«Полиция была терпимой к митингующим». Глава из книги «Самодержавие и конституция» («Звезда»)

23 апреля 1906 года России высочайшим решением была «дарована» конституция. Заработала Государственная дума. Как партии готовились к выборам и кто имел право голосовать? Почему правительство финансировало правомонархические силы, губернаторы редактировали списки избирателей, а местное чиновничество поддерживало оппозицию? В издательстве «Новое литературное обозрение» вышла книга московского историка Кирилла Соловьева «Самодержавие и конституция: политическая повседневность в России в 1906-1917 годах». Интернет-журнал «Звезда» публикует из неё главу о том, как были устроены выборы в Думу.

Как бы партии ни относились к созываемой Думе, в большинстве своем они готовились к предстоявшей избирательной кампании. Правительству оставалось лишь определиться, каким будет порядок выборов, 11 декабря 1905 года был обнародован избирательный закон. Выборы в Думу не стали всеобщими, прямыми и равными, что соответствовало бы настроениям значительной части общественности. Однако в этом отношении Россия исключением не была. В 1905 году всеобщего избирательного права не было и в европейских странах.

В России не имели права голоса те, кто не достиг 25-летнего возраста, женщины, неправоспособные (заключенные, умалишенные), бродяги, учащиеся (в том числе студенты), военные, чиновники Министерства внутренних дел, отвечавшие за организацию выборов. В деревне голосовали лишь домохозяева отцы семейств.

Важнейшая особенность избирательной системы в России заключалась в том, что выборы в большинстве случаев были не прямыми, а многоступенчатыми. Подданный империи голосовал не за депутата, а за выборщика, голосовавшего за другого выборщика или уже непосредственно выбиравшего депутата. Избиратели, принадлежавшие к разным социальным или сословным группам, голосовали в особых собраниях куриях. Были курии крестьянские, землевладельческие, городские, рабочие, казачьи, инородческие. У каждой категории избирателей был свой путь в курию. Крестьянин, чтобы участвовать в ее работе, должен был пройти две предварительные стадии. Мелкий землевладелец одну. Богатый землевладелец участвовал в работе курии без всяких выборов.

Возможности влиять на состав Думы у разных курий были разные. То есть подданные Российской империи не имели равных избирательных прав. Тем не менее Положение о выборах 11 декабря 1905 года было составлено так, что большинство депутатов должно было избираться крестьянством, на чью верность престолу полагалось правительство. Но при этом не было ни социальных, ни национальных групп, лишенных права голоса. По словам социалиста В. В. Водовозова, от избирательной системы, действовавшей согласно закону 11 декабря 1905 года, ко всеобщему избирательному праву оставался один шаг. В итоге состав Думы оказывался на удивление демократичным. Около половины Первой и Второй Думы составили крестьяне, немало было рабочих. Этим не могли похвастать ни немецкий рейхстаг, ни английская палата общин.

Выборы в Первую Думу прошли практически без вмешательства правительства. Полицейские, присутствовавшие на митингах, редко пытались влиять на ход собрания. Кадет Н. М. Кишкин рассказывал, как к нему обратился городовой, обязанный следить за порядком, который сконфуженно попросил разрешения присутствовать на митинге. Полицейский оказался давним пациентом Кишкина по невропатологической клинике: раньше он скрывал от врача место своей службы. Кишкин не стал возражать и указал ему место за столиком. Полицейский сел за него и за время собрания не издал ни звука. Это был не единичный случай. Полиция была столь терпимой к митингующим, что не обращала внимание на речи тех, кто говорил о преступной деятельности правительства.

Во время выборов во Вторую Думу власть была намерена не совершать прежних ошибок. Правительство надеялось дождаться созыва такого законодательного собрания, с которым можно было совместно работать. В феврале 1907 года Столыпин разъяснял публицисту П. А. Тверскому:

«Прусской власти, при переходе к представительному строю, пришлось распустить семь парламентов подряд. Что же делать? Разве можно работать производительно, если между правительством и палатами соглашение недостижимо? Приходится терпеливо ждать, пока общество успокоится и образумится настолько, что даст Думе такой состав, который вместе с правительством пойдет к одной цели. Устанут бесплодно фрондировать, когда найдут, что из-под профессионального агитаторства ушла почва; захочется чего-нибудь нового».

Всего было четыре избирательных кампании в четыре Думы. С каждыми новыми выборами правительство было все более настойчивым в своем желании провести необходимых депутатов. Такого рода деятельность требовала навыков, знаний и даже талантов. Одним из незаменимых специалистов по выборам среди российских чиновников был С. Е. Крыжановский. По этой причине в сентябре 1911 года новый премьер-министр В. Н. Коковцов просил назначить Крыжановского на должность государственного секретаря, несмотря на антипатию к нему государя.

У правительства был широкий арсенал средств влияния на исход выборов. Основная работа по «правильной» организации выборов падала на местные власти. В июле 1912 года, в преддверии избирательной кампании в Четвертую Думу, полтавский вице-губернатор Я. Г. Гололобов писал одному из лидеров правых А. С. Вязигину:

«Главное, на чем теперь сосредотачивается внимание выборы в Государственную думу. Здесь на этот счет твердо: ни один левый не пройдет, также не будет и „октябрей“ гучковского типа».

В январе 1913 года костромской губернатор П. П. Шиловский жаловался князю В. П. Мещерскому на свои несчастья. Виной всему был товарищ министра внутренних дел А. Н. Харузин. Он требовал, чтобы губернатор гарантировал избрание в Думу правых. Шиловский полагал, что для этого не было предпосылок. Харузина это не смущало: он предлагал создать их. Видимо, Шиловский был прав: несмотря на все усилия правительства депутатами стали кадеты, социал-демократы и трудовики. Но губернатор был наказан: переведен в Олонецкую губернию.

Черниговский губернатор Н. А. Маклаков (впоследствии министр внутренних дел) был одним из самых активных на этом поприще. Несколько подчиненных ему чиновников только и занимались избирательной кампанией. И сам губернатор работы не боялся: лично объездил всех городских голов и уездных предводителей дворянства. Помощник Маклакова Скаржинский редактировал списки избирателей. При желании он мог исключить ту или иную фамилию, воспользовавшись любым предлогом: например, переменой адреса или задолженностью по уплате квартирного налога. В ряде случаев избирателям приходилось доказывать свое право участвовать в выборах; это делали, конечно, не все. Списки избирателей были опубликованы с недельным опозданием, что затрудняло их обжалование.

Немалой изобретательностью в деле проведения выборов в Четвертую Думу отметился нижегородский губернатор А. Н. Хвостов. Он был весьма решительным и не собирался реагировать на «выкрики» печати. Хвостов назначил выборы на 8 часов утра. Вечером предыдущего дня он приказал развести мосты через Оку и занять все имевшиеся лодки до 10 утра. Таким образом, заречная рабочая часть Нижнего Новгорода была изолирована:

«Напрасно они (рабочие. К. С.) метались по берегу и звали лодочников. В 10 часов по одиночке стали появляться лодки, начали наводить мост. Выборщики бросились в город, но оказалось поздно. Выборы уже были закончены...»

Как и прежде, следить за избирательной кампанией должны были полицейские. Они присутствовали на предвыборных собраниях, старались пресекать противоправительственную агитацию, что для большинства из них было непросто: образовательный уровень полицейских был невысоким; часто они оказывались не в состоянии верно оценить выступление «неблагонадежного» оратора.

Порой случались комические ситуации. В. А. Маклаков, выступая на митинге, постоянно использовал местоимение «мы». «Кто это „мы“»? перебил его пристав. «Я и мои единомышленники», отвечал Маклаков. «Я запрещаю говорить „мы“, вы принадлежите к партии кадетов, а это партия преступная, о ней говорить нельзя», постановил пристав. «Хорошо, вместо „мы“ я буду говорить „они“». Толпа дружно засмеялась, а пристав остался доволен.

Правительство пыталось координировать свои действия с правомонархическими силами. В октябре 1911 года обер-прокурор Святейшего синода В. К. Саблер принимал лидеров думских правых: А. С. Вязигина, Г. Г. Замысловского, Н. Е. Маркова. Саблер спрашивал, в чем нуждались представители Союза русского народа, подробно записывал их пожелания, некоторые тут же удовлетворял. В январе 1912 года министр внутренних дел А. А. Макаров провел подобную консультацию с лидером Правой группы Государственного совета Д. И. Пихно.

Наконец, правых кандидатов можно было финансировать. А. Н. Наумов (в прошлом предводитель самарского дворянства) впоследствии вспоминал, что весной 1906 года С. Е. Крыжановский предложил ему 25 тысяч рублей на издание газеты «Голос Самары» и предстоявшую избирательную кампанию. Деньги предлагал и другой товарищ министра В. И. Гурко:

«Возьмите у нас побольше денег без них при этих выборах, пожалуй, не обойтись... Умоляем вас дайте в Думу хороших людей».

Когда же к Крыжановскому пришел московский губернатор В. Ф. Джунковский, товарищ министра открыл железный шкаф, встроенный в стену кабинета. Там лежали пачки денег. Джунковскому было предложено 15 тысяч рублей. Существенно большую сумму на те же цели получил московский градоначальник А. А. Рейнбот.

Немалые средства поступали Союзу русского народа. Серьезные суммы передавались А. И. Дубровину, В. М. Пуришкевичу, отцу Иоанну Восторгову. Получали деньги и другие лица. В ходе выборов в Четвертую Думу в Бессарабской губернии семейство Крупенских потратило 2000 рублей из государственных средств и планировало потратить еще 5000 рублей из того же источника.

По сведениям С. Е. Крыжановского, правительство тратило на избирательные кампании около 3 млн рублей в год. Правда, эти деньги расходовались неэффективно. Нередко они выделялись организациям и газетам, о которых мало кто слышал. И все же среди получавших правительственные дотации были известные лица.

Чтобы добиться желаемого исхода многоступенчатых выборов, надо было оказывать влияние на избирательную кампанию на ее ранних стадиях, формируя коллегии выборщиков. Правительство пыталось мобилизовать послушного избирателя, каким виделся прежде всего священнослужитель. Ставка на духовенство была сделана в некоторых губерниях еще в 1907 году, во время выборов в Третью Думу. Например, в Пермской губернии большую часть уполномоченных по землевладельческой курии составляли священники (из 47 39).

В 1912 году этот опыт был использован с большим размахом. Как удачно пошутил депутат В. А. Маклаков, Синод превратил «стадо Христово в избирательное стадо». В дни выборов церкви закрывались, богослужение не проводилось, требы не исполнялись священнослужители голосовали. Эта тактика принесла свои плоды. По России из 2365 выборщиков по землевладельческой курии 771 представляли духовенство. Для сравнения: за пять лет до этого было 533 священника.

В конце концов правительство само испугалось «поповской опасности». Влияние архиереев на формирование Думы многим чиновникам казалось чрезмерным. В итоге в ряде случаев пришлось умерить пыл церковного начальства, выделив священнослужителей в особую курию. Представительство духовенства в губернском избирательном собрании оказалось скромным: 14,5 % выборщиков (вместо планировавшихся 70 %). Но даже в этом случае духовенство, благодаря своей сплоченности и дисциплинированности, оказывало серьезное влияние на исход выборов. Оно «торговалось» с другими группами избирателей, добивалось от них необходимых уступок. Например, некоторые октябристы были избраны в Думу при условии, что поддержат финансирование церковных школ.

И все же было бы неверным говорить о всесилии правительства в избирательной кампании. Оно не могло быть в полной мере уверено даже в собственном чиновничьем аппарате, что с удивлением отмечали иностранные посланники. Как-то Столыпин в присутствии испанского посла пожаловался на ход избирательной кампании. Дипломат искренне удивился:

«Не понимаю, о чем вы беспокоитесь? У нас делается это очень просто. Мэры в руках правительства, а потому как председатели избирательных бюро они своевременно засыпают в урны столько бюллетеней угодной правительству партии, сколько требуется для успеха, а затем допускают избирателей. Получается большинство, нужное правительству, и все довольны».

Обложка книги Кирилла Соловьева «Самодержавие и конституция»Фото: Новое литературное обозрение

В России местное чиновничество порой действовало вопреки воле своего начальства и даже напрямую поддерживало оппозицию. Например, в ходе выборов в Первую Думу некоторые члены избирательных комиссий при входе на участок раздавали готовые бюллетени с кадетскими списками. Во время избирательной кампании во Вторую Думу податные инспекторы Орловской губернии, не таясь, агитировали в пользу кадетов. Аналогичная ситуация имела место в Ярославской и Саратовской губерниях.

И все же главная проблема была в другом: результаты выборов часто не поддавались какому-либо прогнозу. Большинство избирателей были абсолютно аполитичны. Их поведение невозможно было предсказать. Ни у одной партии не было большинства ни в одной губернии. Очень многое зависело от случайных блоков и союзов. Октябрист Н. В. Савич, характеризуя ход выборов в Первую Думу в Харьковской губернии, отмечал, что в губернском избирательном собрании сложились три группы: многочисленная крестьянская, умеренная земская, близкая к октябристам, и кадетская, к которой примыкали видные представители общественности (среди них был М. М. Ковалевский). Никто из них не мог рассчитывать на однозначную победу. Приходилось искать союзников. Кадеты надеялись на блок с октябристами, но в этом вопросе встретили противодействие своего Центрального комитета.