Беккет и Ирландия. Международная конференция «Beckett and the "state" of Ireland»

(Дублин, Ирландия, Университетский колледж Дублина,  8—9 июля 2011 г.)

 

Интерес к «ирландскости» Беккета до конца 1980-х годов оставался на перифе­рии внимания исследователей. До этого времени связь писателя с родной страной и ее культурой осознавалась либо как препятствие, мешающее пониманию ис­тинного смысла его произведений, либо как всего лишь дополнительный штрих к портрету. И хотя связь Беккета с ирландской литературой до сих пор не полу­чила полноценного научного освещения, она все-таки не осталась совсем не за­тронутой специалистами. Так, очень важное эссе, сопоставляющее творчество Беккета и Свифта, в 1962 году опубликовал в малодоступном французском жур­нале Дж. Флетчер (лишь в 2001 году оно было переведено на английский и по­мещено в открытый доступ)^[1]. В 2002 году Ф.Н. Смит в своей книге, посвященной влиянию литературы XVIII века на творчество Беккета, также уделил внимание перекличкам с творчеством Свифта и Стерна, обнаруживаемым в произведениях писателя^[2]. Наконец, необходимо отметить опубликованные за последние два­дцать лет монографические исследования Дж. Харрингтона^[3], Р. Макдональда^[4], Э. Морин^[5], а также сборник «Беккет и Ирландия», вышедший в прошлом году под редакцией Ш. Кеннеди^[6].

8—9 июля 2011 года в Дублине прошла конференция «Беккет и Ирландия»^[7]. Примечательно, что проходила она не в родном для Беккета протестантском Три- нити-колледже, а в Университетском колледже Дублина — католическом учеб­ном заведении, альма-матер других знаменитых ирландских писателей XX века — Джеймса Джойса и Флэнна О'Брайена. Справедливости ради необходимо отме­тить, что через неделю после завершения конференции на базе Тринити-кол- леджа открылась первая летняя школа, посвященная творчеству Беккета^[8].

Программа каждого дня конференции была структурирована так, что каждый из дней открывался шестью получасовыми докладами, сгруппированными по определенному принципу, за которыми следовали два часовых пленарных до­клада, представленных наиболее именитыми участниками.

Первые два доклада были посвящены влиянию ирландского протестантизма на произведения Беккета. Аарон Смит (Королевский университет Белфаста), специалист по британской поэзии середины XX века, в своем докладе рассмотрел в религиозном контексте ряд стихотворений писателя («Стервятник», 1935; «Сенло», 1946) и пьесу «Последняя лента Крэппа» (1958). Докладчик попытался найти следы «ирландскости» Беккета в формальной структуре его произведений, показать, как философские различия между протестантами и католиками про­явились в стиле писателя, и объяснить связь этого со сложной культурной ситуа­цией в стране после обретения независимости.

Следующий докладчик, Стивен Келли (Университетский колледж Дублина), проанализировал связь ирландского протестантизма Беккета с мотивом избегания восприятия в фильме Алана Шнайдера «Фильм» (1965 г.), сценарий к которому на­писал Беккет. Идея сценария базируется на знаменитом тезисе ирландского проте­стантского философа Дж. Беркли — esse est percipi (быть значит быть познаваемым). Протагонист фильма (сыгранный Бастером Китоном) на протяжении всех 22 минут действия стремится укрыться от взгляда — людей, животных, камеры, самого себя, образа Бога на стене. Келли прослеживает связь этой идеи с биографическим и культурным контекстом творчества писателя. Сообщество протестантского сред­него класса, к которому принадлежала семья Беккета, было очень небольшим и за­мкнутым и характеризовалось строгой приверженностью моральным законам. Все всё знали друг о друге, и каждый отдельный человек постоянно чувствовал незри­мый контроль чужого взгляда. Контроль становился еще более тотальным в силу особенностей отправления культа в ирландской «Низкой церкви» (Low Church), к которой принадлежали Беккеты: богослужение здесь велось не на латыни, а на род­ном, понятном всем прихожанам языке, и протестантский Бог, тем самым, проникал во все сферы жизни прихожан. Это символически отражается в фильме, когда про­тагонист срывает изображение Христа со стены, однако на его месте остается от­печаток. И в стремлении протагониста избежать власти взгляда, и в реальной им­миграции Беккета из Ирландии докладчик видит одну причину — желание избежать контроля протестантского Бога (т.е. протестантского среднего класса, ир­ландской культуры, семьи). «Фильм» наглядно демонстрирует, насколько неудачна эта попытка, — он заканчивается продолжительным крупным планом глаза.

Во время дискуссии было сделано интересное предположение о природе аб­сурда в театре Беккета. Театральность, постановочность характерна для католи­ческого, а не протестантского богослужения. Соответственно, в случае драматур­гии Беккета протестантская идентичность разыгрывается в имманентно католическом пространстве — отсюда одно из противоречий, лежащих в основе беккетовского абсурда. Забавный момент отметил Ш. Кеннеди: докладчик про­износил на ирландский манер и фамилию философа Беркли («Бакли»), и слово «film» («филым», а не «филм»), поэтому сразу становилось ясно, в каком кон­тексте рассматривается творчество Беккета.

Следующие два доклада рассматривали проблему репрезентации Ирландии в творчестве писателя. Независимый исследователь Артур Брумфилд выступил с до­кладом, смотрящимся очень чужеродно в общем контексте конференции. Несмотря на заявленную тему («Репрезентации Ирландии в творчестве Беккета»), доклад­чик как будто бы забыл о слове «Ирландия», фигурирующем в названии, и анали­зировал то, что, в сущности, стало общим местом в беккетоведении, — сложные раз­мышления Беккета об общей природе языка. Доклад, над которым так и нависали тени Деррида и Лакана, в общем, не содержал новых мыслей, кроме разве что идеи о том, что знаменитое окончание романа «Безымянный» (1953)^[9] представляет со­бой диалог между телесным и языковым началом, между чувствами и языком.

Фергал Уэлан (Университетский колледж Дублина) в своем докладе большее внимание уделил «пикториальному» аспекту репрезентации Ирландии. Кроме того, докладчик апеллировал к картинам южно- и североирландских художников (П. Генри, Р. Прегера), изображавших описываемые Беккетом места. Докладчик говорил об ошибочной идентичности и порождаемой ею имплицитной идеологии, формировавшейся благодаря этим и подобным им изображениям. По утверждению докладчика, в ранних рассказах Беккета показан конфликт между образом места и его конкретным проявлением, между универсальным и локальным, реальным и виртуальным, людьми и местом как таковым. «Протестантизм» проявляется для Беккета именно в местности, а не в людях, и поэтому писатель изображает «отрыв» человека от местности как метафору разрыва с протестантскими корнями.

Следующие два доклада были посвящены телесности в творчестве Беккета. До­клад Адама Уинстэнли (Университет Йорка, Великобритания) вырос из размыш­лений над одним местом в рукописи романа «Моллой» (1951), в котором говорится о том, что богатство Баллибы происходит из экскрементов ее жителей. Рассматри­вая эту очевидную отсылку к «Путешествиям Гулливера» Свифта, докладчик про­анализировал общность гротескного тела в произведениях обоих писателей и его связь с сатирическим отношением к экономической и культурной жизни Ирландии у Свифта и у Беккета. В названии доклада экономика Баллибы названа копрофагической; очевидно, утверждает докладчик, что оба писателя могли бы применить этот эпитет к изоляционистской, автаркической жизни родной страны.

Пол Стюарт (Университет Никосии, Кипр), автор недавно вышедшей книги, посвященной связи секса и эстетики в произведениях Беккета^[10], выступил с до­кладом, лишь номинально связанным с Ирландией («Ирландия, секс и изгнание»). Избрав в качестве материала романы «Мерсье и Камье» (1946; 1975) и «Безы­мянный», а также ряд коротких произведений писателя, докладчик представил по преимуществу психоаналитическую трактовку феномена изгнания в творче­стве Беккета (З. Фрейд, О. Ранк и др.), увязав онтологическое ощущение изгнан­ничества с непосредственным «исходом» писателя из Ирландии.

Пленарный доклад профессора Энтони Роша (Университетский колледж Дуб­лина) был посвящен первой дублинской постановке пьесы «В ожидании Годо» (1953), состоявшейся в 1955 году в «Пайк тиэтр». По мнению докладчика, в ходе постановки режиссер Алан Симпсон осуществил своего рода «ирландский» пе­ревод этой пьесы. Рош привел многочисленные примеры изменений, произведен­ных постановщиком и сделавших звучание пьесы более ирландским, более дуб­линским. Речь шла и о лингвистических (bollocked — banjaxed, damnation — shit, talk — blathe), географических (Нормандия — Коннемара), культурологических (Вольтер — Беркли) и о социальных (Поццо, хозяин Лаки, в этой постановке предстал типичным англо-ирландским сквайром, с характерным акцентом) мо­ментах. Резюмируя, докладчик заметил, что Беккет — европейский писатель, а ирландскость — одна из составляющих его художнической личности.

Закрывал программу первого дня профессор Эон О'Брайен, выступивший с пленарным докладом «Аннигиляция реальности — страна Беккета». Профессор О'Брайен — не литературовед, и его самая знаменитая книга, «Страна Беккета» (1986)^[11], не является филологическим исследованием. Поэтому помимо вступи­тельных размышлений о природе памяти и ее связи с воображением, имеющих огромное значение для творчества Беккета, его лекция представляла собой своего рода ностальгический «трип»: докладчик рассказывал о процессе работы над своей книгой и зачитывал отдельные цитаты из произведений Беккета. Это сопровождалось демонстрацией фотографий тех или иных мест, связанных с жизнью Беккета и упоминавшихся в цитируемых отрывках.

Работа конференции была возобновлена во второй день двумя докладами, по­священными «ирландским» романам Беккета. Скотт Хэмилтон (Университет­ский колледж Дублина) рассмотрел роман «Мерсье и Камье», связав важную для писателя тему изгнания с общей культурной ситуацией в Ирландии 1940-х годов, остановившись, в частности, на том, какое значение приобретают миф и мифоло­гическое сознание в данном романе и в ирландской культуре того времени.

Алексей Бороненко (ИГНИ УРФУ, Екатеринбург) проанализировал ранние романы Беккета, написанные на английском языке («Мечты о женщинах, краси­вых и так себе» (1932; 1992), «Мерфи» (1938), «Уотт» (1953)), с точки зрения их отношения к комической ирландской традиции. Оговорив малоизученность как ирландского юмора вообще, так и юмора Беккета в частности, докладчик обра­тился к концепции комического в ирландской литературе, предложенной Вивианом Мерсье: упомянутые романы были соотнесены с элементами своеобразной «сетки», созданной на базе этой концепции, что позволило продемонстрировать, как гротескно-макабрическая и языковая линии ирландской традиции комиче­ского проявляются уже в раннем прозаическом творчестве писателя.

Следующие два доклада были посвящены поэзии Беккета в контексте ирланд­ской поэтической традиции. Доклад  Дэмиэна Леннона (Университетский колледж Дублина) стал еще одним выступлением, имеющим лишь косвенное отношение к заявленной теме конференции, но оттого не менее интересным и глубоким. Докладчик остановился на цикле «Mirlitonnades»^[12], состоящем из 35 корот­ких стихотворений, написанных по-французски и записанных Беккетом в конце 1970-х годов на различных обрывках бумаги, этикетках от бутылок с виски и т.п.^[13]Основной тезис докладчика сводился к следующему: стратегия этих текстов, в силу их предельной сжатости и многозначности, заключается в том, чтобы во­влечь читателя в акт интерпретации, поставить его в ситуацию выбора того или иного значения, заставить принимать на себя ответственность за сам акт чтения. Этот тезис был проиллюстрирован с помощью различных вариантов перевода этих стихотворений: для некоторых четверостиший, содержащих не более семи слов, Д. Леннон привел от трех до семи таких версий.

Алан Грэм (Университетский колледж Дублина) в своем докладе осветил еще одну ипостась Беккета — на этот раз речь шла о его критических статьях, написан­ных в 1930-е годы для журнала «The Irish Bookman»: «Новая ирландская поэзия» (1934) и «Цензура в Саорстате»^[14]. Эти эссе интересны тем, что из них мы можем непосредственно узнать об отношении Беккета к состоянию ирландской культуры и общества того времени. В обзоре ирландской поэзии, например, были выделены два класса современных поэтов: «антиквары» и «другие». Первые (О. Кларк, П. Колум, Дж. Стивенс), по мнению Беккета, эксплуатируют кельтскую мифоло­гию и образность, создавая искусственную ирландскую идентичность, оставаясь беспомощными в эстетическом плане и пребывая в «тупичке традиции»^[15]. Вторые же (Д. Девлин, Б. Коффи, Т. Макгриви) избегают пафосной риторики и озабочены исключительно искусством и эстетическими проблемами. Второе эссе, рассмот­ренное докладчиком, было посвящено законодательному акту о цензуре 1929 года. Очевидно, что Беккет, упомянутый в реестре запрещенных книг под номером 465 (о чем он с гордостью сообщал в этом эссе), негативно относился к самому фено­мену цензуры, ставшей одним из тех элементов, из которых складывалась уду­шающая и в итоге принудившая его к «бегству» духовная атмосфера Ирландии тех лет. Самое примечательное в этом эссе, как отметил А. Грэм, заключается в том, что речь в нем идет не о самой цензуре, а о соответствующем законодательном акте: саркастичный Беккет дотошно анализирует текст постановления как некое художественное произведение, выставляя его на посмешище.

Следующие два доклада так или иначе касались ирландскости в драматургии Беккета. Дэвид Клэр (Университетский колледж Дублина) в своем докладе об «англо-ирландском искажении» сопоставлял метод двойного обнажения (double exposure) в картинах англо-ирландского художника Фрэнсиса Бэкона (1909— 1992) и «пограничное место действия» в пьесе Беккета «Старая песня» (1960)^[16]. Докладчик утверждал, что подобно тому, как Ф. Бэкон в своих автопортретах производил наложение двух и более лиц в поиске сущности и подлинной иден­тичности личности, Беккет в своем варианте пьесы Пинже сознательно «скре­стил» места действия — английские и ирландские — в поиске воображаемой англо-ирландской территории.

Отправной точкой доклада Николаса Джонсона (Тринити-колледж) стало об­суждение недавней постановки пьесы «Последняя лента Крэппа» в дублинском «Гейт тиэтр» (2010). Наследники Беккета, как известно, настроены категорически против любых изменений в пьесах ирландца, а от этого, как заметил докладчик, конкретная постановка может многое потерять. В частности, магнитофонный проигрыватель, фигурирующий в упомянутой пьесе, уже кажется анахронизмом и атрибутом прошлого, а не атрибутом современности и даже мира будущего, как было во время написания этого произведения (конец 1950-х). Рассуждая о при­роде времени и истории в драматургии Беккета, Джонсон вторую часть своего до­клада посвятил манипулированию образом писателя, производимому ирланд­ским государством. В качестве примера коммодификации имени Беккета, его искусственного встраивания в ирландский канон и столь же искусственного навя­зывания ему ирландской идентичности докладчик рассмотрел дублинский мост, названный в честь писателя. Форма моста символизирует арфу — типичный сим­вол Ирландии. После длительного обсуждения сложных нюансов неочевидной ирландскости Беккета такая государственная прямолинейность не могла не вы­звать смех среди участников конференции.

В первой пленарной лекции второго дня Шон Кеннеди (Университет Сент-Мэри, Галифакс, Канада), под чьей редакций вышел недавний сборник статей «Беккет и Ирландия» (2010), проанализировал пьесу «Эндшпиль» (1957) с точки зрения ее принадлежности к традиции «большого дома» (Big House), весьма по­пулярной в англо-ирландской литературе уже с начала 1800-х годов. В произве­дениях, посвященных теме «большого дома», отражена жизнь правящего проте­стантского класса и его отношения с католическим большинством. По мнению Ш. Кеннеди, пьеса «Эндшпиль» завершает эту традицию: ее постапокалиптическое место действия — это «большой дом» в своей финальной стадии. При этом на первый план здесь выходит тема вины «большого дома» в великом голоде се­редины XIX века — вины, которую испытывает автор, принадлежащий к ответ­ственному за эту катастрофу привилегированному меньшинству. Кеннеди про­демонстрировал ряд формальных и содержательных связей и с традицией «боль­шого дома», и с ирландскими повествованиями о голоде. При этом докладчик от­метил, что он не предлагает отныне рассматривать эту пьесу исключительно как пьесу о великом голоде, а лишь указал на возможность и достоверность подобного толкования.

Закрывал конференцию руководитель международного фонда изучения твор­чества Беккета Марк Никсон (Университет Рединга, Великобритания), выступив­ший с докладом об ирландском круге чтения писателя. Докладчик рассказал об уровне знакомства писателя с ирландской литературой вообще, о том, какие пи­сатели и произведения были значимы для него в разные периоды жизни и твор­чества, и о том, какие авторы оказали на него наиболее сильное влияние. В каче­стве свидетельств и доказательств М. Никсон приводил программы учебных курсов Тринити-колледжа, перечни книг из домашних библиотек Беккета, пере­писку и дневники писателя. Так, например, докладчик заметил, что писателя нельзя было назвать знатоком всех периодов ирландской литературы, однако он имел весьма неплохое общее представление о ее истории и отдельных предста­вителях. Отдельно докладчик остановился на значимости для Беккета таких пи­сателей, как Джойс, Свифт и Джордж Мур — так, сочинения последнего писатель активно читал во время работы над романом «Мерфи».

В силу того, что тема конференции была задана весьма строго, каждый доклад предоставлял богатую пищу для размышлений и открывал поле для активной ин­теллектуальной работы. Те специалисты по творчеству Беккета и ирландской литературе^[17], что сами не выступали с докладами, активно участвовали в обсужде­ниях и дискуссиях, которые, нужно отметить, были не менее, а порой и более содержательными, чем сами выступления.

По итогам конференции, посвященной исключительно взаимоотношениям Беккета и Ирландии, стало очевидно, что в последнее время интерес к данной теме в беккетоведении достиг высшей точки и, следовательно, необходимо даль­нейшее уточнение различных интертекстуальных, контекстуальных, культурных, биографических и прочих связей творчества Беккета с его родной страной.

Алексей Бороненко