Жизненный мир обеспечивается непрерывностью транслируемого коллективного опыта, его обесценивание рвет социальную ткань, предоставляя доминирующему дискурсу право на идеологическую «штопку». Я позволила себе парафраз из гётевского высказывания: «Нет никакого прошлого, по которому следовало бы томиться, есть только вечно-настоящее, образующееся из расширенных элементов прошлого, и подлинное томление должно быть всегда продуктивным, чтобы созидать нечто новое и лучшее». В отличие от прошлого, «расширяющегося в настоящее», «культурное наследие» является по необходимости «вечно-вчерашним». Отчуждение от коллективного опыта, случившееся на территории бывшей Российской империи после революции 1917 года, освободило место для «монументальной истории» как истории-знания (то есть идеологии), в ущерб истории-памяти. Представим себе: одна из рачительных царевен, обитательниц золотого, серебряного или медного царств, свернула свое царство в яйцо и пришла с ним в человеческий мир. О том, что этот артефакт когда-то был царством, знала только одна она. И когда ее не стало, артефакт занял свое место в государственном музее объектов культурного наследия, исправно служа научным спекуляциям на тему прошлого. Материалом для обсуждения послужит определение статуса нематериального культурного наследия, предложенное ЮНЕСКО, и его отечественные рецепции.