Чарльз Бернстин
Стихотворения
ИЗ КНИГИ «ТЯЖЕЛОЕ РЕМЕСЛО» (1991)
Птичка киви на древе киви
Я вовсе не желаю рая —
мне б вымокнуть в потоке слов
тропически-словородящем.
Из-за незримости основа отно-
шений нереальней рукотворных,
как рук кольцо над лепетом младенца,
как обещанье (не такт мешает — нот слоенье).
Другие пени у портного: обрез, отход
иль шов морщит. И выразив сие, иди
к игрушкам, играм и голам. Реально лишь
воображенье — не козыри, что застят акро-
батические упражненья мозга.
Сперва общественное тело:
из дела тело и без тела дело.
Как исчезнуть
Об искусстве я знаю немного, но
знаю, чего не приемлю. Шляпа
надвинута, готова в путь. Как годы
охраняют от распада, мгла покрыла
одно крыло, мудрость — другое. Ибо у зренья
полет недалек, потроха да кости,
как пот под облицовкой, что влечет
утехи в бейсболке, или что зреньем
подытожено, растревожено, брошено
с лёту в воду, как при погруженье,
в углу обуглено, упразднено. Истец
взывает к лучшим мерам, вроде стрел
против тревоги, заставляющих смятенье
явить с опозданием утешенье.
ИЗ КНИГИ «ПО-МОЕМУ: СТИХИ И РЕЧИ» (1999)
Ложное приключение Гертруды и Людвига[1]
Габриэле Минц
Чем выше Билли взлетает, тем его шары
Все лиловей на той стороне
Лунных полей. Модуль сломан —
Похоже, навеки, да кто ж
Считает? — и Салли пошла в Мунатики[2],
так что мы с тех пор о ней ничего не слыхали.
Пресловутая новизна — мне б хватило сполна
Хорошей чашечки Чейза с ликорием, — хотя
Когда струны гитары порваны, ее всегда
Можно использовать как кофейный столик.
В Вене было холодно в это время года.
Сладок был sachertorte[3], но память пылала
в прямой кишке. Хватай, хватай, пока
Кондратий тебя не хватил. Приятно
Взглянуть на фотку — столько чернил,
Хоть глаз выколи, пока подающий поддает,
При этом на ловца, которого след простыл,
Зверь не бежит, хотя нет ловца, но есть улов —
Раздача, или поддача, или сдача, или
Большая у-дача, пока не свидимся
На этой стороне нашей неспетой песенки.
ИЗ КНИГИ «СО СТРУННЫМИ» (2001)
Мысля, мыслю, что мыслю
Что есть эстетические ценности
и почему их все меньше
& меньше? Быстро: определите
разницу между арпеджио & Армани.
Младенец кричит потому, что ему
нравится. Младенец кричит потому, что
его колют иголкой. Младенец
не плачет, но это называют
плачем. Кто новый баран на воротах,
где защита?[4] Человек человеку
отказал в бытии, оцененному на торгах
в восемьдесят процентов стоимости.
Бифштекс на ржаном хлебе — забавный прикол
на демуазелевых клетках[5], абсолютно никаких
возвратов. Бракованный товар — единственный
товар, который мне нравится.
Лакуна вместо черпака,
актер скомкал басню. Наденьте шапки
как индейцы и мудейцы. Подменив
rigor mortis[6] на compos mentis[7]. Руна
всё заглушает — вероломная свара
перекрывает даже трёп
в Пондеросе[8]. Собрание брани.
Берл Ивз[9] извращен в бурлеск. Кто
это выкрикнул? Лили у лакированного шифоньера
(лапаротомия). Я здесь сугубо по делу,
по литературному делу. Могу ли
предложить кабельное телевидение для передачи
завещаний? Точно описки, несущиеся в ночи.
Хор автоматических исключений.
Не вешайте на меня ярлыков, пока
я на всё готов. Ищи & свищи, ругай
& низвергай. Предположим, ты предположишь,
обстоятельства помешают. Зависть
к покорителям вершин. Не говорите
мне о Бронксе, если вы имеете в виду Бронкс.
Одно я знаю, так это меня отвращает:
Кетчуп сойдет за кровь только
в весьма крайних обстоятельствах.
Красный мячик я держал / и следил,
как он упал. Помогите мне опять
жизнь начать. Это дубинка,
чтоб дуба дать, а не следить за Билли,
о котором забыли. Следи
за шариком (шаржиком)!
Двигайся, но потом вернись
на исходную. Иными словами, кради
у меня машину, но не кради
у сестры чести. Жесткий отпор. Завтрак
в Эйфелевой башне, ленч
в Кремле, обед в Тадж-Махале.
Иными словами, делай мне больно,
но не так больно. Май пролетает, / за июнем
июль наступает. Это не стрела,
а отвлекающий маневр. Это не спазмы,
это приступ красноречья. Когда все заботы
станут крохотными пористыми созданьями,
согнувшимися под весом раскаянья. Завсегдатай
мажет хлеб маслом со всех сторон
общественного учреждения, тогда как даже дома
Полковник сам выносит мусор.
Рядом с кашей будет влажная салфетка.
Тогда так и скажи. Кратил, Кратил,
будешь ли ты моим? Поскольку я — крахмал
от вчерашней зевоты. Вылечи меня,
чтобы я курил, но не загнулся (по крайней
мере, не со скидкой). Пруды
растекаются там, где запруды
не укрепили. Закон правит
там, где скорняки велики. «Современный
Амиш»[10]. Французская поэзия ищет пути
преодоления «французской поэзии».
Ne touchez pas cette button[11]. Цвет
муры в томате. WWW. Сирены. Org.
Ne touchez pas ma bologna[12]. Ее волосы
были темно-каштановы, ее глаза как янтарь.
Верен некошеному рву: обвинение
невостребованной и нетребуемой власти.
Quittez votre[13] место (Китаю не нравится
его место). Увековечьте мою искреннейшую
капитуляцию! Воинственное урчание
несварения. Выпуск журнала «Нэшинал джеографик»,
посвященного роботам: Дикая природа будущего, напр.,
Заповедник роботов Гейтса, Американский
Комитет по охране роботов,
Фонд Роботокультуры,
Национальный фонд роботов
(то бишь Конгресс США). Миллионы
на автоматизацию и ни цента
на элегии. Восемь слонов исступленно
танцуют под завыванье шмеля. Пока, моряк /
прощай, мудак. Или пусть на ведре
будет крышка от лосьона. Вот
тлеющее продолжение. Запах
зеленого чая на Зеленой улице.
Молчание в бутылке. С дай-дай-дай
покончено. Вина в форме вины.
«& даже тогда мое сердечко щемило,
Ведь я — твоя, коль ты овладел мною, милый...»
Но фараон не послушал Моисея
Я положил руку на рукоятку.
Священник нахмурился. Скряга
вспоминает жизнь в Ницце, мор-
щась. Медленно горючее вытекает
из самолета. Из самолета медленно
вытекает горючее. Горючее из самолета
медленно вытекает. Полли ставит чайник на
что? Но фараон не послу-
шал Моисея.
Горло
За каждым образом стоит другой,
стремящийся быть увиденным; но это всего лишь
временное наложение. Я подошел к знаку
и зарядился. Это было так очевидно, что
непонятно, почему я не задумывался об этом
раньше. Воображаемая боль заныла
в правой ноге. Я обернулся и
огляделся. Казалось, что сияющий серебряный туман
сгущался и уплотнялся, словно
крыша. Вскоре мы проплыли
мимо расползшейся громады особняков
на проспекте Гёте. Ряды черепов
стояли, как книжные корешки. Я прошел
три квартала и три фонаря,
но то, что я хотел сказать,
мгновенно распалось на невнятицу.
Вот в чем было дело: мир исчез,
но его это заинтересовало. И в его
раздражение закралась зависть, в миг,
когда края начали таять.
Густая марля серовато-серебряного света
расступилась, когда мы проникли
и прошли сквозь нее, неотступно
срастаясь в четырех-пяти футах
от нас. Вот здесь-то я и набираю
ведра, обмакиваю перо.
Если дно мира — его центр,
разум — только плод воображения.
Ибо всё, что открывается взгляду,
сотворено из Огня —
окружья желтой дымки,
пылающей во тьме.
— Я вслепую прошел по лужайке;
затем, не задумываясь, начал двигаться
назад сквозь светящуюся пустоту.
Я знал дорогу, я сочинил ее.
Скелеты и кости громоздились
на неподстриженной траве. Я сделал
шесть неспешных шагов
в мягко расступающуюся серебряную пустоту,
которая просеивалась сквозь меня,
пока я шел. Она по-прежнему была
в голубом платье, в котором
умерла. (Детство либо больнее,
когда в него возвращаешься, либо и вовсе непереносимо.)
Пустая бутылка, пустой стакан,
нависшее дуло пистолета, слова,
напечатанные на бумаге
из блокнота. Несмотря на
различия, каждый из предметов, казалось,
был полон возможностей, был
высказываньем. Он видел другой
конец абсолютной тьмы, в которую
его вверг Вьетнам. Смысл казался
столь близок, что до него
можно было дотронуться.
Есть другой мир, и он — тот же самый.
Туман сделал это невозможным.
Утвержцание
Я не я
когда призван к ответу —
оштукатурен, тупо ускамеен
коррозийный пыл
мигающего самосознанья.
Ничего не утверждать, покров
асимптотической кривой,
лепеты от-
звуков в бороздчатом
восторге лопаты, по-
вернутой вокруг своей оси.
Натянутое шоссе дурачит
свой сановный горизонт и мое брюзжанье.
Зебра знает меня довольно,
чтобы приподнять
шляпу при встрече.
Недостойные сожаления
Oh, rain me down from your darks that contain me.
О, дождем очисть твой мрак, который меня объял.
Сидни Ланир. «Восход солнца»
«Болото, мое болото»
продирается из
границ и обычно
надежных свистков-остановок
для сравнений или флейт,
зовущих: «иди-к-звездам-за-мной-но-ни шагу-в-мой-дворик»
по пути к второсортным
свидетельствам
того, что в другой
жизни сошло бы
за мысль. Товарняк
плетется, пыхтя
усталым отрицаньем,
спотыкаясь
на перегонах
неуместных жестов,
честолюбивых аномалий,
«считая секунды
десятками»,
подмигивая навеселе,
как лифт без побочных
эффектов, или инаугуральные
фокусы,
отбрасывая прочь
каракули
(не
спрашивай больше об этом)
мгновений вдохновенья.
Пока не остынет тостинка
Пока младенец не дососет бутылку
Пока ты не купишь мне арфу
Содрогаясь от яркой зеницы
полудня, дымясь
мороженым и пузырясь
содовой, втянутой через
соломинку, на сто процентов
из натуральной морковки. Выколачивая ковры,
пока сумрак не превратится
в грозовые тучи,
кофейные зерна Кона из Гонолулу,
в герметических пакетуликах,
противоугонная дубинка.
Козы исчезают
из виду, мальчишки
увертываются от камней,
брошенных из
меланхолических гидропланов.
Я впустую растратил жизнь.
Эти лошадки не скачут вверх-вниз[14]
Диалог — это сон, от которого
Мы не можем пробудиться. Собака нюхает
Грязь, чтобы понять, нет ли ошибки.
Понемногу собирается толпа,
Чайники разрываются, примечания расширяются.
Глупый моряк говорит нам, что корабль,
Который он построил, развалился. Пусть небо поможет
Ничемуку, который трясется вместо того, чтоб приобрести вес.
Сделайте два шага вперед, вы уже наполовину дошли,
Зенон смеется, смотрите за багажом!
Глаза, полные ужаса, ищут тень, которая осеняет
Как бадья лимонада. Мост, куда ты направлялся,
Взорван; не важно. Попробуй через тоннель,
В любом случае — сделай паузу, сшей пушинку.
Почему мы просим вас не прикасаться
Человеческие чувства и познания
покрывают пленкой стихотворения,
затрудняя их понимание.
Внимательный читатель соблюдает
определенную дистанцию по отношению к произведению,
дабы не извратить понимание
и не переврать смысл.
Пошевеливайся & это окончательно
Поодиночке, в группках уходим, гуськом,
Старомодным колотилкам рады, что веско
Дубасят ковры, но не добьются блеска.
Или весне, обманчивой, пока
Ум не отточен, неверна рука,
Потом — размах, ты — сам порыв,
Сей мрак поправ, разъяв, пронзив.
Перевод с англ. Яна Пробштейна
__________________________
1) Имеются в виду Гертруда Стайн и Людвиг Витгенштейн. — Здесь и далее примеч. переводчика.
2) Обыгрываются слово «луна» («moon») и расхожее название унификационной (объединительной) церкви «Муни», которое сами последователи ее основателя — проповедника Сун Мюн Муна, выходца из Южной Кореи, — считают оскорбительным.
3) Шоколадный торт с начинкой из абрикосового джема, покрытый сверху шоколадом (нем.).
4) В оригинале аллюзия на популярное в 1960-х годах юмористическое шоу, словесная игра которого построена на бейсбольной терминологии.
5) Обыгрывается название знаменитой картины Пабло Пикассо «Les Demoiselles d'Avignon» («Авиньонские девицы», 1907).
6) Cмертное окоченение (лат.).
7) Здесь: «В здравом уме» — от non campos mentis (лат.).
8) Название ранчо из популярного сериала 1959—1963 годов «Бонанза» в стиле вестерн.
9) Берл Ивз (Burl Icle Ivanhoe Ives, 1909—1995) — популярный комедийный актер, певец, озвучивший знаменитый рождественский мультфильм «Рудольф, красноносый олень».
10) Два взаимоисключающих понятия: амиши, придерживающиеся меннонитского вероучения, традиционно противятся нововведениям.
11) Не трогай эту кнопку (фр.).
12) Не трогай мою болонью (фр.); вид колбасы вроде докторской; в английском также — «чушь», «трёп», «мура».
13) Освободите ваше (фр.).
14) Имеются в виду карусельные лошадки.