Положение Вещей

Подорога В. Вопрос о вещи. Опыты по аналитической антропологии. М.: Издательство «Grundrisse», 2016

 

Поговорим о Вещи. В системе ХХ века вещь, предмет, объект стали од­ной из центральных тем — не только как формальный элемент, но и как аналитическая территория, поставив под вопрос доминирующее по­ложение проблемы субъекта и феномена сознания. Теория Вещи стала аналитической точкой, которая объединила экономическую теорию и мистицизм, психоанализ и теорию ценности, теорию мышления и теорию понятия. Система вещи, долго представлявшая собой периферийную, почти презренную область академическо­го знания, в ХХ столетии стала претендо­вать на положение условного равноправия в академической среде. До того идея Вещи мало кого интересовала, на фоне проблем мышления и сознания она казалась второ­степенной и недостойной темой — это одна из причин, по которой последовательная те­ория объекта так и не была сформирована

Тематический поворот, связанный с доминантой объекта, не так прими­тивен, как может показаться на первый взгляд: интерес к вещи поста­вил под вопрос статус субъекта, привилегию которого можно считать безоговорочной самое позднее с эпохи Платона. Большинство теорий, сформировавшихся в преддверии Новейшего времени, не просто обо­значили предметность как основной сюжет, а выбрали объект основой аналитической схемы. Масштабные теории от Марксова «Капитала» (Маркс 2011) до вопроса о Даре Марселя Мосса (Мосс 1996) и от пред­метно-семиотической конструкции Барта (Барт 2003) до соссюровской теории знака (Соссюр 2004), поднявшей проблему условности объекта и возможностей его отражения в языке, во многом отталкивались от парадокса вещи. Теория объекта стала частью феноменологической системы. Тем не менее до сих пор не существует полноценной теории объекта, которая рассматривала бы не единичный аспект вещи (на­пример, как товарной формы или как участника знакового обмена), а поднимала бы вопрос о предмете как формообразующей конструк­ции. Знание о вещи, при всей видимой очевидности предмета, оказа­лось фрагментарным, неполным и неудовлетворительным. Вышедшая в издательстве Grundrisse книга Валерия Подороги «Вопрос о вещи» не ставит своей целью создание всеобъемлющей теории предмета. Ее цель — выявление области существования вещи. Это исследова­ние затрагивает основные аспекты идеологии объекта, которая стала важной платформой феноменологии ХХ века.

Обаяние текста Валерия Подороги — в его двойственности. С одной стороны — это систематическое размышление о вещи, возведение по­следовательной аналитической конструкции. С другой стороны, работа Подороги — это собрание отдельных эссе, наблюдений и даже реплик. И, возможно, именно это делает чтение книги азартным предприятием. У этого текста есть приятная человеческая соразмерность и при всей точности и масштабности наблюдений ее открываешь с приятным чув­ством текста, который не принуждает к формальному взгляду. Чтение книги можно начинать более или менее в любом месте, выхватывая из текста отдельные тезисы или, напротив, последовательно погружаясь в текст. «Вопрос о вещи» — не учебник и не подавляющая аналитиче­ская конструкция — это собеседник, который утверждает возможность размеренного разговора о сложном.

«Вопрос о вещи» сводит воедино аспекты, которые редко рассматри­вались в рамках единой аналитической программы: вещь — то, что суще­ствует; вещь — то, что противостоит ужасу; вещь выполняет функцию медиатора и посредника; вещь транзитивна. Книга Валерия Подороги вскрывает предмет как систему парадоксов. Объект постулирован как категория целого, он — единая, завершенная в своих качествах систе­ма. И в то же время вещь — неполное выражение системы бытия. Она всегда часть, фрагмент, отрывок, элемент. Вещь свидетельствует о пред­метности мира, его тактильности и одновременно с этим подразумевает систему обозначений, где она является и маркером скрытого смысла, и объектом называния. «Не является ли вещь именем для безымянного? Не остается ли вещь именем — неким языковым индексом, указываю­щим на то, что мы вступаем в область феноменологического описания опыта», — пишет Валерий Подорога (с. 9). Интенция представить Вещь основой языкового индекса не нова — эта мысль приобретает дополни­тельную артикуляцию на фоне понимания того обстоятельства, что вещь не является знаком. Идею имени, индекса, кода заменяет концепция скрытого смысла, внутреннего секрета и секретности. Вещь выступает странным объектом: она остается средоточием мистического смысла, природной сути, начала, истока. Это важное наблюдение, оно обна­руживает способность действовать в рамках неколичественной систе­мы — за пределами классического представления о смысле, значении, содержании, ценности, цене и эквиваленте. В языковой игре подлин­ного и дублирующего вещь остается связующим звеном между изна­чальным и второстепенным, видимым, приложенным. Соприкоснове­ние с сущностью вещи становится соприкосновением с сутью жизни.

Вещь — то, что противостоит ужасу и в то же время обнаруживает его. Отчасти — как предмет, чье положение между живым и неживым не до конца понятно. Страх вещи — это страх эфемерности живого. Очевидная вовлеченность вещи в жизненный механизм одновременно обнаруживает ее принадлежность иному миру, свидетельствует в поль­зу того, что территория, противоположная живому, существует. Сис­тема вещи подразумевает, что мистическое пространство включено в повседневный обиход.

Еще один барьер, который преодолевает вещь, — это разграниче­ние живого и неживого. Вещь неодушевленна, ее невозможно счи­тать витальной формой. И тем не менее она есть и подвержена ка­тастрофической мимикрии живого организма: разрушается, теряет свою функцию и форму. Вещь изменяется, она стареет и качественно, и идеологически, но не перестает быть собой. Как предмет и как носи­тель скрытого внутреннего начала — она может прекратить свое су­ществование, может перестать быть. Вещь маркирует проблему суще­ствования и его противоположности, переводя систему витальности в концептуальный формат. Идея объекта связывает нас с конструкци­ей, адресованной вечности. Возможность существования вещи — это возможность существования концепта жизни.

Предметная среда — одна из концептуальных систем, связанных с проблемой времени. Вещь способна перемещаться по хронологи­ческому вектору, не претерпевая фатальных изменений. Вещь насле­дуется нами у прошлого и обещает образование будущего, она пере­ходит из одного хронологического среза в другой, становясь, таким образом, гарантом стабильности мира. «Вопрос о вещи — это вопрос о Будущем», — пишет Валерий Подорога (с. 14). При этом вещь не по­зволяет радикально отказаться от прошлого ради будущего. Разграни­чивая последовательную хронологию и аффективное время Кайроса (то есть аффективное время-мгновение), Подорога говорит о суще­ствовании вещи в системе этих хронологических зон. Вещь как объ­ект обнаруживает себя и в прошлом, и в будущем и в то же время ее темпоральное существование аффективно. Она проявляет себя как акцент, аффект, удар, как бартовский Punctum или кьеркегоровское «жало в плоть».

Вопрос о вещи — это всегда вопрос о возможности ее превращения: мимикрии из прошлого в будущее, из одухотворенного в предметное, из функционального в бесполезное. Вокруг этой программы, факти­чески, оказался построен весь художественный процесс ХХ столетия. Вещь приобретала и приобретает художественный статус, теряя свои утилитарные характеристики: концепт вещи оказался соединен с идео­логией ненужного, периферийного, маргинального. Сделав нефункци­ональное возвышенной категорией, вещь разрушила свою способность быть товаром. Утрата функционального смысла и мимикрия в сторону идеологии девальвировали участие вещи в системе обмена. Языковая целостность товарно-денежной формы, чья последовательность нару­шена в структуре Дара, описанной Марселем Моссом, мимикрирует в современной вещи как таковой. Сбой процесса обмена делает пред­мет магическим инструментом, лишает ее рационального эквивалента, превращает в ритуальный и символический инструмент — это и есть обстоятельство, которое определяет программу вещи в современной культуре.

 

Литература

Барт 2003 — Барт Р. Система моды. Статьи по семиотике культуры. М.: Изд-во им. Собашниковых, 2003 [1967].

Барт 1997 — Барт Р. Camera Lucida: комментарий к фотографии / Пер., коммент. и послесл. М. Рыклина. М.: Ad Marginem, 1997 [1980].

Васильева 2016 — Васильева Е. Дюссельдорфская школа фотографии: социальное и мифологическое // Вестник Санкт-Петербургского уни­верситета. Серия 15. Искусствоведение. 2016. Вып. 3.

Маркс 2011 — Маркс К. Капитал. Критика политической экономии (1867) / Под. ред. М. Трушкова М.: Эксмо, 2011 [1867].

Мосс 1996 — Мосс М. Очерк о даре // Мосс М. Общества. Обмен. Лич­ность. М.: Восточная литература, 1996 [1925].

Подорога 1995 — Подорога В. Выражение и смысл. М.: Ad Marginem, 19 95.

Соссюр 2004 — Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. М.: Едиториал УРСС, 2004 [1916].