Страх моды? Археология униформы австралийских каторжников

Между 1787 и 1868 годами с Британских островов в Австралию были перевезены более 160 000 осужденных на каторжные работы мужчин, женщин и детей. К 1842 году в Новый Южный Уэльс, поселение на австралийском континенте, переправили 80 000 осужденных, из которых 15% составляли женщины и 85% — мужчины. Большинство из них были осуждены за мелкие кражи или скупку краденого на каторжные работы сроком семь лет. Чаще всего предметами краж были одежда, ткани, деньги и ювелирные украшения. Большинство осужденных на тюремные сроки от четырнадцати лет до пожизненного совершили насильственные преступления. Незначительное меньшинство составляли политические заключенные. Большая часть этих людей были родом из крупных индустриальных городов Великобритании, где вынужденно покинувшие свои дома сельские жители не могли найти работу и воровали еду и одежду, чтобы выжить.

Статья обращена к базисной, сложной и дискуссионной составляющей австралийской истории: в ней рассматриваются попытки использовать одежду осужденных и ее производство в качестве агента государственного и пенитенциарного контроля как материализацию эмоции страха. Опираясь на новые археологические изыскания, проведенные в казармах Гайд-парка в Сиднее, я также анализирую, как объекты и тексты демонстрируют другие, более провокационные и модные способы использования одежды осужденных и как спектр жизненных практик ставит под сомнение нарративы о контроле и карательной сегрегации.

Нарративы в истории каторжников

Осужденных отправляли в Австралию на каторжные работы: им предстояло трудиться от восхода до заката с понедельника по субботу. В этом состояло их наказание, но администрация также рассматривала его как возможность для искупления — «честный пот» как наилучший для осужденного шанс на исправление. Осужденные жили согласно строгому распорядку, и любые нарушения правил могли привести к наказанию, например их могли высечь плетью, заковать в кандалы, назначить дополнительные рабочие смены или посадить в одиночную камеру. Серьезные преступления могли привести к тюремному заключению в изолированных исправительно-трудовых колониях. Однако к середине 1830-х годов только 6% осужденных находились в тюремном заключении. Подавляющее большинство работали на правительство или свободных поселенцев и при хорошем поведении могли заработать досрочное освобождение, условное или же полное помилование. Тем не менее в современной Австралии страх все еще является важной частью каторжного нарратива. Одежда осужденных, отмеченная британским правительственным клеймом в виде наконечника стрелы, является символической репрезентацией этого страха, тела, маркированного как находящегося под контролем правительства. Стрела на британской и колониальной тюремной робе стала ассоциироваться с самой системой отправки осужденных в колонии, о чем свидетельствует современник: «Правительственные бригады заключенных… маршируют взад и вперед от места их работы в единой армейской колонне, а одиночки бродят тут и там в робах и брюках из белой парраматты или в серых или желтых куртках поверх парусиновых комбинезонов (разные стили платья обозначают давность или новизну их прибытия), все измазанные стрелами, инициалами „P.B.“, „C.B.“ и различными цифрами черного, белого и красного цвета; порой мимо мрачно бредет тюремная бригада, позвякивая цепями ножных кандалов» (The Australian, 12 декабря 1827).

Первые свободные поселенцы прибыли в Новый Южный Уэльс в 1793 году, но каторжники продолжали составлять большинство населения вплоть до 1850-х годов, оставаясь в Австралии после того, как срок наказания заканчивался. Как только они освобождались, им позволялось владеть землей, и начиная с 1810-х годов некоторые из них получали назначения на ключевые должности в колониальном правительстве. В Сиднее ссыльные строили себе дома, обзаводились семьями и учреждали собственные предприятия, продолжая работать для получения досрочного освобождения. Однако все возраставшее «свободное» население испытывало острую социальную тревогу и желало, чтобы каторжан можно было легко сходу отличить от порядочных людей. Поскольку система транспортировки людей стала контролироваться более жестко, поселения росли вокруг построенных каторжными рабочими казарм, тюрем и хранилищ, и осужденные работали, используя природные ресурсы, на благо британского колониального проекта. Свободные поселенцы извлекали выгоду из труда закрепленных за ними осужденных, и они жили бок о бок в приусадебных и фермерских хозяйствах. Также осужденные строили дороги, особняки для губернаторов и общественные здания, такие как больницы и церкви.

До нас дошло не так много изображений каторжных рабочих из колониального Нового Южного Уэльса. Рисунок, выполненный Огастесом Эрлом во время его пребывания в Сиднее в 1827 году, возможно, изображает бригаду каторжников у проходной казарм Гайд-парка. Хотя художник, как кажется, обошелся с предметом изображения достаточно вольно, о чем говорят неточности в передаче архитектуры, изображение обобщает диапазон казенной одежды для осужденных и демонстрирует неунифицированность предполагаемой «униформы» каторжников (ил. 1 и др. иллюстрации см. во вклейке 1). Предметы стандартной одежды, изображенные Эрлом, включают сине-белые полосатые хлопчатобумажные рубашки, льняные кафтаны, брюки из льняного полотна, парусиновые брюки с боковой застежкой на пуговицах и синие шерстяные куртки. Такую одежду называли «slops» [1] — термин, обозначающий любую мешковато сидящую одежду, обычно готовую. Колониальное правительство выпускало каторжную униформу дважды в год, предлагая подопечным в год четыре рубашки, две куртки, две пары брюк, две пары обуви, «должная доля которых должна быть доставлена… в конце каждого полугодия» (NSW Government 1825: 11). Однако к 1832 году официальное вещевое довольствие, по-видимому, было сокращено. На всей выданной правительством одежде для маркирования тел осужденных были нанесены государственные знаки: наконечник стрелы, а иногда и буквы «PB» (что означало Prisoners Barracks: казармы для заключенных) или «BO» (Артиллерийский комитет, официальный поставщик одежды для осужденных).

Как утверждает историк Грэйс Карскенс, большинство современных австралийцев считают, что «настоящие каторжники» — это «те, кто был в тюрьме, в казармах или бригадах» (Karskens 2003: 34). Поскольку такие здания сохранились до наших дней, соответствующие им представления об институциональной пенитенциарной системе доминируют в общественном сознании, но они не отражают опыт большинства осужденных, живших в Сиднее на заре его истории. Бюро, проводящее экскурсии «с привидениями» по местам, связанным с каторжниками, приглашает клиентов «в колонию осужденных, колыбель нации, чья история связана с болезнями, катастрофами, насилием и жуткими убийствами… где по-прежнему витают призраки». Этот феномен носит название «мрачного туризма» (Explore the Rocks 2019). Одним из его отражений может служить, например, маскарадный костюм, который используется для реконструкции живой истории на уроке в начальной школе, подкрепляющей нарратив о страхе и его репрезентации в одежде с клеймом в виде стрелы (ил. 2). Каждый австралийский школьник изучает тему «Осужденных», и их история, реальная или гипертрофированная, лежит в основе национального менталитета и идентичности.

Казармы Гайд-парка

Открывшись в 1819 году, казармы Гайд-парка (расположенные рядом с местом, названным в честь лондонского парка) дали кров заключенным-мужчинам, которые должны были работать на колониальное правительство, и вскоре стали главным учреждением для осужденных и административным центром в Сиднее. Они были рассчитаны для размещения 600 заключенных мужского пола, но, как правило, бывали переполнены и в них ночевали от 1000 до 1700 мужчин. Приблизительно 50 000 человек прошли через ворота за годы, что здания занимали каторжники. Эти казармы стали воплощением идей правительства, стремившегося получить контроль над неженатыми заключенными-мужчинами, предоставляя им жилье, одежду и питание, и использовать эту рабочую силу в полном объеме.

До нас дошло очень мало примеров каторжной униформы. В 1979 году строители и археологи, работавшие над реставрацией главного казарменного здания, где располагались спальные помещения, обнаружили две изношенные, связанные узлами полосатые рубашки, спрятанные под половицами. Эти рубашки вошли в число около 120 000 артефактов, найденных в здании и по всей территории казарм, во время масштабных раскопок, ставших первым археологическим проектом в Новом Южном Уэльсе, который получил государственное финансирование. Лучше всего сохранившаяся, почти целая рубашка была обнаружена не археологом, поэтому, к сожалению, не удалось зафиксировать ее точное местоположение при находке (UF51; ил. 3). Теоретически униформа позволяла правительству маркировать осужденных, делая их сразу узнаваемыми как «людей правительства» — предпочтительное обозначение для осужденных в их ситуации, — так власти удерживали над ними контроль. На этой рубашке действительно стояли отметки «BO», что означает Артиллерийский комитет, и наконечник стрелы, но они были меньших размеров и менее заметны, чем демонстрируется визуальными и письменными источниками. Вторая, хуже сохранившаяся рубашка (UF8114) была также обнаружена под половицами казарм.

Известно, что из десятков тысяч рубашек, которые в свое время были выданы осужденным, полностью или почти целиком сохранились только эта и еще одна рубашка (с меткой «BPC»). Вторая была найдена на Тасмании (в здании бывшей исправительной колонии). Эти редкие дошедшие до нас экземпляры, изношенные каторжными рабочими, являются, пожалуй, самым личным осязаемым из доступных нам сегодня свидетельством их жизни. Экземпляры из казарм Гайд-парка уникальны на фоне остальной сохранившейся одежды осужденных в музейных коллекциях благодаря месту, где они были найдены, — зданию, предназначенному для проживания каторжников. Отсутствие какой-либо другой целой одежды для заключенных, выпускаемой в Новом Южном Уэльсе, делает эти рубашки еще более ценными.

Между 2014 и 2018 годами были произведены консервационная чистка и последующее изучение комков текстиля, собранных крысами для строительства гнезд, и таким образом удалось обнаружить значительное количество фрагментов рубашек каторжников, а также других предметов одежды осужденных, включая брюки. Все они были извлечены из-под полов, где соседствовали с другими артефактами эпохи каторжников — глиняными табачными трубками и монетами. Инициатором и соучредителем проекта изучения найденных артефактов стала доктор Фиона Старр, куратор выставочного пространства казарм. В соавторстве с ней мы подготовили две статьи, в которых были проанализированы сделанные археологические находки. Именно то, что мы обнаружили в процессе анализа этих текстильных фрагментов, стало основой для исследования и пересмотра роли моды и страха в аспекте практик ношения казенной одежды.

Результаты анализа представлены в виде таблицы. Среди находок в основном преобладают обрезки хлопчатобумажных рубашек, а также некоторое количество остатков льняной и шерстяной одежды. Мы сосредоточили свое внимание в основном на рубашках, включив в предмет рассмотрения происхождение ткани и место изготовления этих предметов одежды. К рубашкам я еще вернусь, а пока перейду к самому узнаваемому костюму каторжников, примеры которого сохранились до наших дней, так называемому костюму для наказаний.

В 1814 году губернатор Маккуори ввел черно-белые шерстяные костюмы в качестве униформы самых отпетых преступников: тех, кого приговорили к каторжным работам на государство в бригадах, скованных одной цепью.

«Осужденные, признанные виновными в совершении серьезных правонарушений, должны быть отправлены на каторжные работы на ограниченный период в несколько недель или месяцев, в соответствии с мерой их правонарушений, вместо того, чтобы подвергаться телесному наказанию; и чтобы маркировать их плохое поведение публичным клеймом позора и отличать их от более послушных, они должны быть одеты в полосатое платье, наполовину черное и наполовину белое, которое они должны носить на протяжении всего срока, к которому они приговорены» (The Sydney Gazette and New South Wales Advertiser, 10 сентября 1814).

Белый цвет позднее был заменен на желтый. Хотя костюмы предполагалось носить вместо телесных наказаний, ношение толстой, тяжелой, колкой шерстяной одежды в жарком и влажном климате Сиднея наверняка доставляло много неудобств физического свойства. Костюмы — а иногда и их владельцы — в разговорной речи именовались «сороками» и, когда костюмы стали полностью желтыми, — «канарейками» (ил. 4). Хотя в современной речи они обозначаются как костюмы для наказания, в ту эпоху их, по всей видимости, более эвфемистически называли «правительственными» или «колониальными» костюмами. Несколько экземпляров костюмов для наказания хранятся в музейных коллекциях, хотя, вероятно, они были изготовлены на Земле Ван-Димена, куда осужденных отправляли до 1868 года, а не в Новом Южном Уэльсе, последний раз принявшем ссыльных в 1840 году. Брюки костюма для наказаний имели на штанинах застегивающиеся на пуговицы боковые отверстия, чтобы их можно было надевать поверх кандалов. Эти «комбинезоны», как их обозначают в архивных документах, являлись модификацией ранее существовавших готовых брюк (slops). Одна находка из казарм Гайд-парка является примером изобретательного повторного использования одежды: все боковые вставки были отрезаны и переделаны в подтяжки (ил. 5). Они, как видно, были сшиты из плотной шерстяной ткани, сотканной из пряжи, включавшей не только овечью шерсть, но и овечий волос. Обрывки шерстяных костюмов для наказания и их грубая льняная подкладка присутствовали в находках из крысиных гнезд, благодаря чему мы смогли определить материальные характеристики ткани.

Судебные протоколы по делам о повторных правонарушениях часто содержат описания одежды в качестве удостоверения личности обвиняемого или потерпевшего. Поэтому и газетные репортажи о судебных процессах включают подробные и информативные описания одежды осужденных. В 1828 году осужденный слуга Томас Райан предстал перед судом за убийство другого осужденного. Суд установил, что покойный был опознан свидетелем по его «фабричным брюкам, на внутренней стороне пояса подшитым бумазеей, синей полосатой рубашке и сюртуку из парраматты, который свидетель купил для покойного [то есть он не являлся частью униформы]» (The Sydney Gazette and New South Wales Advertiser, 22 декабря 1828, с. 3). Парусина или льняное полотно также могли быть местного производства. В судебном документе упоминается «фабрика» и «Парраматта» — второй по величине город колонии и главный административный центр к западу и вверх по течению реки от Сиднея, — что указывает на еще один важный аспект связи одежды осужденных и страха: использование местного текстильного и швейного производства в качестве исправительной практики или карательной меры.

«Slops», или готовую одежду для осужденных, шили в колонии начиная с 1790 года, а ткани для ее производства ввозились из Англии (Collins 1798: 132). После 1798 года колония начала производить низкокачественные полотно из шерсти и льна и парусину из льна. Несколько лет спустя в Парраматте к западу от Сиднея была основана государственная шерстяная фабрика. В 1818 году женская фабрика в Парраматте была первым специально построенным колониальным учреждением для размещения и трудоустройства осужденных женщин и дала название тканям, которые там производились. Она служила тюрьмой, текстильной фабрикой, местом проживания каторжниц, больницей и детским домом. Женщины были разделены на три «класса» по поведению; каждому классу соответствовали те или иные работы, качество одежды и возможности для освобождения. Одежда каторжников была источником постоянных расходов для колониального правительства, а поставки из Британии были нерегулярными и занимали около двух лет от размещения заказа до его доставки, поэтому текстильное производство на фабрике в Парраматте внесло значительный вклад в обеспечение осужденных одеждой. К 1828 году на фабрике работало до 150 осужденных женщин, а на пятнадцати станках было изготовлено 30 000 ярдов ткани (Liston 2008: 35). Брайан Флетчер утверждает, что в этой институции приоритет отдавался прибыли, а не благополучию подопечных: женщины работали в скученных и неприятных условиях, под угрозой наказания (Fletcher 1984: 117). Экономическая производительность и эксплуатация труда осужденных на фабрике ценились больше, чем преобразования.

Многие из осужденных женщин были швеями, портнихами, прядильщицами и ткачихами, и женская фабрика предоставила колониальному правительству удобный источник подневольной рабочей силы для текстильного производства. Она соответствовала общей схеме работы каторжных мастерских-фабрик, в которых все процессы производства осуществлялись под одной крышей. Эта система позволяла наиболее эффективно использовать труд осужденных, осуществлять контроль со стороны надзирателей, сокращать количество отходов и пресекать кражу материалов (Nicholas 1988: 157). Некоторые осужденные могли применять в работе свои ценные навыки. В 1835 году магистрат привлек к суду беглую служанку — в третий раз — и приговорил к трем месяцам каторжных работ третьего класса. Женщина хвасталась, что «слова насчет тяжелого труда в приговоре были „полетом фантазии“… — ведь она была хорошей портнихой (и действительно, она могла быть умной и полезной женщиной, если хотела), и всякий раз, когда она посещала фабрику, эта матрона прекрасно сознавала ценность своих услуг — то, как она шила одежду» (The Sydney Monitor, 14 ноября 1835, с. 4).

Точно так же униформу каторжников кроили и шили осужденные-портные на сиднейском лесопильном заводе. За шесть месяцев 1819 года здесь было изготовлено почти 4000 предметов одежды из ткани, произведенной в Парраматте, и на частной фабрике (Walsh 1969: 42–43). Портняжное производство в казармах Гайдпарка было открыто в 1826 году, и осужденные-портные, которых, по-видимому, специально отобрали для службы в государственных учреждениях, производили униформу для каторжников прямо на месте (Watson 1920: 662–663). В среднем в течение дня работали 26 портных, и в 1826–1827 годах они пошили 5000 готовых костюмов как из местной, так и из импортной ткани (Watson 1922: 20–21). Архивные записи 1840-х годов свидетельствуют о регулярных поставках на женскую фабрику материалов, из которых шили рубашки, брюки, комбинезоны и куртки, которые затем распространялись среди осужденных по всему Новому Южному Уэльсу.

Униформа каторжников и одежда рабочих

Чтобы перейти от чувства страха, внушавшегося маркированной одеждой и принудительным трудом, к рассмотрению моды, важно отметить, что полосатые рубашки осужденных, найденные в казармах Гайд-парка, в действительности были очень распространены среди представителей рабочего класса в Британии и Австралии в конце XVIII и в XIX веке. Например, на рисунках, посвященных жизни скваттеров и золотодобытчиков 1850-х годов, художники изображали людей всех классов в одинаковых полосатых рубашках. В качестве примера повседневной одежды работающих людей, а не модной одежды, которую носили представители элиты, рубашка UF51 (ил. 2) — не менее интересный предмет для исследования потребления хлопка в колониальном Сиднее. Кроме того, ни на одном из лоскутов не было клейма в виде стрелы, что подкрепляет предположение о скрытых метках на образце UF51, которые могли быть спрятаны на внутренней стороне брюк.

Работа Беверли Лемир о моряках и их брюках помогла составить карту сети распространения готовой одежды для мужчин во владениях Британской империи по всему миру (Lemire 2016). Моряки носили полосатые брюки и рубашки, которые были отличительным элементом их костюма, по крайней мере с середины XVIII века, а рубашки заключенных и брюки из светлого хлопкового брезента или парусины стоят очень близко или идентичны этой установившейся и широко распространенной вестиментарной практике, как по крою, так и в плане используемых для пошива тканей. Короткие синие куртки в равной степени представляют собой «типичную» одежду осужденных. Подобную куртку мы можем видеть на Иеремии Брандрете в 1817 году (ил. 6). Он возглавил марш на Ноттингем, в котором приняли участие около трехсот протестующих. Его держали в тюрьме Дерби, судили за измену и обезглавили, а рисунок был выполнен с натуры, когда на Брандрете был его тюремный костюм. Кандалы на ногах подвязаны ярким носовым платком Belcher, названным в честь боксера-чемпиона Джема Белчера, — одновременно модным элементом ансамбля, но и деталью механизма, удерживающего его в заключении.

Такое размывание границы между обычной рабочей одеждой и одеждой, предназначенной для осужденных, которую они должны были носить, чтобы их можно было идентифицировать как «людей правительства», выявляет усилия колониальной администрации, направленные на то, чтобы обеспечить социальное разграничение и властный контроль с помощью одежды — именно этого ожидали от них свободные поселенцы и британское правительство. Особое визуальное воздействие, которое оказывали костюмы для наказания, становится реакцией на борьбу за то, чтобы отделить моду от страха и покорности, которые должна была внушать казенная одежда. В 1835 году Генри Элкинс, осужденный, закрепленный в подчинение генеральному прокурору, был обвинен в дерзости и отказе принимать в качестве спецодежды «брюки из ткани Парраматта», так как они были «совершенно немодные», и приговорен к пятидесяти ударам плетью (The Sydney Gazette and New South Wales Advertiser, 11 мая 1833, с. 2). Этот случай — прекрасный пример того, как осужденные пытались отстоять свою сарториальную автономию, определяя свое собственное отношение к моде в условиях навязывания одежды.

Мужчины в ансамбле из синей куртки, полосатой рубашки и белых брюк неоднократно появляются на изображениях раннего Сиднея. Доктор Старр и я пытаемся ответить на такие вопросы: была ли выпущенная правительством одежда для осужденных узнаваема современниками по низкому качеству ткани, даже если она не была единообразно помечена правительственными символами? Какие еще маркеры использовали местные жители и сами осужденные, чтобы различать свободных и подчиненных людей? Не поставляли ли импортеры или торговцы, продававшие полосатые рубашечные ткани и готовые полосатые рубашки и парусиновые брюки широкой общественности, также одежду для осужденных?

Как мы могли убедиться, фактически заключенных было меньшинство. Каторжная система была обширной и довольно открытой. Как колониальное правительство могло регулировать открытую систему и ее предполагаемую униформу? Помимо откровенного отказа, продемонстрированного Генри Элкинсом, осужденные находили иные способы противостоять навязыванию правительственной униформы. В 1840-х годах они, по сообщениям, пробирались по вечерам через стену казарм Гайд-парка, оставляя свою казенную одежду у основания стены и переодеваясь в обычную одежду (возможно, украденную или купленную на деньги, полученные в азартных играх), чтобы их не опознали как осужденных. В 1835 году местная газета сообщала о такой же диверсионной деятельности осужденных в дневное время.

«Осужденные [из казарм] испытывают крайнюю неприязнь к новой готовой одежде, недавно выданной им правительством, вероятно, из-за того, что на вещах крупными буквами отпечатаны слова „Гайд-парк“. Выходя из казарм утром, они останавливаются между церковью и зданием суда, где освобождают себя от этих одежд, имея под ними более удобный костюм, а затем направляются к своим бригадам в том порядке, в каком пожелают, получив возможность походить на свободных или уже отбывших наказание мужчин. C такими джентльменами можно встретиться во всех частях города до самого вечера, когда они собираются, как обычно, чтобы переодеться в казенную одежду и незаметно проследовать к казармам» (The Sydney Herald, 19 ноября 1835).

Держатели пабов облагались штрафами, если подавали осужденным алкоголь в своих заведениях, и одна из функций маркированной одежды состояла в том, чтобы избавить владельцев питейных заведений от малейшей опасности непреднамеренно нарушить закон. Возможно, одним из стимулов для осужденных переодеваться в одежду без опознавательных знаков было облегчение употребления алкоголя, а держатели пабов увеличивали свою прибыль. Надзиратели казарм, видимо, наблюдали за тем, как их подопечные переодеваются, и не предпринимали никаких действий, чтобы остановить их. Все представления о единообразии, страхе или контроле через одежду могут быть буквально отброшены, иногда с негласного разрешения тех, кто должен был осуществлять контроль.

Заключение

Представление о том, что тела осужденных в Новом Южном Уэльсе всегда были маркированы одеждой, которая служила средством их контроля через страх, опровергается визуальными, документальными и археологическими источниками. На ил. 5 показаны трое разных каторжных рабочих: один в ярком канареечно-желтом костюме, обозначающем повторное наказание, другой, с камнем в руках, в черном костюме и третий — осужденный-клерк в синем костюме. Его одежда мало отличается от полностью белого костюма освобожденного осужденного и синего пиджака и белых брюк свободного поселенца. Отличительная полковая форма солдат, возможно, в большей степени, чем в случае с заключенными, демонстрирует государственное регулирование и контроль их тел через униформу. Изучение лоскутов текстиля из казарм Гайд-парка показывает, насколько набор вариаций рубашек заключенных близок обычному, повседневному, «не карательному» мужскому рабочему костюму. Материальные свидетельства указывают, что одежда каторжников не обязательно была повсеместно помечена правительственным клеймом в виде стрелы или аббревиатурами, а в тех случаях, когда метки присутствовали, их можно было легко скрыть. Вместо того чтобы выделять, маркировать тело осужденного, повседневная униформа помогла ему приблизиться к норме.

Вместо того чтобы демонстрировать одежду страха и исключительности, как в случае с костюмами для наказания, текстильные находки из казарм Гайд-парка более тесно связывают одежду осужденных с глобальным колониальным сарториальным нарративом растущей Британской империи. Отнюдь не унифицированное, быстро растущее и хаотичное производство готовой одежды, а также характер поставок текстиля для его нужд в течение восьмидесятилетнего периода транспортировки в Новый Южный Уэльс привели к формированию бессчетного количества различных вестиментарных практик, варьировавшихся из года в год, поскольку в разное время предпринимались различные меры по регулированию одежды осужденных и колониальная администрация постоянно пыталась установить надежное снабжение. Представления об одежде и ее производстве как наказании существовали наряду с опасением, что общественный порядок нарушится, если свободные поселенцы и подчиненные правительству люди станут неразличимы. Однако в то же время люди, имевшие опыт заключения, создавали новый общественный порядок, размывая границы социальных групп. Их одежда выявляла спектр возможных отношений между модой и страхом, гораздо более разнообразный, чем можно было бы предположить в доминирующей парадигме представлений об одежде каторжников, сложившихся в современной австралийской культуре.

Благодарности

Первоначально эта статья была представлена в качестве доклада на конференции «Антропология страха», организованной при поддержке издательства «Новое литературное обозрение» и Европейского университета в Санкт-Петербурге 17–19 мая 2019 года. Я благодарю Людмилу Алябьеву за приглашение представить к публикации эту статью, а также за ее поддержку во время конференции. Спасибо также доктору Фионе Старр за ее поддержку и содействие в проведении исследований, включая доступ к артефактам, и моим научным руководителям профессору Тимоти Мюррею и доктору Пенелопе Крук из университета Ла Троба, Мельбурн.

Перевод с английского Софьи Абашевой

Литература

Collins 1798 — Collins D. An account of the English Colony in New South Wales: With remarks on the dispositions, customs, manners, &c. of the native inhabitants of that country. London: Caddell Jnr and Davies, 1798. Vol. 1.

Explore the Rocks 2019 — The Rocks Ghost Tours. www.therocks.com/things-to-do/the-rocks-ghost-tours.aspx (по состоянию на 29.06.2019).

Fletcher 1984 — Fletcher B.H. Ralph Darling: A governor maligned. Melbourne: Oxford University Press, 1984.

Karskens 2003 — Karskens G. Revisiting the Worldview: The Archaeology of Convict Households in Sydney’s Rocks Neighbourhood // Historical Archaeology. 2003. Vol. 37.1. Pр. 34–55.

Lemire 2016 — Lemire B. A Question of Trousers: Seafarers, Masculinity and Empire in the Shaping of British Male Dress, c. 1600–1800 // Cultural and Social History. 2016. Vol. 13.1. Pр. 1–22.

Liston 2008 — Liston C. Convict Women in the Female Factories of New South Wales // Women Transported: Life in Australia’s Convict Female Factories. Parramatta: Parramatta City Council, 2008.

NSW Government 1825 — NSW Government. Instructions for the Guidance of the Superintendent and Subordinate Officers, of the Establishment of Convicts in Hyde Park Barracks. Sydney: R. Howe, Government Printer, 1825.

Nicholas 1988 — Nicholas S. The Organisation of Public Work // Convict Workers: Reinterpreting Australia’s Past / Ed. by S. Nicholas. Cambridge: Cambridge University Press, 1988. Pр. 152–166.

Walsh 1969 — Walsh G. A History of Manufacturing in Sydney, 1788–1850 (неопубл. магистерская диссертация). Australian National University, Canberra, 1969. openresearch-repository.anu.edu.au/handle/1885/122849 (по состоянию на 04.06.2019).

Watson 1915 — Watson F. (ed.) Historical Records of Australia. Series 1, vol. 3, 1801–1802. Sydney: William Applegate Gullick, Government Printer / The Library Committee of the Commonwealth Parliament, 1915.

Watson 1920 — Watson F. (ed.) Historical Records of Australia. Series 1, vol. 13, January 1827 — February 1828. Sydney: William Applegate Gullick, Government Printer / The Library Committee of the Commonwealth Parliament, 1920.

Watson 1922 — Watson F. (ed.) Historical Records of Australia. Series 1, vol. 14, March 1828 — May 1828. Sydney: William Applegate Gullick, Government Printer / The Library Committee of the Commonwealth Parliament, 1922.

---