купить

Мода на ноги, или Сладкая эмансипация

В 1922 году произошли два важных для истории моды события. Во-пер­вых, француз Виктор Маргерит опубликовал роман «La Gar­зonne». В результате на свет появился новый тип или новое женское амплуа — la garзonne, девушка мальчишеского вида с короткой стрижкой и не подобающими ее полу замашками. Во-вторых, англичанин Говард Картер раскопал в Египте гробницу Тутанхамона, и в моду вошел «египетский» линейный орнамент. Архаичный геометрический орнамент, в отличие от витиеватого рисунка модерна, стал особенностью стиля ар-деко. К середине 1920‑х годов стиль ар-деко превратился в доминирующий, и геометрический орнамент украшал платья, шляпы, бижутерию, обувь, даже декор каблуков. Дальше — больше: платья приобрели вид прямоугольника, «мешка» или туники и шились из мягких прозрачных тканей, с мелкими легкими складками и плиссе на юбке, наподобие египетского каласириса. К ним удивительно подходили вечерние туфли из парчи, декорированные аппликацией в виде полос из черного атласа и золотой кожи в том же «египетском» стиле (Мустафаев, Подтелкова 2009: 59). Такие и многие другие туфли и платья можно увидеть на выставке «Les annйes folles» из коллекции Shoe Icons в МАММ (ил. см. во вклейке 3).

Shoe Icons — одна из крупнейших в мире коллекций обуви и костюма, а также издательство, созданное Назимом и Еленой Мустафаевыми и специализирующееся на книгах по истории обуви. Как-то Назим поделился: сначала возникло их издательство, а потом супруги начали собирать обувь — для того чтобы книги было чем иллюстрировать. Это казалось более экономным, чем покупка прав на сотню изображений. Мне посчастливилось увидеть редкие экспонаты из коллекции еще до выставки в МАММ, в домашнем музее. Там на стеллажах в коробках лежат тысячи пар туфель и сотни платьев, завернутых в папиросную бумагу. Назим Мустафаев осторожно открывал и разворачивал перед нами свои сокровища. И вот теперь они, в гораздо большем количестве, экспонируются в прекрасном пространстве МАММ с отличным музейным дизайном.

Период, которому посвящена выставка, известен как «безумные» (les anneйs folles) или «ревущие» двадцатые (the roaring twenties). Как только закончились Первая мировая война и траур по убитым, в Европе взревел привезенный из Америки джаз. И если под мелодию вальса или танго можно тихо грустить, то под синкопированные ритмы регтайма и джаза на месте не усидишь. В Берлине, Париже и других столицах мира началась «танцевальная лихорадка»: крепко обнявшись, мужчины и женщины отплясывали уан-степ, фокстрот, чарльстон и шимми. Подол женского платья поднялся сначала до середины икры, а потом еще выше, до колена. Чтобы при движении, весьма энергичном, подол не задирался еще выше, в него вшивали грузик или утяжеляли его стеклярусом, бисером или стразами. Промышленность в огромном количестве выпускала шелковые прозрачные чулки телесного цвета. Наладили промышленное производство элегантных остроконечных туфель с большим вырезом из тонкой кожи или парчи; в середине десятилетия острый мыс округлился, а каблук сделался более устойчивым. Открытые туфли-лодочки снабжали чересподъемными ремешками, чтобы в танце не соскочили с ноги. Изогнутые французские и прямые испанские каблуки сверкали стразами и инкрустацией из новомодного целлулоида, который легко окрашивался в разные цвета — под слоновую кость, перламутр или черепаший рог.

Продолжение и иллюстрации — в печатной версии журнала и на Bookmate