Путеводитель по польскому дну

"Коммерсант Weekend", 9 сентября 2011

"Карманный атлас женщин" — польский феминистский манифест, портрет трех женщин и одного женоподобного мужчины, живущих в многоквартирном доме в не самом благополучном районе Варшавы, между рынком, поликлиникой и помойкой. Их мечты сводятся к журнальным картинкам, а быт — к грязи и склокам раскинувшегося у дома базара. Автор книги — Сильвия Хутник, президент фонда МаМа, защищающего права польских матерей, член общества "Женского взаимопонимания", водит экскурсии по Варшаве "по местам выдающихся женщин" и много пишет в левацкие газеты и журналы. Самый известный из них, еженедельник Polityka, в 2008-м отметил "Карманный атлас женщин" премией Passport за лучший литературный дебют.

Примечательно, как испытанные модернистские приемы — монтаж, поток сознания, язык улицы, фольклор и катехизис — идут в ход у Хутник для разговора о жизни польской женщины. Но если мы хоть немного следим за современной польской литературой, то все это мы уже видели: у Дороты Масловской с ее потоком сознания героев улицы или у Михаила Витковского, играющего с католической образностью,— коллективное бессознательное, упакованное в литературную оболочку. Для таких близких нам и нашим реалиям поляков с теми же рынками, многоквартирными домами и сложным отношением к истории разговор о состоянии общества начинается с социального низа, с улицы, оттуда же, откуда растет какой-нибудь Деблин или Дос Пассос. Здесь домохозяйка, попадая в ловушку литературы, становится Польской Матерью, которая возносится прямо на небо, ручкается с Девой Марией и летит мыть посуду после Тайной вечери, бормоча себе под нос, что намусорили сильно. Книга Хутник погружает читателя на самое дно, где география простая — "направо грязь, налево грязь, а перед нами городской лабиринт".

Четыре истории — "Кошелки", "Связные", "Подделки" и "Принцессы" — и четыре героини: Манька, Марья, Марьян, Марыся. Четыре Марии, и каждая из них — Богоматерь. Так отдраивающая дом Черная Манька — это Богоматерь Убирающая. Марья, потерявшая родителей во время восстания в варшавском гетто — Богоматерь Еврейская, "покровительница всех девушек, сражавшихся в гетто и революционных восстаниях". По вечерам, одиноко сидя у окна и пялясь на улицу, она превращается в Мадонну Подоконника. Марыся, тихая отличница, таящая в себе террористку,— Мария-воительница. Для непонятливых Хутник доводит метафору до крайности: так, Черная Манька зарабатывает тем, что выставляет на базаре собственной лепки фигурки Богородиц, а Марыся при всей дикости своего характера "безумно любила Божью Матерь". Крайности — вообще свойство этой книги. Здесь базар стоит на самом страшном месте Варшавского восстания, а там, где погибла мать престарелой пани Марии, воздвигается палатка с колготками. С большой буквы припечатываются типажи: Королевы и Кошелки базара, Мать Кормилица-Поилица, Женщина Нерассуждающая, Неживая Женщина. Плюс массовка — склочные старухи, недобрые соседки, кокетливые официантки.

Но, несмотря на обилие типажей, на уличный язык, на варшавские декорации, "Карманный атлас женщин" — это не социальный трактат, это книга о травме, будь то спина, сломанная женоподобному Марьяну в армии, страшная историческая память, неудачное замужество. Жизнь небольшого варшавского пятачка, на котором происходит действие, тоже течет от травмы к травме, от катастрофы к катастрофе: от событий 1944 года до финального пожара. Рынок, так смачно описанный Хутник в начале книги, ссоры между соседями, очереди в поликлинике, может, и не являются частью истории. А травма безусловно является, но не обязательно польской и не обязательно женской. Весь феминизм Хутник сводится к тому, что своих поломанных героинь она опустила на самый низ, а потом пририсовала им нимбы.

Лиза Биргер