Книга Рэя Ольденбурга «Третье место» — классическая книга о социальных функциях общественных пространств. Только в ней нет ни слова о площадях и парках.  О чем же она? Отрывок из нее можно прочесть здесь, а пока — редакция журнала «Стрелки» публикует рецензию Станислава Львовского.

Лас-Вегас / фото: Patrick Rasenberg / Flickr.com

Книга эта несомненно порождена вполне конкретными историческими обстоятельствами: конец восьмидесятых – начало девяностых в целом отмечены растущим скептицизмом в отношении американской субурбии (американских пригородов), – и именно с критики её как среды, лишённой «третьих мест» Ольденбург и начинает свою книгу.

Подходы Ольденбурга  отличаются от тех, что были приняты в то время (смотрите, например, даже довольно прогрессивный для конца восьмидесятых сборник  Suburbia Re-Examined, вышедший в том же году, что и «Третье место»), — его интересуют не столько экологические и экономические проблемы вроде неконтролируемого расползания (sprawl) пригородов, сколько социальные и даже антропологические последствия состоявшегося в послевоенные десятилетия переселения американцев в субурбию. Он упоминает потерю взаимного доверия и снижение способности к солидарным действиям; исчезновение публичных персонажей, то есть людей, «которые знают всех в округе и заботятся о своём районе»; рост отчуждения между поколениями и отдельными людьми и, наконец, даже потерю способности радоваться жизни.

Однако, если бы речь шла о критике — пусть даже и сколь угодно обстоятельной — соответствующего способа организации жизни, «Третье место» представляло бы собой весьма ограниченный интерес не только для русского, но и для европейского читателя: субурбия всё-таки представляет собой явление, наиболее распространённое в США, Канаде и других англосаксонских странах. Однако Ольденбург стремится аргументированно доказать читателю, что общественные пространства жизненно необходимы для того, чтобы общество было не просто здоровым, но и счастливым. Поэтому изрядную часть книги он посвящает истории предмета, а также довольно подробному анализу различий и сходств соответствующих пространственных/социальных практик в разных странах, обращаясь при этом и к собственно американскому опыту, накопленному в период до «революции пригородов».

В фокусе его внимания оказывается то английский паб, то французское кафе, то американская таверна, то классическая кофейня, а то и вовсе главная улица небольшого городка на Среднем Западе. Подробно разбирая функционирование таких мест, как общественные пространства, Ольденбург попутно сообщает читателю множество занятных фактов: вроде того, например, что в середине 50-х годов в Нью-Йорке было ровно три уличных кафе, то есть по одному на миллион жителей; или что сохранению традиционного образа жизни на фоне индустриализации во Франции немало способствовала широко применявшаяся до 1964 года практика замораживания цен на аренду жилья. Фактография эта дополняется на редкость внятным, трезвым и приземлённым в хорошем смысле анализом различий в пространственных практиках и связи их с различиями климатического и собственно культурного порядка.

East Harlem and Old Willis Avenue Bridge / фото: Stephen l Harlow

Ольденбург не склонен жертвовать рациональностью в угоду политической корректности или идеологии. В частности, он весьма скептически относится к борьбе с алкоголем — как социолог (а отчасти и антрополог), он склонен полагать, что есть способы снизить количество аварий, вызванных пьяными водителями, более эффективные, нежели социальная реклама: «Вождение — это опасный, сложный и требующий внимания вид деятельности. Ночью, когда потребляется больше всего алкоголя, вождение ещё более опасно. Так зачем пьющей нации строить города с такой планировкой, при которой потребление алкоголя и вождение часто и практически неизбежно сочетаются?! „Бензин и алкоголь не смешиваются“, — гласит лозунг американской социальной рекламы. Ещё как смешиваются! Наши городские планировщики смешивают их постоянно и в больших количествах». Ольденбург вообще полагает, что города должны следовать за человеческой природой и привычками, а попытки вывернуть эту схему наизнанку, предпринимающиеся в США (и не только) на протяжении последних как минимум шестидесяти лет, ни к чему хорошему не приводят.

Фото: Thomas Hawk / Flickr.com

Нельзя не отметить, впрочем, что при всех своих положительных сторонах «Третье место» выглядит отчасти уязвимым в том смысле, что автор, кажется, несколько переоценивает способность пространственных практик формировать социальную реальность. Точнее, «революция пригородов» выглядит в его книге как нечто, являющееся порождением не общества в целом, а недальновидных планировщиков и урбанистов. Дело, по всей видимости, в том, что в момент написания Ольденбургу критика тогдашнего состояния субурбии представляется важной. Настолько, что он не считает нужным писать о том, что недорогие загородные дома сделали счастливыми не одно поколение американцев, для родителей, дедушек и бабушек которых собственный дом вдали от шумного и небезопасного города был недостижимой мечтой. Однако сегодня, когда трудно найти теоретика, сосредоточенного на положительных сторонах «революции пригородов», этот контекст — несомненно, важный для восьмидесятых — отходит так далеко на задний план, что нуждается в какой-никакой актуализации. Ещё один момент: в книге, разумеется, нет ни слова о виртуальных «третьих местах» — сетевых сообществах жителей районов, городков и даже посёлков, в каком-то смысле принявших на себя те функции, что прежде выполняли кафе, таверны и улицы.

В обоих случаях, как мы видим, виноват вовсе не Ольденбург, чья книга не стала ни менее захватывающей, ни менее умной, ни менее полезной, чем была в 1989 году. Просто российские издатели не слишком расторопны (и часто недостаточно любопытны). Впрочем, в последнее время лакуны по части урбанистики стали заполняться поживее, в том числе благодаря новой серии «НЛО», третьей книгой которой и оказалось «Третье место».