Приключения мундира, фуражки и ранца: реформы школьной одежды второй половины XIX — начала XX века

 

По примеру столицы другие учебные округа также стали разрабатывать проекты своих правил, печатавшиеся в ученических билетах. Так, для учеников Московского учебного округа делалась специальная оговорка, что воротнички рубашек должны быть невысокими и при этом белыми, а никак не цветными или полосатыми; в Западной Сибири зимой дозволялось надевать вместо кепи папахи, а вместо форменного пальто — крытые сукном или черные полушубки и т.д.² Таким образом, в 1860–1880-х годах постепенно было осознано, что установить жесткое единообразие на просторах страны от Варшавского до Западно-Сибирского учебного округа невозможно, и в форме учащихся средних учебных заведений появились региональные различия.

Традиционные и привычные нескольким поколениям учеников фуражки были заменены на шапки-кепи высочайшим соизволением в 1868 году (Сборник постановлений 1871: № 356)³. Как явствует из документов, связанных с организацией системы внеклассного надзора за поведением учащихся, многие педагоги были недовольны этим нововведением. Дело в том, что раньше идентифицировать гимназиста на улице (то есть определить его принадлежность к конкретному учебному заведению) и затем подвергнуть его заслуженному наказанию за проступки можно было достаточно легко по цвету кантика на тулье фуражки. Теперь вместо кантов появился описанный выше специальный знак, получивший неофициальное название «серебряный герб». Стремясь избежать назойливого контроля взрослых в городском пространстве, учащиеся прибегали к разным уловкам: стремительно отворачивались от возможных наблюдателей, заказывали значки очень маленького размера или вовсе снимали их с кепи⁴.

Во второй половине XIX века стали гораздо больше внимания уделять здоровью учащейся молодежи. По Уставам 1864 (§ 68) и 1871 (§ 69) годов гимназический врач в случае надобности мог приглашаться на заседания педагогического совета и имел равное право голоса с его членами. Постепенно зарождались представления о школьной гигиене, особенностях возрастной физиологии и т.д. 5 мая 1881 года был обнародован циркуляр нового министра народного просвещения барона А.П. Николаи, отличавшегося либеральными взглядами, в котором, в частности, говорилось, что «умственные силы находятся в прямой зависимости от правильности физического развития… а потому гигиенические условия, как в общей постановке школьной жизни, так и в распространении учебных занятий составляют коренное условие здравой педагогики» (ЖМНП 1881: 58). Об этом документе некоторые современники с восторгом говорили, что он исполнен «гуманных чувств и любви к детям»⁵.

В результате новых веяний, помимо проблем с надзором, при обсуждении деталей школьной одежды впервые на повестку дня был поставлен вопрос об их гигиенических характеристиках. В министерство стали поступать жалобы на то, что форменная одежда «может иметь вредное влияние на нормальное развитие детского организма». Для врачей и родителей объектом суровой критики в первую очередь стала новомодная кепи. Считалось, что старая фуражка была более практична и удобна, так как «кепи мало прикрывает голову и влечет за собой, как необходимую принадлежность головного убора в холодное время башлык, который, как доказано в последнее время врачами, служит только источником разных горловых болезней», что при ношении кепи «передняя часть головы остается почти без всякой защиты от холода и ветра, отчего, как показали исследования училищных врачей, учащиеся чаще всего страдают от простуды головы». Этот элемент школьной формы невозможно было сделать теплым. При фуражке же, «глубже прикрывающей голову, башлык легко мог бы быть заменен безвредными в холодное время наушниками»⁶ (Сборник постановлений 1892: № 115). Возможно, как раз руководствуясь заботой о здоровье своих сыновей и нарушая при этом требования Устава, многие родители продолжали покупать суконные фуражки старого образца. Но поскольку они официально были запрещены, на совещании директоров учебных заведений С.-Петербурга в мае 1879 года по этому поводу даже было отправлено особое обращение к градоначальнику с просьбой воспретить изготовление таких головных уборов для продажи⁷.

Раздавались также протесты против однобортных мундиров и форменных пальто. Так, педагоги Новгородского реального училища предлагали заменить существовавший школьный мундир на двубортный с отложным воротником «как ввиду меньшей возможности простудить грудь, так и для того, чтобы ученик мог свободно держать голову». Кроме того, они считали необходимым разрешить зимой носить в качестве верхней одежды шубы⁸. Впрочем, высказывались и противоположные мнения на эту тему. Например, директор Александровской гимназии в Ревеле И. Гюбер фон Грейфенфельс, явно педагог «старого закала», утверждал, что форма со стоячим воротником «дает надлежащую выправку, заставляя держаться прямо, и вырабатывает приличные манеры, а отсюда проистекают сдержанность и умение владеть собой. Во всяком случае, такая одежда предохраняет, отчасти, от распущенности и небрежности, столь свойственных детской натуре, следовательно имеет и воспитательное значение»⁹.

Некоторые авторы обращений в министерство, напротив, утверждали, что существовавшая форма в целом негигиенична: «галстуком и твердым воротником шея ребенка стянута в продолжение 5–6 часов, задерживается кровообращение и питание мозга кровью; при застегнутом на все пуговицы мундире стянутая грудная клетка не дает свободного дыхания — организм ребенка в период его развития угнетается, — и вот причины постоянного болезненного вида учеников гимназий»¹⁰. Наконец, еще одним аргументом против введенной в начале 1870-х годов формы были финансовые соображения. При обсуждении проекта устава реальных училищ в 1872 году полезность учреждения для реалистов форменной одежды мотивировалась не только облегчением надзора за их поведением, но также тем, что она «стоит дешевле и способствует большей опрятности» (Сборник постановлений 1877: № 196). Стоит отметить, что с учетом столь частых изменений школьного обмундирования последнее замечание министерских чиновников могло быть воспринято родителями, вынужденными каждый раз тратиться на пошив, как издевательское. Многие жаловались на дороговизну и непрактичность синего форменного сукна. Полный комплект стоил от 60 до 75 рублей и мог составлять месячное содержание всей семьи гимназиста. Материал быстро изнашивался, особенно на швах, локтях, по краям, и родителям приходилось по несколько раз в год шить новые мундиры¹¹. Зеленые полукафтаны реалистов были в этом смысле несколько прочнее, поэтому предлагалось перейти либо на зеленое, либо на черное сукно.

Родители, даже «недостаточные», тем не менее скрепя сердце шли на эти траты. Самостоятельно сшить мундир с брюками, пальто и кепи было невозможно, поэтому они вынуждены были обращаться к портным. Одни боялись ослушаться школьного начальства, другие — вследствие «нравственного побуждения», чтобы «ребенок их не был одет хуже других»¹². Интересно, что во многих семьях, по-видимому, существовала практика перешивания для нужд учащихся сыновей старого отцовского платья. Это обстоятельство выступало в качестве еще одного довода в пользу выбора черного сукна для школьных мундиров¹³.

Судя по всему, претензий к школьной форме было так много, что министерство не могло оставить их без внимания. В июне 1881 года попечителям учебных округов было предложено собрать мнения педагогических советов учебных заведений и представить свои предложения по обсуждаемому вопросу. Эти мнения были более или менее единодушны: жалобы родителей на дороговизну и неудобство форменной одежды вполне основательны. Покрой мундирных полукафтанов был одинаково неудобен как для классных занятий, так и для гимнастических упражнений (здесь необходимо пояснить, что на уроках гимнастики школьники не переодевались). При этом одни предлагали вернуться к форме образца 1864 года, другие — заменить двубортным черным пиджаком «покроя принятого для военно-учебных заведений», третьи — двубортным черным полукафтаном и т.д.¹⁴

15 октября барон А.П. Николаи вошел к государю с докладом «Об изменении формы одежды, установленной для учеников средних учебных заведений ведомства Министерства народного просвещения». На основе отзывов попечителей министр прежде всего просил высочайшего соизволения на замену кепи фуражкой «того же цвета с тем же околышем с употреблением того же знака для отличия одного учебного заведения от другого с тем, чтобы зимой ее можно было подбивать ватой, а летом затягивать белым чехлом». А.П. Николаи убеждал Александра III в том, что существующий головной убор одинаково непригоден «в северном климате против холода, в южном — против солнечного зноя». Кроме того, речь шла о том, чтобы в перспективе своей властью министр мог вводить другие необходимые изменения (Сборник постановлений 1892: № 115). По-видимому, приведенных аргументов и фактов оказалось достаточно, и государь повелел вернуть в школьный обиход столь полюбившиеся многим фуражки (ПСЗРИ 1885: № 453).

А.П. Николаи, судя по некоторым оговоркам, планировал общий пересмотр правил о форменной одежде. До этой реформы в ноябре 1881 года он предложил заменить полукафтаны блузой, «которая по своему покрою, предохраняя ученика от простуды, вместе с тем предоставляет свободу движения, не стесняя ни грудь ни шею». Далее он распорядился ввести этот новый элемент одежды для учеников прогимназий и шести классов гимназий и реальных училищ на все холодное время года. Блузы должны были шить из «серой шерстяной материи, подходящей к цвету брюк, с низким стоячим воротником, застегивающимся на две пуговицы» и соответствовать по покрою парусиновым летним блузам, разрешенным 30 сентября 1875 года. Для учеников старших классов, вышедших из «возраста быстрого роста», предлагалось эту блузу сделать не обязательной, а лишь дозволенной. При этом прежняя форма одежды оставалась как раз обязательной, но лишь «для торжественных случаев и для ношения в обществе»¹⁵.

В конце 1870-х — начале 1880-х годов еще одной животрепещущей темой стали школьные ранцы. Указание министерства попечителям учебных округов о желательном внедрении нового порядка «ношения учениками классных принадлежностей в ранцах обыкновенной солдатской формы» появилось еще 6 сентября 1872 года. За образец при этом были взяты «германские училища». Ранцы должны были заменить портфели, связки и узлы, с которыми раньше дети и юноши приходили в свои гимназии и реальные училища. Полезность новшества объяснялась медицинскими соображениями и необходимостью подготовки к будущему несению воинской повинности: «при ранцах дети несут тяжесть на обоих плечах, чрез что обязаны держаться прямо; с переходом же в высший класс прибавляется количество клас сных принадлежностей, и увеличивающийся мало-помалу груз на плечах ученика, укрепляя спинную кость, постепенно приготовляет его к той поре, когда… ему придется, встав в ряды войска, поместить все походные принадлежности в таком же ранце, только большего размера». Из циркуляра от 16 февраля 1874 года следует, что пожелание министерства не слишком-то ревностно выполнялось на местах, поэтому с 1874/75 года ношение ранцев уже было сделано обязательным (Сборник распоряжений 1901: № 28).

Спустя несколько лет в педагогической среде стали высказываться сомнения в «гигиенической пользе» ранцев. Некоторые учителя предлагали для высших классов (V–VIII) сделать их ношение добровольным (ссылались при этом опять же на пример «заграничных учебных заведений»). Их заботило то обстоятельство, что «присутствие ранца лишает учеников возможности носить пальто в накидку, так что они часто, даже и в плохую погоду, надевая ранцы, не надевают вовсе пальто, или в теплое время должны надевать пальто вплотную, и т.о. в том и в другом случае рискуют подвергнуться простуде»¹⁶. Документы свидетельствуют о том, что старшеклассники старались под разными предлогами вовсе игнорировать ранцы, так как последние придавали им «детский» вид¹⁷. Некоторые юноши даже приобретали двойной комплект учебников: одним пользовались дома, а другой оставляли в гим-назии¹⁸. Причины непопулярности нового атрибута школьной жизни чиновники министерства усматривали также в высокой цене на ранцы, невозможности их починки в домашних условиях, малой вместимости и т.д. В результате 25 января 1882 года барон А.П. Николаи разослал попечителям округов свое распоряжение об отмене их обязательного ношения, но при этом просил их высказать свои соображения по этому вопросу¹⁹. Итоги обсуждения подводились в ноябре, уже при новом министре народного просвещения И.Д. Делянове. Большинство попечителей (С.-Петербургского, Казанского, Харьковского, Оренбургского, Киевского, Виленского и Дерптского округов) поддерживали решение А.П. Николаи²⁰. Против высказались начальники Московского и Варшавского учебных округов, а также Туркестанский генерал-губернатор. Они полагали, что ношение ранцев дисциплинирует учащихся и обеспечивает сохранность учебных пособий²¹. Звучали также компромиссные предложения: отменить ранцы только для тех, кому они вредны по медицинским показаниям, и для учеников двух высших классов гимназий и реальных училищ, для удешевления заменить моржовые ранцы на парусиновые или холщовые, предоставить решение на усмотрение начальства учебных заведений и т.д.²² В результате рассмотрения этого вопроса на Совете министра народного просвещения было принято решение, что «ношение ранца приучает ученика к порядку, сохраняет учебные пособия и не представляет никаких существенных неудобств». В этой связи они были оставлены обязательными, но родителям разрешалось делать их из того материала, который будет найден целесообразным по местным условиям (ЖМНП 1883: 13).

Строго говоря, после преобразований А.П. Николаи никаких существенных реформ школьной одежды в масштабах империи так и не было осуществлено. Хотя в разное время под теми или иными предлогами вновь поднимался вопрос о разных деталях ученического обмундирования. Так, в 1884 году в очередной раз обсуждалось неудобство внеклассного надзора. Один из попечителей учебных округов предложил заменить одинаковый для всех белый кант на ученических фуражках на разноцветные (красные, желтые и т.д.)²³. Однако при ближайшем рассмотрении выяснилось, что такая мера годится лишь для небольших городов, где не слишком много гимназий и реальных училищ. Попечитель С.-Петербургского округа отмечал, например, что в столице гораздо больше школ, чем «основных, резких цветов, а оттенки их не помогут в отличии воспитанников одного учебного заведения от другого». Поэтому он предлагал три однообразных белых канта заменить на разные сочетания цветов, особые для каждой гимназии (для Первой — три красных, Второй — три белых, Третьей — три зеленых, Ларинской — три желтых, Пятой — верхний красный, два нижних — белые и т.д.). Кроме того, для удобства надзора следовало, по мнению попечителя, сделать более крупные значки на фуражках по примеру учебных заведений Морского министерства²⁴. В итоге никаких принципиальных решений по этому поводу принято не было.

14 декабря 1894 года государь предоставил всем министрам, в ведении которых находились гражданские мужские учебные заведения, право видоизменять и устанавливать вновь форменную одежду для учащихся. При собственной его императорского величества канцелярии учреждалась особая комиссия о форменной одежде, которая должна была следить за тем, чтобы не происходило сходства ученической одежды с одеждой служащих по гражданскому ведомству²⁵.

Все последующие изменения школьной формы, если они происходили, носили частный характер и вводились каждый раз по конкретным ходатайствам с мест. Приведем некоторые примеры. Так, в мае 1894 года директор Шестой С.-Петербургской гимназии описывал следующую картину. В дождливую погоду ученики, особенно те, которые живут далеко, нередко являются на занятия «в таком виде, что не только пальто и фуражка бывают насквозь пробиты дождем, но даже и мундир и блуза оказываются значительно отсыревшими и влажными». Шинельная комната и смежные с ней помещения при этом наполнялись «тяжелыми и… небезвредными испарениями». Все это приводило к негативному влиянию на здоровье гимназистов и исправность их одежды. В этой связи директор просил дозволения на ношение воспитанниками в ненастную погоду «гуттаперчевых плащей с капюшонами, представляющих как по цене, так и в других отношениях, вполне доступный, приличный и целесообразный способ защиты от дождя»²⁶. В июне эта проблема обсуждалась министром И.Д. Деляновым с попечителями округов, и в результате было дано соответствующее разрешение²⁷. В 1900 году по ходатайству попечителя Западно-Сибирского учебного округа министерство официально дозволило ученикам в зимнее время носить вместо фуражек папахи (Сборник распоряжений 1904: № 832).

Интересно отметить, что в истории дореволюционной школы было два кратковременных периода, когда ношение верхней форменной одежды вне классов было сделано необязательным. Один из них был связан с событиями Первой русской революции. Дело в том, что к осени 1905 года для хулиганствующей уличной толпы гимназическое платье стало своеобразным визуальным маркером «революционности» и «бунтарства». В результате участились случаи немотивированных нападений и избиений учащихся средних учебных заведений на улицах российских городов. Многие школьники в этой ситуации, как следует из донесения министра просвещения И.И. Толстого²⁸, стали самовольно надевать гражданское платье. Чтобы узаконить новую практику «сверху», министр добился соответствующего высочайшего повеле ния (17 ноября 1905 года), а 26 ноября на эту тему вышел министерский цир куляр (ЖМНП 1906: 87–88). Практически сразу же стали поступать жалобы директоров на то, что в новых условиях внеклассный надзор за молодежью стал «неосуществимым», особенно в крупных городах, где из-за многолюдности гимназий и реальных училищ педагоги не могли запомнить всех своих учеников в лицо. По-видимому, юноши в полной мере воспользовались этим дисциплинарным послаблением, насколько им позволяла фантазия и материальные возможности. Некоторые практиковали «хождение в народ», чтобы «сеять в целях „освободительного движения“ преступную пропаганду» (характерно при этом, что они задерживались и жестоко избивались самими крестьянами)²⁹. Менее радикально настроенные молодые люди стали проявлять «франтовство и роскошь»: появлялись в публичных местах в цветных рубашках, блузах неустановленного покроя, высоких сапогах поверх брюк, разноцветных фуражках, тужурках, с тросточками и т.д. У учителей возникли неразрешимые проблемы совершенно нового свойства: возможно ли допускать смешение форменной одежды с неформенной, какое верхнее платье считать «приличным», а какое «неприличным» и пр.³⁰ Встречались и случаи нарушения классной формы, когда ученики являлись на занятия в цветных или черных рубахах с форменными пуговицами³¹. Все это наряду с другими проявлениями «школьной революции» воспринималось педагогами как дисциплинарный хаос и крушение привычного порядка. Поэтому, как только позволили обстоятельства, а именно 23 сентября 1906 года, Николай II восстановил статус-кво. 5 ноября появился соответствующий министерский циркуляр. Однако потребовалось еще некоторое время, чтобы ситуация со школьным обмундированием вернулась в привычное русло. Вкусившие свободы ученики и родители, как видно из донесений директоров отдельных частных учебных заведений, осмеливались не считать «стеснительное распоряжение» «разумным и целесообразным». Многим предстояли срочные и непосильные траты на новое теплое форменное пальто. Такое решение даже некоторые педагоги считали бессердечным и нелепым, хотя большинство выступало за немедленное восстановление прежних правил, поскольку именно их отмена привела, как они считали, к дикой нравственной распущенности и своеволию учеников³². Распоряжением министерства от 26 июня 1907 года окончательным сроком восстановления обязательного ношения формы вне классов определялось начало 1907/08 учебного года. Исключения по постановлению педсоветов могли быть сделаны только для тех учащихся выпускных (то есть восьмых) классов, «для которых приобретение форменной одежды на один год оказалось бы затруднительным» (ЖМНП 1907: 58–59). Прошения родителей семиклассников разрешить сыновьям донашивать пошитые чуть раньше новые зимние пальто, в том числе студенческого образца, немилосердно отклонялись³³.

 

Необходимо также отметить, что еще в 1904 году при Министерстве народного просвещения была создана врачебно-санитарная часть учебных заведений. Теперь именно она выступала в качестве главного эксперта при обсуждении любых возможных изменений школьной одежды. В сентябре 1907 года врачебно-санитарная часть по распоряжению управляющего министерством сформулировала основные принципы, которые должны были учитываться при выработке нового типа формы:

1. парадная форма (то есть мундир) необязательна;
2. будничная форма должна делаться из практичного (по качеству и окраске) и соответствующего времени года материала, доступного по цене среднему уровню благосостояния родителей учащихся;
3. покрой платья должен быть по типу блузы, куртки или тужурки, но не мундира;
4. платье не должно быть тесным в общем и не должно теснить отдельные части тела (шею, грудь, подмышки, живот, промежность) как в покое, так и в движении, не должны использоваться кожаные пояса с медными застежками;
5. платье не должно иметь узких воротников, стоячие воротники допускаются невысокие и не жесткие;
6. на практических занятиях и на уроках гимнастики допускается ношение неформенного платья;
7. наружная одежда должна соответствовать времени года и местному климату;
8. головной убор летом — типа фуражки с козырьком из белого полотна или хаки, для зимнего — меховые или на вате шапки, закрывающие большую часть головы, а в случае нужды — уши и затылок;
9. обувь не должна влиять на неправильное формирование стопы, каблук не должен быть ни слишком высоким, ни слишком низким³⁴. Кроме того, активную позицию по этому важному вопросу стали занимать созданные в ходе «школьной революции» родительские комитеты, периодически инициировавшие те или иные изменения форменной одежды.

 

В октябре 1907 года родительские комитеты Кронштадтского реального училища и Нарвской гимназии просили разрешить учащимся во время катания на коньках, езды на велосипеде и прочих занятий спортом надевать укороченное пальто. Министерство по ходатайству попечителя округа удовлетворило эту просьбу³⁵. Родители учеников Екатеринославской гимназии при поддержке Комиссии начальников средних учебных заведений города ходатайствовали об отмене полукафтана (мундира), так как он был весьма дорог и к этому времени редко употреблялся на практике. Они также считали желательным уничтожить пояс при блузах, поскольку таковой «вреден с гигиенической точки зрения и вовсе не нужен; при том так же, как и мундир, он немало увеличивает расходы родителей на одежду для детей». Попечитель округа отказался обращаться по этому поводу в министерство, но родительский комитет заявил, что «мириться с существующим положением не следует, так как это противоречило бы жизненным интересам общества», и обратился непосредственно к министру³⁶. Чем закончилась эта история, не известно, но во всяком случае к концу первого десятилетия XX века опять все чаще стали раздаваться голоса о неудобстве школьной формы. На этот раз нарекания вызывала летняя одежда школьников. Так, педсоветы и директора учебных заведений Харьковского округа неоднократно предлагали заменить парусину на бумажную материю. Аргументом выступало то обстоятельство, что парусина слишком маркая, легко мнется, «вследствие чего блуза и особенно брюки быстро теряют надлежащий вид и становятся неизящными». Врачебно-санитарная часть министерства не поддержала это предложение, заявив, что в гигиеническом смысле для летней одежды, особенно на юге, наиболее пригодны материи светлого цвета; а упомянутые недостатки вряд ли все могут быть устранены заменой на бумажную ткань³⁷. Все подобные обсуждения, видимо, порождали слухи об очередных возможных изменениях обмундирования в средних учебных заведениях³⁸.

Второй случай отмены обязательного ношения школьной формы был уже вызван тяжелыми обстоятельствами Первой мировой войны. Министерство «в виду общего вздорожания жизни и в частности… материала, из которого изготовляется форменная одежда для учащихся» циркулярами от 19 августа и 7 ноября 1915 года разрешило временно не применять стеснительных мер к тем учащимся, «кои по материальным обстоятельствам не могут в точности соблюдать установленную форму одежды и обуви». 13 июня 1916 года это решение было утверждено императором³⁹.

Итак, мы видим, что во второй половине XIX — начале XX века в обществе, с одной стороны, сохранялись определенные константы в отношении к школьной форме, а с другой, произошли существенные изменения. К первым можно отнести представления о том, что она сплачивает учащихся, удерживает их от неблаговидных поступков, защищает честь заведения и повышает его престиж, а главное — облегчает внеклассный надзор. В этом смысле форма была важнейшим элементом, цементировавшим традиционный школьный порядок. В то же время постепенно стали уходить в прошлое прямолинейные суждения о том, что сам покрой форменного платья воспитывает в молодых людях те или иные качества. Исчезли также внешние проявления социальных различий учеников. Наоборот, преимуществом формы стали считать то, что она «сравнивает» все «имущественные классы». При проектировании любых изменений одежды на первый план все больше выходили такие критерии, как дешевизна, удобство и гигиеничность. С этим было связано узаконение зимнего и летнего варианта формы, а также появление региональных различий, обусловленных особенностями климата. Причастные к принятию решений действующие лица оперировали совершенно новыми категориями: практичность, финансовая доступность, свобода движений, защита здоровья детей и т.д. На протяжении изучаемого периода явно расширился круг лиц, прямо или косвенно влиявших на эти изменения. Теперь это были не только чиновники Министерства народного просвещения и члены педагогической корпорации, но также врачи-гигиенисты, отдельные родители и родительские комитеты. В целом можно констатировать, что произошла децентрализация в процессе принятия решений о форменной одежде, а также демократизация и упрощение самой школьной формы.

 

Литература

ЖМНП 1881 — Журнал Министерства народного просвещения. СПб., 1881. Ч. CCXV.

ЖМНП 1883 — Журнал Министерства народного просвещения. СПб., 1883. Ч. CCXXVI.

ЖМНП 1906 — Журнал Министерства народного просвещения. Новая серия. СПб., 1906. Ч. I.

ЖМНП 1907 — Журнал Министерства народного просвещения. Новая серия. СПб., 1907. Ч. XI.

Зиновьева 2012а — Зиновьева Л. Барышня в униформе: форменный костюм и дисциплинарные практики в институтах благородных девиц в России XVIII–XIX вв. // АНТРО. 2012. № 2 (11). С. 5–17.

Зиновьева 2012б — Зиновьева Л. Форма образа. Форменный костюм российской школьницы в прошлом и настоящем // Теория моды: одежда, тело, культура. 2012–2013. № 26. С. 31–54.

Кулакова 2008 — Кулакова И. Мундир российского студента (по материалам XVIII века) // Теория моды: одежда, тело, культура. 2008. № 9. С. 9–24.

Пашкова 2016 — Пашкова Т. Дисциплина внешнего вида, или Дресс-код петербургских школьников первой половины XIX в. // Герценов-ские чтения 2015. Актуальные проблемы русской истории. СПб.: Издательство «ЭлекСис», 2016. С. 58–64.

Попов 2016 — Попов С. Мундир студентов и учащихся дореформенной России. М.: Фонд «Русские Витязи», 2016.

Правила 1866 — Правила об учениках гимназий и прогимназий С.-Пе -тербургского учебного округа. СПб., 1866.

Проект устава 1872 — Проект устава реальных училищ 1872 г. // Сбор ник постановлений по Министерству народного просвещения. СПб., 1877. Т. 5. № 196.

ПСЗРИ 1885 — Полное собрание законов Российской империи. Собрание третье. СПб., 1885. Т. I.

Рудова, Балина 2008 — Рудова Л., Балина М. Размышления о школьной форме (по материалам произведений детской и автобиографической литературы // Теория моды: одежда, тело, культура. 2008. № 9. С. 25–46.

Сборник постановлений 1871 — Сборник постановлений по Министерству народного просвещения (далее — МНП). СПб., 1871. Т. 4.

Сборник постановлений 1877 — Сборник постановлений по МНП. СПб., 1877. Т. 5.

Сборник постановлений 1878 — Сборник постановлений по МНП. СПб., 1878. Т. 6.

Сборник постановлений 1892 — Сборник постановлений по МНП. СПб., 1892. Т. 8.

Сборник распоряжений 1901 — Сборник распоряжений по МНП. СПб., 1901. Т. 6.

Сборник распоряжений 1904 — Сборник распоряжений по МНП. СПб., 1904. Т. 14.

Устав 1864 — Высочайше утвержденный Устав гимназий и прогимназий ведомства Министерства народного просвещения 19 ноября 1864 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание второе. Т. XXXIX. Отделение II. СПб., 1867. № 41472.

Устав 1871 — Высочайше утвержденный Устав гимназий и прогимназий ведомства Министерства народного просвещения 30 июля 1871 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание второе. Т. XLVI. Отделение II. СПб., 1874. № 49860.

Хорошилова   2012   — Хорошилова О. «Синяя говядина», «тонняги» и «корнеты». Форма гимназистов императорской России // Теория моды: одежда, тело, культура. 2012–2013. № 26. С. 11–29.

Хорошилова 2013 — Хорошилова О. Костюм и мода Российской империи. Эпоха Николая II. М.: Этерна, 2013.

Шепелев 1999 — Шепелев Л.Е. Чиновный мир России: XVIII — начало XX в. СПб.: Искусство-СПб, 1999.

Шепелев 2004 — Шепелев Л.Е. Титулы, мундиры и ордена Российской империи. М.: Центрполиграф, 2004.

 

Примечания

1. Исследование выполнено при поддержке гранта РГНФ, проект «Дисциплинарный опыт российской дореволюционной школы: теория и практика» № 15-06-10078.
2. Российский государственный исторический архив (далее — РГИА). Ф. 733. Оп. 164. Д. 442. О составлении правил для учащихся средних учебных заведений вне стен сих заведений и вне дома. Л. 39–39 б, 86–87.
3. Спустя три года все изменения форменной одежды зафиксировал новый Устав гимназий 1871 г.
4. Центральный государственный исторический архив Санкт-Петербурга (далее — ЦГИА СПб). Ф. 139. Оп. 1. Д. 6934. Об усилении надзора за учениками средних учебных заведений вне стен заведений. Л. 13–13 об.; Ф. 136. Оп. 2. Д. 632. О внешкольном поведении учеников. Л. 3–5.
5. РГИА. Ф. 733. Оп. 164. Д. 650. По заявлению капитана первого ранга Бурачка о замене нынешней гимназической формы новой по образцу морской. Л. 1.
6. См.: ЦГИА СПб. Ф. 139. Оп. 1. Д. 6934. Л. 17 об.–18; РГИА. Ф. 733. Оп. 164. Д. 650. Л. 9–9 об.
7. ЦГИА СПб. Ф. 139. Оп. 1. Д. 6934. Л. 15 об.–16.
8. Там же. Л. 158.
9. РГИА. Ф. 733. Оп. 164. Д. 650. Л. 8 об.
10. Там же. Л. 2–2 об.
11. Там же. Л. 1 об.–2, 5, 8 об.–9, 10–10 об.
12. Там же. Л. 1 об.– 2.
13. Там же. Л. 3 об., 5.
14. Там же. Л. 5–5 об., 10 об., 12 об.–13, 15–15 об., 21 об.–22, 88.
15. Там же. Л. 88 об.
16. ЦГИА СПб. Ф. 139. Оп. 1. Д. 6934. Л. 18, 122.
17. Там же. Л. 124 об.
18. РГИА. Ф. 733. Оп. 164. Д. 650. Л. 114–114 об.
19. Там же. Л. 107.
20. Там же. Л. 135–135 об.
21. Там же. Л. 137–137 об.
22. Там же. Л. 137–138 об.
23. Там же. Л. 153–154.
24. Там же. Л. 161–162.
25. РГИА. Ф. 733. Оп. 167. Д. 934. О форменной одежде для учащихся в средних учебных заведениях. Л. 62.
26. РГИА. Ф. 733. Оп. 165. Д. 1164. О ношении учениками в дождливую погоду поверх форменной одежды гуттаперчевых плащей. Л. 2–2 об.
27. Там же. Л. 6.
28. Там же. Л. 10.
29. Там же. Л. 11–11 об.
30. Там же. Л. 15–15 об., 17–18.
31. Там же. Л. 40 об.
32. Там же. Л. 31–32, 43–45, 48–49.
33. Там же. Л. 90–91, 93.
34. Там же. Л. 88–89.
35. Там же. Ф. 733. Оп. 166. Д. 1064. О форменной одежде для учеников средних учебных заведений. Л. 93–93 об., 97–97 об.
36. Там же. Л. 103–103 об.
37. Там же. Л. 107–107 об., 108а–108а об.
38. Там же. Л. 160.
39. Там же. Ф. 733. Оп. 168. Д. 1532. По вопросу о форменной одежде для учащихся средних учебных заведений. Л. 6.

---