Чудеса в решете (отрывок, Полит.ру)
Издательство «Новое литературное обозрение» представляет книгу Людмилы Черной «Чудеса в решете. Веселые и невеселые побасенки из века минувшего».
Людмиле Борисовне Чёрной в декабре 2021 года исполняется 104 года. Долгая жизнь — при кажущейся своей желанности — на самом деле непростое испытание. Одиночество среди людей других поколений, физические недуги, ощущение неотвратимости смерти требуют от долгожителя особого мужества. Однако почтенный возраст нисколько не угасил ясности ума, политического темперамента и чувства юмора автора этой книги. «Теперь мне 103. Вышли в свет две мои толстые книги. Пишу третью, хотя не уверена, допишу ли. Когда работаю, рука не дрожит. А когда раз в три месяца помощница Лена привозит меня в Сбербанк и надо расписаться за пенсию, руки начинают дрожать... Чудеса...» Возможно, разгадка удивительной душевной молодости Людмилы Чёрной — в ее захваченности, очарованности жизнью и в самодисциплине. Высказываемые в книге суждения и оценки порой звучат вызывающе остро — тем интереснее знакомиться с образом мыслей автора и ее восприятием текущих событий. Перед нами не только свидетельство ровесницы «короткого XX века», но и, по выражению Н. С. Лескова, феномен «уходящей натуры». Людмила Чёрная (р. 1917) работала журналисткой-международницей, переводила художественную литературу (Г. Бёлль, Э. М. Ремарк, А. Дёблин, Ф. Дюрренматт). Вместе с мужем, историком Д. Е. Меламидом, исследовала нацистский режим в Германии и написала книгу о Гитлере «Преступник номер 1». Издала в «НЛО» книгу мемуаров «Косой дождь» (2015) и публицистический сборник «Записки Обыкновенной Говорящей Лошади» (2018).
Предлагаем прочитать фрагмент ее новой книги.
Передо мной книга, в которой запечатлен этот окаянный сталинский язык. Книга, которая должна была заменить людям все священные книги: Евангелие, Библию, Коран, Тору, Ригведу и молитвенники буддистов и дзен-буддистов, если таковые существуют…
Название сей книги — «История Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). Краткий курс».
«Краткий курс» со дня его выхода в 1938 году изучало всё многомиллионное население СССР — «от Москвы до самых до окраин…» Изучало — это значит старалось запомнить как можно больше сталинского бабаченья, а лучше всего вызубрить текст книги от корки до корки. Ведь без «Краткого курса» в СССР нельзя было жить. Эту книгу надо было цитировать в школах и ФЗУ (фабрично-заводских училищах), на фабриках и в вузах, в наркоматах и в Академии наук, в закрытых институтах и в артелях кустарей. На основе «Краткого курса» писались толстые тома и тоненькие брошюры, предисловия и послесловия, кандидатские и докторские диссертации. Целые абзацы из этой книги шпарили наизусть на всех политзанятиях и политминутках, во всех докладах и лекциях, во всех речах, обращениях, поздравительных адресах — по-моему, даже на всех свадьбах и похоронах. О газетах и журналах я уже не говорю.
«Краткий курс», который я держу сейчас в руках, издан после Отечественной войны тиражом в 10 миллионов экземпляров. Вдумайтесь в эту цифру — 10 миллионов! И это при том, что тогда же вышло «Собрание сочинений» Сталина, в котором один том был «Краткий курс». И главное: при том, что «Краткий курс» еще до войны купили десятки миллионов людей.
Помню, шепотом поговаривали, что «Краткий курс» сочинял Емельян Ярославский — один из главных большевистских иезуитов и сталинских опричников. Наверное, так и было. Но не сомневайтесь, Ярославский столь густо утыкал эту «библию сталинистов» цитатами из произведений и речей самого Сталина, так умело использовал его языковые находки, что подлинность сталинского языка в «Кратком курсе» ничуть не пострадала.
И еще одно замечание: русский язык оказался очень живучим, уже в эпоху Хрущева он здорово оттаял, даже пополнившись новыми словами: спутник, космонавт, астронавт, луноход. Но самое главное, что люди в СССР опять научились острить, смешить, высмеивать, подтрунивать, даже стебаться и издеваться, без чего не существует ни одно нормальное человеческое сообщество. И всё это они делали на своем родном, могучем и прекрасном русском…
Ну, а теперь давайте хотя бы бегло пройдемся по книге «Краткий курс»… Ознакомимся с суконно-посконным сталинским языком. Начнем, так сказать, с позитива — с того языка, на котором тов. Сталин говорил со своей партией и со своим народом. Не сердясь, а как старший друг и товарищ.
«Тов. Сталин поставил перед партией задачу (на XV съезде. — Л. Ч.) расширять и укреплять наши социалистические командные высоты во всех отраслях народного хозяйства <…> держа курс на ликвидацию капиталистических элементов в народном хозяйстве». Но «не в порядке нажима, а в порядке показа…» Но это всего лишь прелюдия. Потому и не в «порядке нажима»… Ведь еще только 1926 год — Ленин лежит во временном (деревянном) мавзолее, а его ближайшее окружение по-прежнему грызется между собой…
Далее всё идет в «порядке нажима». «Проводится курс на сплошную коллективизацию и на устранение кулачества, как класса». В «Кратком курсе» довольно подробно рассказано, как это происходило: «крестьяне (?) сгоняли кулаков с земли, раскулачивали их, отбирали скот, машины и требовали от советской власти ареста и выселения кулачества» (то есть кулаков и подкулачников)… При этом происходит и «подвижка классовых сил».
Что всё это значит? Это значит, что в деревне против крестьянства в СССР началась широкомасштабная война. Крестьян, предварительно ограбив, бросают, как пелось в безымянной зэковской песне, «в холодные мрачные тюрьмы» и везут их на Колыму и в прочие гиблые места.
Кто такие кулаки? Зажиточные крестьяне. Они жили на своей земле, там у них остались старики, или они там похоронили своих стариков. Там у них братья и сестры. Там они женились. Там у них дети рождались. Чем виноваты дети? Ведь их тоже лишали крова и изгоняли черт знает куда.
Словом, разыгралась невиданная человеческая трагедия! Но рассказано об этом в чисто военных терминах. Да и сам Сталин выходит на люди «в одежде простого солдата», как с восторгом писал французский писатель-коммунист Анри Барбюс. Всё происходит как бы в режиме войны. И, как говорится во французской поговорке: «На войне, как на войне», — разрешается то, что карается в мирное время.
Не обошлось, впрочем, и без смешного. Так, коммунисты-горожане следили за тем, чтобы деревенские не «обобществили кур», а позже ЦК требует, чтобы не произошла «недооценка конной тяги» — то есть чтобы в припадке энтузиазма новоявленные колхозники не перебили бы всех лошадей. Зачем лошади, если Сталин обещал колхозам тракторы и комбайны — «стальных коней», как писали советские поэты 1930-х. Уже к XVI съезду партии в 1930 году всё закончено, а 1929 год, особенно трагический, велено называть «Годом великого перелома».
К чему привела успешная «ликвидация кулачества как класса» и «сплошная коллективизация»?.. К огромным потерям, к новому голоду и нищете как в деревне, так и в городе… К карточной системе для горожан и к закреплению крестьян на государственной, колхозной, земле (крестьянам не давали паспортов), то есть к варианту крепостного права… А как об этом сказано в «Кратком курсе»? В тоне победной реляции!
«До перехода партии к политике ликвидации кулачества как класса целью было серьезное наступление против капиталистических элементов (в городе), имеющее целью их ликвидацию, но это шло главным образом по линии города, по линии промышленности. Сельское хозяйство, село, пока что отставало от промышленности и от города. Ввиду этого наступление имело однобокий, неполный, не всеобщий характер. Но теперь, когда отсталость села стала отходить в прошлое, борьба крестьянства за ликвидацию кулачества обозначилась со всей ясностью, и партия перешла к ликвидации кулачества — наступление против капиталистических элементов приняло всеобщий характер, однобокое наступление перешло в наступление по всему фронту. К моменту созыва XVI съезда партии (1930 год. — Л. Ч.) всеобщее наступление на капиталистические элементы развертывалось уже по всей линии».
Итак, наступление развернуто «по всему фронту», «по всей линии»! И еще не забудем о «подвижке классовых сил». В общем и целом в деревне уже всё как надо — Сталину. Однако это отнюдь не значит, что людям можно сложить руки и успокоиться: пора заняться городом, то есть индустриализацией — догнать и перегнать капиталистические страны.
Догонять и перегонять надо тоже по-особому: составлять планы на пятилетки, соревноваться (социалистическое соревнование) — в результате пятилетки перевыполнять. Но тут я опять предоставлю слово «Краткому курсу». Название всему периоду дано — «Эпоха реконструкции». И выдвинут лозунг: «Техника в период реконструкции решает всё».
Но скоро партия «должна… дать новый лозунг», «заостряющий внимание» не на технике, а на людях — «на кадрах…». «Большое значение имело в этом отношении выступление тов. Сталина на выпуске академиков Красной армии в мае 1935 года», где он сказал, что "техника без людей, овладевших техникой, мертва"».
И далее «Краткий курс» цитирует сталинские слова на том же мероприятии: «Вот почему старый лозунг — "Техника решает всё" — должен быть теперь заменен новым лозунгом — "Кадры решают все". Надо, наконец, понять, что из всех ценных капиталов, имеющихся в мире, самым ценным и самым решающим капиталом являются люди — кадры».
Если и было что-то «судьбоносное» в толдыченье Сталина, то как раз это превращение живых людей в «кадры». Вовсе не ученые изобрели роботов — их придумал Сталин и назвал «кадрами». Все семь десятилетий существования советской власти люди в СССР были «кадрами».
Правда, народ, с его природным чувством юмора, понятие «кадры» осмеял: придумал слово «закадрить» — «кадр» в этом означал девушку, которую лихой парень хотел себе «присвоить».
«Выращивание кадров» в 1930-е происходит мгновенно. Как пелось в песне тех лет: «Когда страна прикажет стать героем / У нас героем становится любой…» И действительно в «Кратком курсе» приводится длинный список героев из числа «кадров». Тут и Стаханов — забойщик шахты «Центральное Ирмино», и Никита Изотов, который еще до Стаханова «… показал невиданные до того рекорды выработки угля», и «Бусыгин — в автопромышленности», и Кривонос «на транспорте», и Мусинский «в лесной промышленности», и «Евдокия и Мария Виноградовы — в текстильной промышленности», и «Мария Демченко, Марина Гнатенко, Паша Ангелина, Палагутин, Колесов, Борин — в сельском хозяйстве».
За ними пришли другие, «целые ряды пионеров…». К XVII съезду партии — «Съезду Победителей» в 1934 году — Сталин констатировал в «Вопросах ленинизма»: «первый, третий и четвертый общественно-экономические уклады уже не существуют, второй общественно-экономический уклад оттеснен на второстепенные позиции, а пятый общественно-экономический уклад является безраздельно господствующей и единственно командующей силой во всем народном хозяйстве». (Цитирую по «Краткому курсу».)
Насчет укладов, надо отдать справедливость «Краткому курсу», там всё объяснено: «Первый уклад — патриархальное хозяйство», третий — «частнохозяйственный капитализм», в том числе концессии. Второй («оттесненный») — «мелкотоварное производство» (единоличник-крестьянин) и пятый — социализм, то есть социалистическая промышленность плюс колхозы и совхозы… Одним словом, капитализм в СССР уничтожен, остаются только его «пережитки в сознании людей», «особенно живучие» «в области национального вопроса». Но здесь мы не будем вдаваться в подробности…
Как я поняла из «Краткого курса», не только с укладами, как в деревне, так и в городе, но и с темпами развития («Темпы решают всё»), равно как и с народом-кадрами, всё было в полном порядке. Кажется, даже карточки отменили в 1935 году. Почти социализм!
Капитализм уничтожен, людям-кадрам жить бы да радоваться.
Но не тут-то было.
Сталин начал очередную Великую битву со своими подданными — на сей раз с наиболее активными товарищами-членами ВКП(б), с большевиками и вообще с кадрами, занимавшими руководящие должности.