История частной жизни: монументальный труд о культуре человеческого быта
Лев Оборин
редактор серии «Культура Повседневности» издательства «Новое Литературное Обозрение»
«В 2014 году «Новое литературное обозрение» начало выпуск пятитомника «История частной жизни», который вышел во Франции в 1980-е, а в 1999-м появилось его второе издание. У истоков этой книги стояла знаменитая французская историческая Школа Анналов. Пятитомник выходил под редакцией Филиппа Арьеса и Жоржа Дюби — ученых с мировыми именами, по-новому взглянувших на историю Европы. «История частной жизни» охватывает огромный период — от Римской Античности до конца XX века. По-своему замечательно то, что перед нами не выстроенный «курс лекций», но собрание глав, где повседневность рассматривается с разных ракурсов. Так, в первом томе выделяется третья глава, посвященная жилищам римской Африки: несмотря на то, что это достаточно специальный текст, из него можно узнать много любопытнейших сведений о нравах и быте поздней Античности: африканские патриции запросто могли захватить часть общей улицы под личный бассейн, а люди невысокого достатка, как и сегодня, снимали небольшие квартиры и комнаты.
Первый том охватывает период примерно до 1000 года; римской частной жизни посвящено три главы. Мы можем заметить определенное сходство в частном поведении римлян и современных людей, но авторы не без основания утверждают, что древние римляне «отличаются от нас радикальнейшим образом и по степени экзотичности для нас ни в чем не уступают индейцам или японцам». Подтверждение этому можно найти во множестве книг — да и не обязательно книг: каждый хоть немного знакомый с историей Древнего Рима отметит, что современная европейская цивилизация не знает ни гладиаторских боев, ни узаконенного рабовладения. Но различия, отмечаемые в «Истории частной жизни», тоньше и глубже: для знатного римлянина, например, в жизни играет огромную роль эвергетизм — разорительное меценатство, организация зрелищ и раздача пищи (спортул), цель которого — демонстрация своего богатства и статуса. Крайне сложны древнеримские семейные отношения: в большую familia, во главе которой стояла влиятельная отеческая фигура, включались все домочадцы, в том числе и рабы; те именно частные проявления семейной жизни, которые сегодня относятся к области интимного, были, как ни странно, делом общественным: браки, разводы, супружеские измены, завещание и наследование. Нужно заметить, что взаимоотношения частного и общественного, та легкость, с которой одно переходит в другое, — лейтмотив книги.
При переходе от Античности к Средневековью идея необходимости юридического регулирования частной жизни никуда не делась. В одной из глав тома рассказывается о том, какие изменения претерпела частная жизнь: люди в средневековой Европе жили скученными группами, которые были разделены большими расстояниями. В такой атмосфере часто возникали конфликты; это было время общества преимущественно молодого, мужского и жестокого. Поэтому неудивительно, что и здесь частная жизнь подвергается регуляции. С одной стороны, выстраивается пенитенциарная система, которая многое говорит о ценностях средневекового общества, где существовал культ прокреации: так, за причинение вреда или смерти животным и людям устанавливались разные штрафы. «Тот, кто лишил жизни молодую свободную женщину детородного возраста, должен заплатить 600 солидов… если же убитая женщина уже не могла иметь детей — всего лишь 200 солидов» (здесь нужно оговорить, впрочем, что и 200 солидов были огромной суммой). С другой стороны, в это же время церковь получает все больше контроля над частной жизнью; в христианской культуре частная жизнь становится предметом пристального внимания. Церковь настаивает на благе целомудрия и говорит о необходимой скромности мирского брака; в пенитенциалиях появляются вопросы о неподобающих сексуальных позициях и невоздержании в постные дни. Церковные представления о грехе, например, супружеской измены сообразовались и с народными квазиюридическими практиками: так, у бургундов адюльтер «казался настолько нечестивым, что означал для замужней женщины немедленное возвращение к родственникам, после чего ее, задушенную, бросали в болотную трясину».
В последней главе речь идет о частной жизни Византии в X–XI веках. Это время расцвета Византийской империи, ставшей преемницей римской государственности и эллинистической культуры. В центре внимания автора главы Эвелин Патлажан — личные отношения представителей императорского двора, часто приводившие в движение бурную политическую жизнь империи. История византийского престолонаследия — это история браков и разводов, соблазнений, заговоров и убийств. Вот отрывок из книги: «Официально Василий II занимал престол совместно со своим братом Константином VIII, реально же правил единолично и не женился до самой своей смерти в 1025 году, за которой в 1028 году последовала и смерть Константина. Тогда династию продолжила дочь последнего, Зоя, дважды вступавшая в брак — сначала с Романом Аргиром (Роман III), которого она в 1034 году велела убить, потом с Михаилом IV, братом придворного евнуха (1034–1041). За неимением детей она усыновила и возвела на престол племянника своего второго мужа, Михаила V, который был низложен в 1042 году, после этого она разделяла трон со своей сестрой, монахиней Феодорой, а потом вышла замуж за аристократа Константина Мономаха (Константин IX)».
Вторая тема, важнейшая для истории византийской частной жизни, — роль монашества. После восстановления иконопочитания в IX веке заканчивается кризис византийской церкви. Монахи занимают важнейшее место в социуме, и центром влияния становится гора Афон — «монашеская республика». Миряне тянутся к монастырям; некоторые состоятельные люди, решающие посвятить свою жизнь Богу, основывают частные монастыри в собственных домах. Желанность монашеского служения, сохранения целомудрия часто идет вразрез с соображениями брака и продолжения рода. Частную жизнь в это время церковь регулирует сильнее, чем любой другой институт. Ее примат сохранится и в позднем средневековье, о котором пойдет речь в следующем томе «Истории частной жизни». Наконец, Эвелин Патлажан говорит и о становлении византийского «я», о том, как строились мироощущение и самосознание частного человека и как они сообразовались с социальными требованиями времени. Эта тема, ключевая для понимания частной жизни, почему-то не всегда очевидна; между тем частная жизнь — это не только переходы из одного статуса в другой, пользование предметами личного обихода и управление имуществом. Первый том показывает появление этой европейской «частно-общественной» жизни, но проливает свет и на истоки европейского менталитета, который с тех пор многократно менялся, и на то, как человек античной и средневековой Европы воспринимал самого себя».