Агнеш Фюлемиле
Монархи в национальной одежде. Создание национального образа при дворах европейских монархов XIX века
Agnes Fulemile
Старший научный сотрудник Института этнологии Исследовательского центра гуманитарных наук Венгерской академии наук (Будапешт), магистр истории искусств, истории и этнографии, доктор европейской этнологии (Университет имени Лоранда Этвёша, Будапешт), кандидат в области истории костюма (Лондонский университет). Преподавала в Индианском университете в Блумингтоне (2006-2007).
1
Примерно на вторую половину XVIII — первую половину XIX века пришлось становление национального самосознания и возникновения различных объединений и организаций национальной культуры — кроме того, остро осознавалась необходимость воплотить идею национальной идентичности визуально: в красках, символах, одежде и других знаковых системах. Тенденция к ношению одежды, которая указывала бы не только на социальную, но и на национальную принадлежность, а часто одновременно и на политическую ориентацию, характеризовала разные слои общества — от коронованных особ и аристократии до горожан среднего класса и рядовых обывателей.
В обществах, которые все больше дистанцировались от феодальных ценностей, приоритет лояльности по отношению к власти сместился вследствие пробуждения национального самосознания и расширения буржуазного слоя. Церковь и феодальный монарх постепенно теряли безусловную преданность своих подопечных. Культ августейшего семейства, основанный на интернациональной традиции пышных празднеств в духе маньеризма и барокко2, не мог продолжать существовать, не теряя в значительной степени своего прежнего авторитета, особенно после Французской революции. Упрочившейся со времен раннего Средневековья и принимавшейся как данность законности международных династий, которые удерживали абсолютную власть над огромными многоязычными и многонациональными территориями3, приходилось приспосабливаться к зарождающейся современной национальной идее. Новая романтическая национальная «традиция», «изобретенная» вступающими в фазу модернизации сообществами, отчасти противопоставлялась явно устаревшему и неприкосновенно «священному» образу монарха.
В ответ на усложнившуюся таким образом ситуацию предпринимались шаги, направленные на то, чтобы переосмыслить образ коронованных особ и привести его в соответствие современности. Монархи пытались вновь расположить к себе подданных с помощью различных формальных жестов, которые подчеркивали бы национальные элементы в их облике и общественной позиции. При европейских дворах происходило культурное возрождение, переосмысление и создание местных, региональных, этнических и национальных традиций.
Монархи вдруг вспомнили о своей принадлежности к определенной национальности или по крайней мере в символической форме демонстрировали свою солидарность с различными народами, населяющими подвластные им территории. Габсбурги, при дворе которых говорили по-итальянски (Vehse 1856, II: 144), а письма членам семьи писали на французском4, обнаружили, что их родной язык — немецкий. Екатерина Великая, дочь князя Ангальт-Цербста, носила обычно парадные платья в русском стиле (Korschunova 1983: 10). Представители Ганноверской династии вспомнили, что они англичане. Немецким принцам доставляло особое удовольствие примерять на себя романтический образ, например шотландца, как это делал принц Альберт, или превращаясь в греков, как Отто фон Виттельсбах и датский Вильгельм, герцог Глюксбургский, брат королевы Александры.
Наиболее явно заявить о своем самоопределении можно было с помощью визуальных средств; именно так в основном и развился национальный стиль в одежде, который стал вводиться при дворе для некоторых особых случаев. Костюмы с национальными элементами надевались на коронации, придворные торжества, официальные церемонии и неформальные встречи, в качестве военной формы и штатского платья. Народная и национальная одежда использовалась как маскарадный костюм, неглиже, охотничье платье или одежда королевских детей. Монархов часто изображали в традиционной одежде различных стран, входящих в состав их империй. Популярные изображения и их тиражируемые копии, предназначенные для населения определенной территории в составе государства, дополнялись национальными атрибутами и стали средством сознательной монархической пропаганды5. На материале нескольких выбранных примеров в этой статье обсуждается, как в образе европейских монархий XIX века появились элементы одежды, подчеркивающие национальную принадлежность.
(Продолжение читайте в печатной версии журнала)
Примечания
- Я начала заниматься этой темой, когда, получив грант программы Фулбрайта, стажировалась в Институте костюма при Метрополитен-музее в Нью-Йорке в 1993 г. Там я увидела коллекцию русских придворных костюмов, благодаря которым и заинтересовалась этим вопросом. С тех пор я исследовала собрания ряда музеев, изучая костюмы XVIII–XX вв. в Лондоне, Париже, Вене, Граце, Будапеште, Кракове, Варшаве, Загребе, Бухаресте, Софии, Санкт-Петербурге и Стокгольме. Помимо текстиля и одежды, я работала также с разными типами визуальных носителей, такими как гравюры, картины и фотографии.
- См., напр.: Bardon 1974; Burke 1992; Dickens 1977; Strong 1973; Wisch & Munshower 1990.
- Европейские империи XVIII–XIX вв. (напр., династия Габсбургов) представляли собой объединения различных политических образований: у каждой входящей в империю страны или провинции были свои законодательные и административные традиции, а также различные степени политической свободы и независимости. Предпринимая попытки модернизации, монархи, правившие в духе просвещенного абсолютизма, вводили реформы «сверху» — часто «неправомерно», не согласуя свои действия с законодательными органами отдельных стран. Это нередко встречало сопротивление и ухудшало отношения между правителем и подчиненными ему землями. Были и монархи, стремившиеся достичь общего согласия, но тогда им приходилось иметь дело со всеми помехами консервативных феодальных парламентских систем отдельных стран. В рамках попытки нащупать правильный курс личное отношение монарха к национальным чувствам приобретало особую значимость.
- См. письма Марии Терезии и ее сына Иосифа II: Arneth 1867–1868.
- Существуют разные жанры, такие как отпечатанные парадные портреты, групповые портреты, зарисовки придворных церемоний, памятные медали, мемориальные гравюры, выполненные по случаю визита монарха, заключения договора, церемонии открытия парламентской сессии, ярмарок, выставок, торжественного открытия новых учреждений и т.д. Более интимные, характерные для эпохи бидермейера изображения «семейного счастья» и идиллических жанровых сценок с участием августейших пар — в облике, например, штирийских влюбленных, тирольских или шотландских охотников в живописи, в виде фарфоровых фигурок, на гравюрах, фотографиях и различных изделиях зарождающейся сувенирной отрасли — действительно пользовались большой популярностью и встречались в домах представителей различных слоев населения вплоть до крестьян.