100 главных русских книг XXI века
С 2000 года прошло уже 20 лет — а это, между прочим, пятая часть столетия. Самое время подвести кое-какие итоги. «Полка» устроила самый масштабный опрос в своей истории, чтобы определить 100 главных русских книг XXI века: романы, повести, сборники рассказов, нон-фикшн. Более ста экспертов приняли участие в составлении списка: в него вошли знаменитые книги, получившие премии, и не самые известные тексты, оказавшиеся тем не менее важными для движения литературы. Перед вами 100 главных новых книг о прошлом, настоящем, будущем, красоте и неприглядности, жизни и смерти, языке и памяти — и о многом другом.
Андрей Зорин. Появление героя (2016)
Во второй половине XVIII — начале XIX века русская культура претерпела значительную трансформацию под влиянием европейской, и вслед за этим изменилось сознание образованных россиян — появились новые «эмоциональные матрицы». Герой Зорина — архивный юноша Андрей Тургенев, не оставивший следа в русской литературе, но ставший, по формуле исследователя, «пилотным выпуском» человека русского романтизма. Его дневник показывает, как человек новой формации пытается жить по литературным образцам, вовлекая в это жизнетворчество своих возлюбленных и друзей. Попытка подверстать реальность под культурную «автоконцепцию» нередко заканчивается драматически. Книга Зорина не только проясняет для современного читателя природу «вертерианских» самоубийств или диких экспериментов деятелей Серебряного века над собственной жизнью, но и даёт ему важный инструмент рефлексии над собственными «публичными ритуализированными образами чувствования». В 2016 году «Появление героя» принесло Андрею Зорину специальную премию «Просветитель просветителей».
Александра Архипова, Анна Кирзюк. Опасные советские вещи (2020)
Антропологическое исследование, ставшее бестселлером: фольклористы Архипова и Кирзюк разматывают психологию советских фобий, часть которых иррациональна, а часть объясняется страхом перед государством и «западными врагами». Из этой книги мы узнаём, как на спичечных коробках выискивали (и находили!) профиль Троцкого, в песне немецкой группы «Чингисхан» слышали обещание ядерного возмездия, рассказывали друг другу о правительственных чёрных машинах, которые безнаказанно давят людей, и учили детей не брать у иностранцев жвачку — она, разумеется, отравленная. Выход «Опасных советских вещей» совпал с модой на исследования слухов и заговоров: можно вспомнить книги Ильи Яблокова, Александра Панчина, Владислава Аксёнова; находясь под ударом могучей волны новой интернет-конспирологии (которую, кстати, Архипова и Кирзюк тоже профессионально изучают), полезно вспомнить, что всё это уже было.
Андрей Зорин. Жизнь Льва Толстого. Опыт прочтения (2020)
Написанное по заказу британского издательства компактное жизнеописание Толстого: 82 года жизни и 90 томов сочинений уложены в две с половиной сотни страниц. Один из лучших российских историков культуры, Зорин создаёт биографию не просто лёгкую и доступную, полную точных деталей и ярких историй — но и во многом новаторскую: в его логике, между жизнью Толстого и его сочинениями, между Толстым-писателем и Толстым-мыслителем нет непреодолимых противоречий, во всех великих и малых проявлениях личности Толстого автор видит сквозные линии — заворожённость сексом и смертью, стремление к свободе, противостояние общепринятым мнениям и социальным условностям, поиск истины, которая принесёт людям счастье.
Александр Стесин. Африканская книга (2020)
Герой Стесина с юности испытывает страсть к Африке, но чувствует моральную невозможность посещать её как турист, поверхностно любующийся живописной нищетой. Русский писатель и американский врач-онколог, Стесин в 2010 году отправился в Гану по программе «Врачи без границ», а после этого побывал на Мадагаскаре, в Эфиопии, Мали, Кении, Танзании и множестве других африканских стран, попутно выучив языки чви и суахили. Автобиографическая «Африканская книга» — сумма впечатлений: это и будоражащие воображение воспоминания о работе в ганском лепрозории, и исторические экскурсы в правление великих эфиопских императриц, и сравнительный анализ кухни разных африканских стран, и портреты множества людей, с которыми автор общается в своих путешествиях. Органическую часть книги составляют переводы из эфиопского прозаика Данячоу Уорку, мадагаскарского классика Жан-Жозефа Рабеаривелу и других африканских авторов. Но главное свойство стесинской прозы — непрерывная саморефлексия в зеркале бесконечного разнообразия чужих культур, скрывающихся за стереотипной экзотической «Африкой», живущей в сознании непосвящённого.
Николай Байтов. Любовь Муры (2013)
На сюжетном уровне эпистолярный роман Николая Байтова — это история близких и не до конца прояснённых отношений двух советских женщин в 1930–40-х годах. Киевлянка Мура, заведующая детским садом, и москвичка Ксеня, интеллигентка «из бывших», после курортного знакомства на шестнадцать лет становятся ближайшими подругами, хотя почти не встречаются. Автор мистифицирует читателя, представляя своё сочинение как реальные письма Муры, которые он нашёл на чердаке и в которых увидел свидетельство «одной из величайших любовей XX века». Но в первую очередь «Письма Муры» — проза поэта, неправдоподобно скрупулёзная стилизация, историко-психологическая реконструкция. Неумеренные восторги автора своей героиней контрастируют с её суконным и одновременно экзальтированным слогом: «Всё реже посещают такие бодрые ощущения, всё меньше чувствую эту мощную песнь жизни — объясняю уходящими годами». Это книга о языке, определяющем сознание, о слове, которое проявляется, сталкиваясь с чужим словом, если угодно — о тоске «социалистического нутра» по мировой культуре, носительницей которой выступает закадровая Мурина подруга.
Алексей Юрчак. Это было навсегда, пока не кончилось (2015)
Исследование профессора-антрополога из Беркли, предложившего новую оптику для разговора о позднем СССР. По Юрчаку, в последние предперестроечные десятилетия советские люди в большинстве своём не поддерживали систему и не выступали против неё, а вели странное гибридное существование — формальное исполнение советских ритуалов открывало им простор для частной жизни, уже никак не связанной с советской идеологией. Эту ситуацию Юрчак, используя термин Михаила Бахтина, называет «вненаходимостью»: типичный гражданин позднего СССР посещает комсомольские собрания, выслушивает дежурные речи и не менее дежурно голосует «за» — а оказываясь вне зоны видимости партийно-государственного ока, коллекционирует пачки из-под заграничных сигарет или слушает запрещённую западную музыку. Когда в перестройку советское руководство само инициировало пересмотр идеологических ритуалов и формул, частная жизнь выскользнула из-под обломков потерявшей всякую силу системы — и продолжилась в новой реальности. Новый взгляд на советское прошлое, предложенный Юрчаком, идеально совпал с атмосферой 2010-х — возможно, потому, что в давно прошедшем оказалось легко увидеть параллели с только что наступившим настоящим.
Алла Горбунова. Конец света, моя любовь (2020)
Сборник рассказов — о бурной юности в Петербурге 1990-х, о мистических происшествиях в пригородном баре «Мотор», о хтонических силах, вторгающихся в жизнь людей (и наоборот); постепенно эти истории, при всём несходстве, собираются в сильный и цельный роман. Книга, которая в иных руках могла бы превратиться в историю о неизжитых подростковых травмах или в подобие русского дачного «Твин Пикса», у Горбуновой становится сагой о встрече и примирении с собой, которые невозможны без столкновения с тёмной стороной жизни. Подростковые романы, семейные скандалы и рискованные приключения становятся здесь ступенями к познанию мира и обретению Силы. Как и её литературное альтер эго, Алла Горбунова, петербургский поэт и автор сборника прозаических миниатюр «Вещи и ущи», находит в этой книге свой неповторимый голос — и завершает её поразительной главой «Память о рае», о возвращении в собственное детство, к чистому восприятию мира, состоящему из бесконечной любви.
Александр Стесин. Нью-йоркский обход (2019)
В своей первой книге, немедленно завоевавшей читательскую любовь и премию «НОС» за 2019 год, Александр Стесин — поэт, писатель и онколог — описывает будни нью-йоркского врача, стажирующегося и работающего в клиниках преимущественно неблагополучных районов с их этнически пёстрым населением. Писатель и врач — традиционное для русской литературы сочетание, но от типичного чеховского интеллигента герой Стесина разительно отличается душевной прочностью, которая не мешает тонкости, благополучием, которое не отменяет печальной рефлексии, а главное — неослабевающей эмпатией. В каждой клинике герой Стесина попадает в новый национальный микромир: корейский, индийский, латиноамериканский, и в каждом он впитывает новую философию и культуру, перерабатывая в прозу опыт, к которому нельзя привыкнуть, — постоянную близость смерти: «Работа в больнице концентрирует экзистенциальную подоплёку человеческой жизни».
Михаил Гаспаров. Записи и выписки (2000)
Единственное неакадемическое произведение великого филолога-классика и переводчика Михаила Гаспарова — постмодернистский сплав дневниковых записей, цитат, афоризмов, мемуаров, публицистики, писем, интервью и экспериментальных переводов. Замысел книги раскрывает фраза Мандельштама, вынесенная в эпиграф: «Разночинцу не нужна память, ему достаточно рассказать о книгах, которые он прочёл, — и биография готова». В числе ближайших жанровых аналогов «Записям и выпискам» — тексты Петра Вяземского и Лидии Гинзбург. Книга Гаспарова — алфавитный каталог цитат и размышлений («Анна Каренина. Аполлон. Аристотель. Архаисты и новаторы. Архив») с лаконичными авторскими комментариями и иногда более пространными заметками на полях, каждая из которых под менее экономным пером могла бы вырасти в эссе. Но Гаспаров создаёт литературу самоустранения, учебник интеллектуальной и нравственной строгости; Борис Дубин назвал его человеком воли, «опять расходящейся с беспамятным, невменяемым временем, почти нечеловеческой по напряжению и по взыскательности к себе воли — всегда и во всём оставаться сознательным».