Одежда для дикарей. Купальники и плавки в повседневности шестидесятников

 

 В сентябре 1958 года на сцене московского театра им. М.Н. Ермоловой с успехом прошла премьера пьесы С.В. Михалкова «Дикари». Так драматург окрестил людей, приехавших на собственных машинах к Черному морю и расположившихся в палатках прямо на берегу. Через несколько лет слово «дикари» настолько вошло в литературный и в бытовой лексикон, что филологи отнесли это понятие к лингвистическим новообразованиям эпохи оттепели (Новые слова 1971: 157–158). В простеньком водевиле С.В. Михалков по сути дела зафиксировал существование новых реалий жизни человека советского, в определенной степени связанных с процессом деструкции бытовых устоев сталинского «большого стиля».

В контексте коммунистического и в первую очередь большевистского дискурсов отдых рассматривался как некое организованное мероприятие, направленное на оздоровление в первую очередь социально ценных индивидуумов. Неудивительно, что дома отдыха и санатории, появившиеся в России после событий 1917 года, в первую очередь предназначались для рабочих и членов партии. Первый в мире «дом отдыха для трудящихся» заработал в Петрограде в октябре 1919 года. Газета «Петроградская правда» писала: «Открытие домов отдыха — начало создания новых условий жизни для трудящихся. Это первый камень того грандиозного здания, где со всеми удобствами будут отдыхать те, кто заслужил отдых» (Петроградская правда 1920). Появились и санатории для представителей победившего пролетариата. Так, на знаменитом еще в царской России Сестрорецком курорте, расположенном в окрестностях Петербурга, судя по дневниковым записям К.И. Чуковского, летом 1924 года одновременно отдыхало 500 рабочих, «для них оборудованы ванны, прекрасная столовая (6 раз в день — лучшая еда), порядок идеальный, повсюду в саду ящики „для окурков”» (Чуковский 1991: 276–277). В 1925 году одна из отдыхающих в Сестрорецке делилась своими впечатлениями в письме родственникам в Ташкент: «Не успела выйти из больницы, как мне уже больница приготовила место в Сестрорецком курорте. Находимся в сосновом лесу, воздух замечательный, кормят пять раз в день, питание шикарное, лечение по всем специальностям. Получаю уколы мышьяка, пью Ессентуки, словом, попала в рай земной на полтора месяца» (Измозик 2001: 274). Санатории и дома отдыха для рабочих функционировали и на юге — в Крыму, на Кавказе. Но туда в 1920-е годы рядовые пролетарии ездили нечасто. На заседании фабричного комитета одной из ленинградских фабрик в мае 1926 года отмечалось, что на южные курорты — в Ялту, Форос, Сочи, Гагры, Кисловодск — предприятие могло приобрести всего одну путевку на весь летний сезон (Полтора века 1969: 149–150).

Рабочие, отдыхавшие по путевкам, невольно приобщались к дисциплинирующим практикам отдыха по режиму. В санаториях все подчинялось лечебным целям. Пребывание на пляже именовалось «водными процедурами» и «солнечными ваннами». Купались и загорали организованные отдыхающие в определенное время, в строго отведенных местах, четко разделенных по половому признаку. Все это не порождало необходимости репрезентации тела в наилучшем виде, чему мог бы способствовать особый наряд для отдыха на воде.

Обыватель, не охваченный системой организованного отдыха, вообще не утруждал себя мыслями о пляжной спецодежде. М.А. Булгаков в фельетоне «Шансон д'этэ» (1923) писал: «В воскресенье — чистый срам. Голье, ну, в чем мать родила, по всей реке лежат» (Булгаков 1989: 355). Иностранцы, посещавшие СССР в конце 1920-х годов, отмечали «голые пляжи» в Москве и Ленинграде, разделенные на условные мужские и женские зоны. Купальники же, в которых плавали пока еще нечастые интуристы, вызывали изумление и отторжение (подробнее см.: Щеглов 2009: 540–541). «Нудизм» в данном случае был проявлением естества, особые костюмы для плавания, напротив, воспринимались как подчеркивание сексуальности в телах купающихся, характерное для нэпманской буржуазии. Пляж расценивался как приватное пространство для совершенно конкретной цели — бодрящего и гигиенического контакта с водой.

В мировой же практике в это время можно было увидеть специальные одежды для досуга на морских пляжах, постепенно превращавшихся в некое публичное место. На Западе уже в 1920 году было налажено фабричное производство слитных женских купальников. В 1928 году Э. Скиапарелли в Париже открыла специальный магазин спортивных товаров. В их числе были и яркие вязаные, часто из натуральной шерсти, женские купальные костюмы с юбочками и специальные длинные обтягивающие фигуру мужские трусы для плавания. Их позднее стали называть «боксерами». Такие предметы гардероба в СССР в 1920-х годах могли приобрести лишь люди, имеющие связи с заграницей или не гнушающиеся приобретать контрабандный товар: крупные хозяйственники, обласканные советской властью деятели литературы и искусства, нэпманы. Они поддерживали сложившийся еще до революции внешний облик неорганизованных курортников, и на рубеже 1920–1930-х годов блистая на южных курортах чесучовыми костюмами и канотье, белыми батистовыми платьями и широкополыми шляпами, а главное, особыми купальными принадлежностями.

Однако по мере разворачивания строительства социализма из-за пресечения частной инициативы по найму и сдаче жилья, перманентного существования карточной системы распределения продуктов, а также уменьшения контингента людей, материально способных выехать на юг без государственных дотаций в виде путевок, особые наряды для пляжа становились редкостью. В условиях сталинской повседневности изменилась и практика предоставления бесплатного отдыха даже нуждающемуся труженику промышленного производства. Она была заменена системой обеспечения путевками лишь передовиков производства. Один из современников зафиксировал эту ситуацию в своем юношеском дневнике, относящемся к 1933 году: «17 июля. Я в отпуске… Решил разузнать в заводской страхкассе, нельзя ли достать платную в какой-либо дом отдыха. Там сидела высокая, упитанная женщина в красном платке. С ней разговаривали какие-то двое, очевидно, рабочие. Она широко, беспрестанно и приветливо улыбалась, щуря заплывшие глазки… И той же улыбочкой по инерции обласкала меня… Я высказал свою просьбу. „А кем вы работаете?” — вновь спросила она, очень ловко сгоняя с лица улыбку, хотя и не утрачивая прежней приветливости. „Счетоводом”, — ответил я. „Фи! Служащий… нет, нет, ничего для служащих нет!”» (Маньков 1994: 149). В советском довоенном обществе сложилась и определенная иерархия оздоровительных заведений, в зависимости от ведомств их финансировавших. Разрастание числа номенклатурных санаториев способствовало распространению в бытовом пространстве Советского Союза пижам как вида одежды для отдыха. Любопытно, что в первых советских здравницах для рабочих тоже существовали пижамы. К.И. Чуковский писал об особых полосатых казенных костюмах, предоставляемых отдыхающим пролетариям на Сестрорецком курорте (Чуковский 1991: 276–277). Специальная же одежда для купания, как для женщин, так и для мужчин, предназначалась в первую очередь для спортсменов.

Десталинизация советского быта, начавшаяся в середине 1950-х годов, привела к изменению роли купальной амуниции. Она превращалась в обязательный элемент отдыха. Толчком для этих перемен стало распространение самостоятельно организованных выездов на время отпусков, прежде всего на юг. Частный сектор, пока не совсем не легальный, но довольно разветвленный, обеспечивал и жильем, и едой. Питерский историк М.Б. Рабинович вспоминал, как в середине 1950-х годов они с женой поехали отдыхать в Крым: «Никаких путевок у нас не было, — писал мемуарист, — и мы поехали „дикарями”. Добрались благополучно до Коктебеля… и в тот же день сняли комнату с „питанием”» (Рабинович 1996: 348). На юге в сезон часто сдавали не комнаты, а койки (спальное место). Долгое время цена на них не менялась: до хрущевской денежной реформы 1961 года она равнялась 10 рублям (пятидесятиграммовое мороженое стоило 1 рубль 10 копеек), а затем — 1 рубль. Ныне удивляет неприхотливость неорганизованных курортников. Звезда ленинградского балета 1960–1970-х годов Г.Т. Комлева вспоминала, как она приехала в 1958 году в Крым по курсовке — документу, обеспечивающему лечение в санатории без жилья и питания. По совету многоопытных беспутевочных отдыхающих балерина попросила врача выписать в виде лечебной процедуры сон на пляже. Так у нее появилась легальная койка прямо на берегу моря. «Пляж по сути был моим домом, — пишет Комлева. — Свои вещи я хранила у знакомых» (Комлева 2000: 115).

Такое «жилье» требовало спецодежды, в числе которой важнейшей деталью был купальный костюм. Особую роль он играл в курортной жизни тех, кого С.В. Михалков назвал дикарями. Героини михалковской пьесы закапывают на месте своей стоянки пустую бутылку из-под шампанского со следующей запиской: «„В здоровом теле — здоровый дух!” Мы, презирающие и осуждающие все виды отдыха, кроме „дикого”, заявляем, что это место на берегу Черного моря открыто 20 июля 1956 года и в тот же день закреплено за нами пожизненно. Каждый год обязуемся мы, используя для этого все средства и возможности, отдыхать именно и только здесь!» (Михалков 1979). Записку вполне можно расценивать как своеобразный меморандум поколения шестидесятников, детей ХХ съезда, тем более что дата проведения антисталинского партийного форума и дата написания пьесы С.В. Михалкова — 1956 год — совпадают. Нелепо было произносить подобные клятвы в строгих костюмах и тем более в полосатых пижамах — атрибуте сталинского организованного отдыха. Неудивительно поэтому, что С.В. Михалков тщательно описал в авторских ремарках к спектаклю детали внешнего облика своих героев. Это синие сатиновые брюки спортивного покроя и безрукавка-сеточка, выгоревшие от солнца короткие штаны и майка неопределенного цвета, а иногда и только одни помятые белые брюки при полностью обнаженном торсе. При этом важнейшей деталью сценического интерьера являются красные и желтые плавки и купальники, которые периодически сушатся на веревке, протянутой между двумя деревьями. Как протест против бытовых канонов отдыха по-сталински звучит и песня дикарей из михалковской пьесы. При этом детали внешнего облика отдыхающих по-новому дважды упоминаются в тексте:

На побережье всех морей

Ты можешь встретить «дикарей»,

И повсеместно

Они под звездным небом спят

И отдыхают, как хотят,

Живут чудесно!

Коль ты назвался «дикарем»

Ты не пасуй перед дождем,

Не хнычь напрасно!

И не смотри, как ты одет,

И что сегодня на обед,

Ведь жизнь прекрасна!

Всего лишь только тридцать дней

Мы ходим в шкуре «дикарей»

Живем на славу!

Кто честно трудится весь год,

Тот по дикарски, без забот,

Живет по праву!

Курорты нам не по душе.

Для нас ведь рай и в шалаше,

В простой палатке.

Пускай иные говорят,

Что в голове у «дикаря»

Не все в порядке!..

Конечно, дух пуританства, еще царивший на советской сцене в середине 1950-х годов, не позволил михалковским героям появиться перед зрителем в купальниках и плавках. Но с определенной долей уверенности можно утверждать, что пляж как место отдыха менял свой характер. Естественная открытость тела презентовалась в новом пространстве, все больше и больше обретавшем черты места достаточно публичного, где было необходимо и возможно демонстрировать и гендерные отличия и коммуникативные способности в выгодном свете. Но пока в СССР мужская и женская пляжная одежда, уже остро необходимая вещь, носила довольно странный характер.

До Второй мировой войны западные модельеры предлагали женщинам появляться на пляже в цельнокроеных костюмах с открытыми спиной и грудью. В середине 1940-х годов практически одновременно два французских дизайнера — Жак Эйм и Луи Реар — создали купальники, состоящие из двух частей: бюстгальтера и трусов. Первоначально этот фасон назывался «Атом», а после взрыва в 1946 году американской атомной бомбы в Тихом океане на атолле Бикини он получил имя печально знаменитого кораллового острова. Костюм-двойка быстро распространился в Европе. Его очень женственный вариант с отделкой оборками продемонстрировала юная Брижит Бардо в фильме «И бог создал женщину» (1956) (Кирсанова 2004: 99).

В США в большинстве штатов бикини находился под запретом до середины 1960-х годов. В СССР, как ни парадоксально это звучит, ситуация была иной. На смену купанию «голышом», в рубашках без рукавов и мужских майках у советских женщин в 1940-х — середине 1950-х годов пришла практика появления на пляже в трусах и бюстгальтерах. Это чаще всего были обычные бельевые изделия традиционно пастельных цветов. Более «тонные» особы плескались в воде в черных трусиках и лифчиках. На начальном этапе своего развития именно «дикий» отдых советских людей способствовал использованию для «водных процедур» нижнего белья. Обладатели машин обычно останавливались в безлюдных, как им казалось, местах. Даже в 1960 году журнал «Работница» писал: «Иногда видишь на берегу реки или озера женщин, купающихся в нижнем белье: трикотажных, шелковых трусиках и бюстгальтерах — белых, розовых, голубых цветов. Это настолько некрасиво, что лучше совсем не купаться тем, кто забыл взять с собой специально предназначенный для купания костюм» (Работница 1960: 31).

Однако с ростом количества личного транспорта в СССР и увеличением потоков любителей пеших походов с длительными ночевками на воздухе — характерной деталью хрущевской оттепели — частное пространство дикого отдыха все чаще могло подвергнуться вторжению таких же любителей пожить прямо на берегу. Такая ситуация, по сути дела, и описана у С.В. Михалкова. В этом случае нарочитая интимность нижнего белья, далеко не всегда отличавшегося красотой, вступала в противоречие с нормальным стремлением продемонстрировать свое тело в наилучшем виде, чему в целом способствует грамотно подобранный купальный костюм.

На помощь дикарям, желающим выглядеть достойно даже в воде, в середине 1950-х годов пришли практики самострока. Правда, это относится в большей мере к женскому населению, представительницы которого традиционно использовали корсетные изделия. В годы десталинизации, во всяком случае в крупных городах, существовали ателье по изготовлению белья и надомницы, специализировавшиеся на шитье бюстгальтеров, поясов, граций (подробнее см.: Бартлетт 2011: 296–297). Эти же мастера могли при настойчивости клиентки сшить и некое подобие купального костюма из двух частей. Кроме того, первые широко доступные книги по домашнему рукоделию настойчиво предлагали выкройки спецодежды для пляжа. В первом издании «Домоводства» (1957) была помещена большая статья, посвященная раскрою и пошиву бюстгальтера с большой вытачкой и женских трусов (Домоводство 1957: 178–183). Выкройки сопровождались единым для двух изделий рисунком, на котором была изображена женщина, явно направлявшаяся купаться. В третьем издании книги при почти полном сохранении текста 1957 года появилась новая картинка пляжного костюма из двух частей. Модель дополнялась широкополой шляпой и кокетливой сумочкой-мешком из той же ткани, что и трусы с бюстгальтером (Домоводство 1960: 326). Изделия, пригодные для публичного купания, предлагалось шить из пестрого ситца или сатина. В общем, получалось, что советские женщины опережали американок в смелости своих купальных нарядов, отдавая предпочтение костюму из двух частей уже в конце 1950-х годов. Одновременно специалисты по моделированию одежды для отдыха и спорта считали необходимым следовать так называемым ансамблевым принципам.

В 1959 году редакция «Журнала мод» подготовила специальный альбом «Одежда молодежи», где демонстрировался вариант пляжного ансамбля, состоявшего из закрытого купальника и широкой юбки, сделанных из набивного ситца, а также фигаро и штанишек из гладкокрашеного льняного полотна (Одежда молодежи 1959: 90). Такие же вещи предлагались и изданием «Модели сезона». В первом номере за 1959 год можно встретить «пляжный комплект из полосатой хлопчатобумажной ткани. Купальник на бретелях, сверху отделан цветной планкой. Юбка широкая, у талии присобрана, отрезной низ с горизонтальным изображением полос отделан цветной планкой» (Модели сезона 1959: 32). Здесь же рекламировался набор из купальника без бретелей из яркой набивной хлопчатобумажной материи и халатика на подкладке из ткани купальника (там же: 33). Рижские модельеры в 1961 году также предлагали советским женщинам появляться на пляже в закрытом купальнике из набивной «пестрой ткани, отделанном одноцветной бейкой, переходящей в бретели». В комплект входила и юбка «спереди сверху и донизу на пуговицах» (Рижские моды 1961: 19). Это очень напоминало пуританские пляжные наряды Америки рубежа 1950–1960-х годов. Однако закрытые купальники из ситца не могли держать форму, в особенности если они были пошиты в домашних условиях. Возможно, поэтому советские дикарки ориентировались на самострок из двух частей, зачастую бессознательно подражая Брижит Бардо. Хотя, если судить по материалам комедии Л. Гайдая «Бриллиантовая рука», отечественные модельеры в конце 1960-х годов тоже пытались внедрять образцы «пляжного ансамбля мини-бикини — 69» в советское культурно-бытовое пространство (Кожевников 2001: 509). Закрытые же купальники, наиболее удобные для занятий водным спортом и сделанные из хороших синтетических тканей, были, как правило, импортными и потому малодоступными. Именно о таком пляжном наряде и способе его приобретения писал Ф.А. Абрамов в повести «Алька»: «Есть, есть у нее купальник. Такой, что в ихней деревне и не снился никому, — темно-малиновый, шерстяной, с вшитым белым ремешком, с карманчиком на молнии (зимой три часа на морозе выстояла за ним в очереди)» (Абрамов 1987: 127).

Отсутствие в советской торговле костюмов из эластичных тканей в 1960-х годах, в период господства синтетики, можно объяснить лишь неразворотливостью модной индустрии СССР[1].

Но если женщины в годы оттепели могли все же порадовать себя самодельными бикини, то у мужчин все было гораздо сложнее. В мировой моде плавки — очень короткие трусы, плотно облегающие тело и предназначенные для купания, — появились в начале 1960-х годов. Историки моды характеризуют их как мужскую версию знаменитого женского купальника бикини (Балдано 2002: 271). До начала 1930-х годов основной вид мужского исподнего — это длинные нижние штаны (кальсоны). Трикотажные «боксеры», пригодные для купания, так и не появились в СССР. Мужчинам, не желающим носить длинное исподнее, приходилось довольствоваться мятыми синими трусами, сшитыми из сатина и получившими название «семейных». Их даже случайная демонстрация у наиболее утонченных представителей мужского населения в годы оттепели уже вызывала неловкость. Характерную ситуацию подметил В.П. Аксенов в повести «Коллеги»: «Саша почувствовал тоскливый стыд, увидев себя глазами Даши. Застывший в журавлиной позе, очкастый, тощий верзила в длинных неспортивных трусах. Как назло, сегодня он раздумал надевать голубые волейбольные трусики» (Аксенов 2005: 36).

Особенно некомфортным казалось купание — главное занятие дикарей — в «семейных трусах»[2]. В представлении «детей ХХ съезда» оно ассоциировалось с неуклюжестью и неспортивностью. Неслучайно в кинокомедии «Неподдающиеся» (1959) «трудновоспитуемый Толя Грачкин неумело пытается прыгнуть с вышки в длинных трусах, тогда как суперположительный комсомолец и спортсмен демонстрирует свой торс во вполне достойной купальной амуниции. Но на самом деле спортивные плавки были острым дефицитом. На помощь чаще всего приходили практики подмены, свидетельствующие о разнообразии стратегий выживания советских людей. Литератор Дм.В. Бобышев надолго запомнил совет одного из своих друзей: «На лето — в качестве купального костюма купи за 12 копеек детские трикотажные трусики, и на твоих взрослых чреслах они обретут тугую элегантность!» (Бобышев 2003: 116–117)[3]. Хорошие же импортные плавки «с карманчиком на „молнии” и вышитым якорем», как у героя повести А.Н. Рыбакова «Приключения Кроша» (1966), выступали маркером физически развитого, спортивного человека: «Такие плавки могут быть только на хорошем пловце или прыгуне в воду. Плавал я неплохо, а прыжками в воду надо будет заняться. Мы приходим с Зоей на пляж, она сидит рядом со мной, восторгается теми, кто прыгает в воду, а я молчу. Молчу, молчу, а потом этак небрежно поднимаюсь на вышку и хоп — прыжок ласточкой! Хоп — двойное сальто с оборотом! Хоп — обратное сальто с переворотом!.. Зоя рот разинет от удивления» (Рыбаков 2007: 268).

В начале 1960-х годов целый ряд литераторов считали необходимым сделать берег моря или озера важным местом действия своих произведений. Герои повести В.П. Аксенова «Звездный билет» (1962) размещаются в палатках на побережье Балтики. Сюда же приезжают отдыхать и молодые влюбленные — действующие лица романа В.А. Кочетова «Секретарь обкома». И все они, вне зависимости от идейной позиции писателей, одеты в подходящие для ситуации сугубо пляжные вещи. Активными потребителями и адептами плавок и купальных костюмов становились туристы, нередко добиравшиеся на юг с помощью автостопа. В условиях сталинской повседневности свободу передвижения граждан по стране лимитировала жесткая система паспортного контроля. В годы хрущевской оттепели и реформ туристы могли сами выбирать маршруты своего следования. Походы приобрели в основном оздоровительно-спортивную направленность с явно романтическим душком. Походный стиль досуга в годы оттепели противопоставлялся нудно упорядоченному отдыху в санаториях, а сами походники множили племя дикарей.

Культурно-бытовую значимость купальников и плавок, подчеркивающих хорошее телосложение и в определенной мере сексуальный шарм их владельцев, особенно ярко продемонстрировала киноверсия пьесы «Дикари». В 1963 году на экраны страны вышел фильм «Три плюс два» режиссера Г. Оганесяна. Герои кинокартины, заметно помолодевшие по сравнению с действующими лицами спектакля в театре Ермоловой, с явным удовольствием демонстрировали и спецодежду для купания, и свои тела. Они, современно мыслящие и раскованные люди эпохи 1960-х годов, отдыхают дикарями. И в качестве недостойной альтернативы своей повседневности с иронией говоря о «культурном отдыхе» в санатории, признаками которого являются не только трехразовое питание, но и одежда — «пижама в полоску» — явное наследие сталинского прошлого (Кожевников 2001: 471).

 

Литература

[Абрамов 1987] — Абрамов Ф. Дела российские. Повести и рассказы. М., 1987 (Abramov F. Dela rossijskie. Povesti i rasskazy. M., 1987).

[Аксенов 2005] — Аксенов В. Апельсины из Марокко. М., 2005 (Aksenov V. Apel'siny iz Marokko. M., 2005).

[Балдано 2002] — Балдано И. Мода ХХ века. Энциклопедия. М., 2002 (Baldano I. Moda XX veka. Jenciklopedija. M., 2002).

[Бартлетт 2011] — Бартлетт Дж. Fashion East: призрак, бродивший по Восточной Европе. М., 2011 (Bartlett Dzh. Fashion East: prizrak, brodivshij po Vostochnoj Evrope. M., 2011).

[Бобышев 2003] — Бобышев Д. Я здесь. (Человекотекст). М., 2003 (Bobyshev D. Ja zdes'. (Chelovekotekst). M., 2003).

[Булгаков 1989] — Булгаков М. Собрание сочинений в пяти томах. Т. 2. М., 1989 (Bulgakov M. Sobranie sochinenij v pjati tomah. T. 2. M., 1989).

[Домоводство 1957] — Домоводство. М., 1957 (Domovodstvo. M., 1957).

[Домоводство 1960] — Домоводство. М., 1960 (Domovodstvo. M., 1960).

[Измозик 2001] — Измозик В. Частные письма середины 20-х годов (из архивов Политконтроля ОГПУ) // Нестор. № 2. Кишинев. 2001 (Izmozik V. Chastnye pis'ma serediny 20-h godov (iz arhivov Politkontrolja OGPU) // Nestor. № 2. Kishinev. 2001).

[Кирсанова 2004] — Кирсанова Р. Взрыв на атолле Бикини // Родина. № 6. 2004 (Kirsanova R. Vzryv na atolle Bikini // Rodina. № 6. 2004).

[Кожевников 2001] — Кожевников А. Большой словарь. Крылатые слова отечественного кино. М., 2001 (Kozhevnikov A. Bol'shoj slovar'. Krylatye slova otechestvennogo kino. M., 2001).

[Комлева 2000] — Комлева Г. Танец — счастье и боль. Записки петербургской балерины. СПб.; М., 2000 (Komleva G. Tanec — schast'e i bol'. Zapiski peterburgskoj baleriny. SPb.; M., 2000).

[Маньков 1994] — Маньков А. Дневник маленького человека // Звезда. № 5. 1994 (Man'kov A. Dnevnik malen'kogo cheloveka // Zvezda. № 5. 1994).

[Михалков 1979] — Михалков С. Театр для взрослых. М.: Искусство, 1979 (Mihalkov S. Teatr dlja vzroslyh. M.: Iskusstvo, 1979).

[Модели сезона 1959] — Модели сезона. № 1. 1959 (Modeli sezona. № 1. 1959).

[Новые слова 1971] — Новые слова и значения. Словарь-справочник по материалам прессы и литературы 60-х гг. М., 1971 (Novye slova i znachenija. Slovar'-spravochnik po materialam pressy i literatury 60-h gg. M., 1971).

[Одежда молодежи 1959] — Одежда молодежи. М., 1959 (Odezhda molodezhi. M., 1959).

[Петроградская правда 1920] — Петроградская правда. 1920. 22 июня (Petrogradskaja pravda. 1920. 22 ijunja).

[Полтора века 1969] — Полтора века: Очерки, документы, воспоминания, материалы. Л., 1969 (Poltora veka: Ocherki, dokumenty, vospominanija, materialy. L., 1969).

[Рабинович 1996] — Рабинович М. Воспоминания долгой жизни. СПб., 1996 (Rabinovich M. Vospominanija dolgoj zhizni. SPb., 1996).

[Работница 1960] — Работница. № 5. 1960 (Rabotnica. № 5. 1960).

[Рижские моды 1961] — Рижские моды. 1961–1962. Рига, 1961 (Rizhskie mody. 1961–1962. Riga, 1961).

[Рыбаков 2007] — Рыбаков А. Приключения Кроша. Повести. М., 2007 (Rybakov A. Prikljuchenija Krosha. Povesti. M., 2007).

[Чуковский 1991] — Чуковский К. Дневник. 1901–1929. М., 1991 (Chukovskij K. Dnevnik. 1901–1929. M., 1991).

[Щеглов 2009] — Щеглов Ю. Романы Ильфа и Петрова. Спутник читателя. М., 2009 (Shheglov Ju. Romany Il'fa i Petrova. Sputnik chitatelja. M., 2009).