», созданном Стейси Бендет. И платье, и гроб фигурировали в осеннем показе коллекции модельера в 2014 году и ясно читались как аллюзия на сказку. Появление этого экспоната на выставке акцентирует две ключевые составляющие кураторской миссии. Во-первых, он свидетельствует об интересе моды к интерпретации и реинтерпретации сказок и подчеркивает тот факт, что фантастические миры вдохновляют современных дизайнеров не меньше, чем идеи практичности и функциональности. Во-вторых, он демонстрирует моралистическую интенцию многих сказок, которые, в частности, учат молодых девушек не быть слишком тщеславными и жадными или не заботиться чересчур о своей красоте. В данном случае интерес Белоснежки к своей внешности из раза в раз эксплуатирует злая королева, которая играет на тщеславии героини, предлагая ей прóклятые подарки: слишком тугой корсет, отравленный гребень и, наконец, яблоко, цвет которого напоминает румяное лицо красавицы. Значимость одежды и телесного облика в волшебных историях демонстрирует и небольшая, но красивая экспозиция, посвященная сказке «Рапунцель».

В этой секции Хилл разместила «Белокурый занавес», созданный Николетт Брунклаус в 2003 году, и изумрудно-зеленое платье из осенней коллекции Александра Маккуина 2007 года: разрабатывая ее, дизайнер вдохновлялся образами ведьм. Ниспадающие светлые локоны на занавесе перекликаются с вышитыми бисером золотыми прядями на платье. Оба эти объекта напоминают нам о телесной природе костюма и, в частности, о значимости волос как символа и означающего. В сказке о Рапунцель светлые волосы героини — ее самая большая ценность; из-за них она оказывается заперта в башне и с их помощью ее спасает принц. Эта небольшая, но впечатляющая экспозиция напоминает нам, что волосы, внешний облик и костюм символически складываются в единое целое, и это заметно как в моде, так и в сказках.

В целом выставка, наряду с веб-экспозицией и каталогом, предлагает увлекательный обзор той стороны моды, которая редко становится объектом внимательного анализа; обычно она просто притягивает взгляд своим поверхностным блеском. Сказочный контекст, однако, сообщает этим стилизованным модным нарядам новые смыслы. Подобно сказкам, открытым для многочисленных интерпретаций и меняющимся с течением времени и в контексте разных культур, репрезентирующие их костюмы также поддаются разнообразным истолкованиям. Описанная экспозиция — один из первых случаев, когда взаимодействие двух реальностей послужило объектом плодотворного исследования. Вместе с тем намеченные ассоциации и размышления, которые стимулирует выставка, порождают уверенность в том, что этот случай наверняка не последний.

Перевод с английского Елены Кардаш