Речь при получении Премии Аркадия Драгомощенко

Поэзия сегодня, безусловно, является роскошью, как роскошь сегодня — свободный ум и свободная речь. Свободное письмо, с его головокружительной беспечностью, невесомостью и трансгрессивностью, поверяется строгостью и стыдом, поверяется опытом.

В высказывании мне важны чувственность, уязвимость, интимность (понятая как угодно широко, потому как и поэзия есть особый род близости), экономность и интенсивность, сильное метафизическое измерение.

Около года назад я делала художественный проект, в основе которого лежала метафора Целана—Мандельштама, определяющая стихотворение как бутылку с посланием, письмо неизвестному получателю. Письмо, идущее через время-смерть, может стать концом работы ожидания и работы прощения. Письмо, доставленное неизвестному адресату, и есть возможный предел, в котором сбывается разговор. Текст и становится таким открытым письмом, всеобщей спасительной вестью.

Высказывание уже само и есть интенсивность жизни и единственная (?) возможность почувствовать родство в мире, «с тех пор, как мы суть — разговор».