Понятие культуры стало одним из самых универсальных. Культура вбирает в себя все продукты человеческой деятельности от средств производства до искусства. Но сама универсализация этого понятия, восходящая к XIX веку, отражает процесс перехода разных  аспектов человеческой реальности в единое предметно-смысловое поле. Ганс Бельтинг заметил, что с какого-то момента в иконах появляется аффективная пафосность, которой раньше они были лишены. Он называет это явление проникновением риторики в сакральное, позволяющим преодолеть онтологическую пропасть между божественным и человеческим. Я убежден, что сама организация универсального поля культуры является эффектом распространения риторики, которая и позволяет сочетать несочетаемое, фиктивно преодолевать гетерогенность зон деятельности, конституируя всеобщность культуры. Возвращение риторики в антропологию в последнее время убеждает меня в моей правоте. Дидро когда-то писал о способности разных видов искусства производить собственные «иероглифы» — то есть, конфигурации смыслов. Риторика обеспечивает мнимый синтез этих иероглифов. В этом контексте меня интересует феномен линейной перспективы в живописи, позволяющей сконструировать гомогенное пространство для хаотического размещения разнообразных объектов. Увиденная в таком свете, перспектива становится принципиальным риторическим инструментом конституирования визуальной культуры. Именно она обеспечивает эффект реальности, как культурной сферы, в которой видимость и «правда» становятся неразличимы.