Ларс Нурен и феноменология крюотического абсурда

Дарья Цилюрик

«Новое литературное обозрение» при поддержке посольства Швеции выпустило первый русскоязычный сборник пьес Ларса Нурена – крупнейшего, по мнению критиков, современного шведского драматурга, одного из самых успешных и востребованных в Западной Европе, продолжателя традиций в первую очередь Стриндберга, но также и Олби, и Бергмана, и чеховских, и ибсеновских. Знаток русской культуры и патриот своей страны, один из прежних послов Швеции в Москве Юхан Муландер недоумевал, почему в России Нурена не знают даже люди театра, впрочем, с тех пор прошли годы, а даже в Москве ситуация хотя и изменилась, однако не сильно. Впрочем, Нурен у нас практически не издавался: известны только два сборника, в каждый из которых вошло по одной его пьесе, – «Все дни, все ночи: Современная шведская пьеса» (М., 1997) и «Шесть новых шведских пьес» (М., 2006).

Российских режиссеров, бравшихся за Нурена, также можно пересчитать по пальцам. Самый известный опыт – своеобразный «марш-бросок» его драматургии, серия читок на сцене театра «Школа драматического искусства». Игорь Яцко представил пьесу «Ночь рождает день», Игорь Лысов – «Холод», Александр Огарев – «Войну», Матиас Лафоли – «Волю к убийству». Это было в 2008 году, с того момента в афише оставили и время от времени играют «Холод». В рамках презентации книги спектакль по пьесе «Война» в «Тау-зале» театра повторили в июне. Чтобы не оставить белых пятен в нурено-российских отношениях, добавим, что сам Нурен потратил несколько лет на перевод и постановку чеховской «Чайки».

Несмотря на такое шапочное знакомство, вернее, почти полное незнакомство с Нуреном, издатели не потрудились снабдить сборник вступительной статьей, в которой можно было бы дать необходимую информацию – родился, учился, работал... Качество издания, увы, и во многих других аспектах также оставляет желать лучшего: наличие нецензурной лексики нигде не оговорено (правильно в таких случаях предупреждать читателя), переводы грешат небрежностями, в иных случаях видна торопливость корректорской или редакторской работы, названия фильмов, музыкальных исполнителей и другие детали (в пьесах – в избытке) очень редко разъясняются в сносках, в то время как книгу следовало бы снабдить пространной аннотацией.

Собственно, все пьесы сборника нами уже упомянуты, кроме двух – «Демоны» и «Больница». Шесть пьес написаны в разное время (с 1978 по 2003 год) и принадлежат к разным периодам творчества драматурга, однако объединены смелым обращением со шведской традицией психологического реализма, откровенной демонстрацией самых неприглядных глубин человеческого духа и тела. Расположены они хронологически, что как раз позволяет проследить творческую эволюцию.

Остается загадкой, почему в сборник не была включена пьеса Нурена «Памяти Анны Политковской», которая могла бы особенно заинтересовать российскую аудиторию. Впрочем, название произведения в полном соответствии с канонами театра абсурда (к абсурду, его традициям Нурен неравнодушен) определил случай: Нурен написал пьесу еще при жизни журналистки, а услышав о гибели Политковской, без долгих раздумий посвятил ей новое творение – по его собственным словам, чтобы люди не забывали о силе и смелости той, что рассказала о разрушительных последствиях войны.

Абсурд Нурена детабуирует и окатывает брызгами крови, открывая зловещие, демонические дали и погружая в атмосферу разврата и ужаса, что может неприятно шокировать не избалованную «крюотическим театром» российскую аудиторию. Для восприятия таких произведений нужна, конечно, определенная подготовка, тогда они произведут должный эффект, и не столько эстетический, сколько психотерапевтический, выпустив на волю подавленные страхи и беспокойства подсознания.

Чего не занимать Нурену, так это чернухи, порнухи и бытовухи. В конце концов, во многом благодаря ему те, кто обитает «на дне», получили постоянную прописку на мировых театральных площадках, снискав творчеству шведского драматурга сравнение с «Униженными и оскорбленными» Федора Достоевского. Его персонажи – алкоголики, наркоманы, проститутки, бомжи, безработные, скинхеды, уголовники, грубияны и матерщинники, обуреваемые фрейдистскими комплексами и психозами. Одиночество, непонимание окружающих, презрение к себе, безволие, бездуховность и немотивированность свойственны многим героям Нурена.

Катарсис Нурена сексуально брутален и брутально сексуален. «Иногда нужно оскверниться… Нужно как следует оскверниться, чтобы быть человеком», – говорит его герой Томас («Демоны»), наводя на мысль о карнавальных традициях. Да и что иное есть театр абсурда, если не продолжение средневековых сатурналий? Над мифом о конечном и осмысленном созидании торжествует бесконечный и бессмысленный распад. В этом не только проклятие, но и надежда феноменологии Ларса Нурена, ее инфернальный восторг.