Конструирование идентичности: выживание и воображение в ямайской дэнсхолл-культур

Статья впервые опубликована в журнале Fashion Theory: The Journal of Dress, Body & Culture (2006. Vol. 10.4)

Введение

В последних работах, посвященных ямайской дэнсхолл-культуре, отсутствует сколько-нибудь систематический анализ той роли, которую играют в ней мода и украшения. Это удивительно, учитывая, что мода являет собой значимую составляющую культуры и дает повод для жарких дебатов о морали и сексуальности представительниц низшего класса на Ямайке. Причиной упомянутой лакуны, по-видимому, служит характер общепринятого подхода к дэнсхолл-культуре. Исследователи, как правило, уделяют пристальное внимание текстам и особенностям звуковой организации песен и музыки, а также экономическим аспектам их производства (Stolzoff 2000; Cooper 1993a). Этот подход базируется на подспудном убеждении, что музыка тесно связана с внутренним миром человека и его языком и наделена «глубинным» смыслом. Украшения же и мода, напротив, лишены смысла или разрушительны для него. Поэтому считается, что тратить время и силы на украшения –– деятельность легкомысленная, поверхностная и присущая исключительно женщинам (Polhemus 1988; Tseëlon 1997); она противостоит серьезному мужскому миру идей, связанных с производством музыки. Разумеется, дэнсхолл-музыка и тексты песен –– достойный предмет исследования, однако чрезмерное пристрастие к ним, при игнорировании других аспектов изучаемого феномена, невольно выдвигает на первый план мужскую активность и мужскую точку зрения и исключает женщин из сферы исследовательского внимания[1].

В настоящей статье мне хотелось бы отвлечься от текстовой составляющей музыкальной культуры и проанализировать телесные практики, зародившиеся на Ямайке в период с конца 1980-х до конца 1990-х годов. Я утверждаю, что чернокожие женщины, представительницы рабочего класса Ямайки, используют моду для самоидентификации и присвоения себе функций агента. Украшения служат им средством творческого взаимодействия с повседневной жизнью, ее тревогами, проблемами и радостями. В то же время их тело предстает маркером исторических, культурных, экономических и технологических трансформаций (Breward 1994). Еще до устных или письменных деклараций разнообразные украшения использовались для того, чтобы разрушить социальные представления и ожидания, связанные с досугом, моралью и сексуальной культурой представителей низшего класса. Мода позволяет дэнсхолл-женщинам[2] бросить вызов ямайской патриархальной, классовой, а также христианской и растафарианской системе ценностей. Разумеется, у этой ситуации имелся более широкий социально-политический и экономический контекст; его составляющими были расизм в отношении чернокожего населения, черный национализм и глобальная культурная и экономическая реструктуризация. В этих условиях мода оказывалась отнюдь не бессмысленным, поверхностным или недостойным культурного анализа явлением. Она пронизывала повседневную жизнь чернокожих женщин множеством смыслов и видов деятельности, которые соединяли их со зрелищным фетишизмом глобального консюмеризма и семиозисом массмедиа, с одной стороны, и с традициями африканской культуры, питающей пристрастие к церемониальному пафосу и театрализованному зрелищу, с другой.

Тот факт, что женщины, причастные дэнсхолл-культуре, как правило, не выступают с критикой окружающей их реальности и не готовы рассматривать свое поведение как выступление против устоявшегося порядка вещей, в данном случае не очень существенен[3]. Как учит феноменология, между преднамеренным действием и его эксплицитной, самоосознающей интерпретацией имеется разрыв (Tseëlon 1997). Разумеется, не следует приписывать дэнсхолл-женщинам осознанное и рациональное стремление к сопротивлению системе. Вместе с тем я полагаю, что их действия являют собой своеобразную и не всегда артикулируемую форму протеста. Таким образом, материалом для моего анализа и интерпретации смыслов, приобретаемых модой в дэнсхолл-культуре, служат не только и не столько осознанные объясняющие высказывания, речевые акты или вербализованный дискурс. В большей степени я опираюсь на эмпирическое наблюдение и анализ функций экспрессивного тела в культуре. Тело, его желания и восприятия редко могут быть полностью описаны словом; гораздо точнее они манифестируют себя посредством разнообразных телесных практик.