«В Питере — пить!» как визуальный пастиш и подрывной жест

Andrey Rossomakhin. «V Pitere — pit’!» [In Petersburg — to drink!] as Visual Pastiche and Disruptive Gesture

Не думай, что я всего только хам <...>, который пьет коньяк и развратничает. Я, брат, почти только об этом и думаю, об этом униженном человеке, если только не вру...

Ф.М. Достоевский

1

Предложенный выше комментарий к тексту песни «В Питере — пить!» эксплицировал основные интертекстуальные связи и перекрестные мотивы, продемонстрировал авторскую установку на фольклор и центонность повест вования, выявил важную роль топонимов, сленга и обсценизмов, а также важнейшее значение слоганов/мантр, несущих не только магическую нагрузку, но и в том числе заряд социально-критического пафоса.

Столь же подробный разбор одноименного клипа[1] не входит в нашу задачу, однако мы намерены актуализировать ряд его ключевых подтекстов и неявных проекций.

Клип полон метафор и намеков. Он длится 7 минут 13 секунд, при том что песня занимает лишь 3,5 минуты[2]. Таким образом, половина клипа свободна от закадровой музыки и вокала. Развернутая в клипе внепесенная реальность существенно обогащает и перекодирует поэтический текст.

Первое, что важно отметить — и что почему-то прошло мимо внимания многочисленных рецензентов, — типаж актера, выбранного на роль главного героя. В роли взбунтовавшегося банковского клерка — щуплый светловолосый «ботаник» в очках и с аккуратной стрижкой — полагаем, образцом для подбора актера стал не кто иной, как обрусевший Эдвард Сноуден...

Эдвард Сноуден (2013) / Актер Арсений Полиевец в клипе «В Питере — пить!» (2016)

Вслед за банковским клерком последовательно появляются остальные герои: важно, что это представители совершенно разных социальных страт — от продавщицы круглосуточного магазина до музейной дамы-искусствоведа, от таксиста-кавказца до полицейского-гаишника[3]. Все они тоже «взламывают шаблон» обыденности и в ситуации, когда «всё достало», действуют в соответствии с лозунгом: «Fuck your system!»

Программный жест с показом пяти разных социальных групп очень важен. Эта метафора единения нации, включая даже таких одиозных представителей власти, как гаишники, — амбивалентна и многообещающа. Все они бунтуют против обыденности, рутины, иерархии, устоявшегося порядка. Перемен? Мы ждем перемен?

Конечно, отказ от иерархичности отношений и прекраснодушная визуализация лозунга «свобода, равенство, братство!» выглядят сказочной фантастикой, но именно сам факт перехода героями социально-нормативных границ делает их не только свободными, но и единомышленниками. Впе чатляет невообразимое в нынешней российской повседневности обращение: «Свободен, брат?» — обращение всесильного гаишника (в форме и при оружии) к таксисту-кавказцу, с высокой степенью вероятности — бесправному гастарбайтеру.

Это состояние свободы подпитывается главным эликсиром — водкой (шампанское и мартини, на мгновение появляющиеся в кадре, — маркер гусарского шика, не более того). Опьянение героев нарастает и проходит этапы от радостной эйфории до сонного отупения и даже рвоты. Эта алкоголическая трансгрессия достигает своего апогея поздно ночью, на крыше одного из петербургских особняков. Почти в самом финале клипа главный герой (банковский клерк с лицом Сноудена! — то есть одиночка, бросивший вызов государству) изображен с факелами в воздетых руках — кадры сняты с нижней точки, на фоне огромного неба.

Этот эффектный фрагмент с факелами программирует несколько интерпретаций. С одной стороны, это прямая пародия на пафосную позу Николаса Кейджа из голливудского блокбастера «Скала» (1996)[4]. С другой стороны, в ассоциативном поле этого кадра неминуемо присутствует хрестоматийный холст Эжена Делакруа «Свобода, ведущая народ» («Свобода на баррикадах»; 1830). Композиционное сходство с картиной Делакруа усиливается соратниками «клерка-Сноудена», расположенными у его ног. Символические рифмы не менее важны: как и в рассматриваемом нами клипе, Делакруа показал на картине вокруг Свободы (Марианны) представителей пяти разных социальных страт: это рабочий, буржуа, подросток, военный, а также учащийся Политехнической школы, представляющий интеллигенцию. Все вместе они символизируют единство французского народа во время трехдневной Июльской революции, свергнувшей династию Бурбонов (революция разразилась после указов короля Карла Х об отмене свободы печати и ограничении избирательных прав).

Вот вышеупомянутые кадры с факелами:

Кульминация из клипа «В Питере — пить!» (2016) / Кульминация из фильма «Скала» (1996)

Итак, мы оказываемся перед неожиданным поворотом клипового нарратива: сатира с алкоголическим загулом вдруг визуализирует победу народа на баррикадах... Этот эзопов текст с намеком на огненный Майдан в окрестностях Эрмитажа может быть прочитан и как сарказм по поводу фобий властей, и как пастиш в честь акциониста Петра Павленского, поджегшего дверь ФСБ несколькими месяцами ранее.

Впечатляет то внимание к деталям, которое демонстрируют создатели клипа: типажи персонажей сконструированы очень продуманно, включая даже офисную и школьную массовки, появляющиеся в кадре на несколько секунд. Многие второстепенные детали и элементы антуража также достоверны и неслучайны; иные из них приобретают символико-аллегорический характер: кружка с надписью Boss, бэйдж с надписью VIP, водка «Царская», абсурдно-повседневное соседство «Шавермы» и «Ювелирторга», машущий лапой золотой китайский кот Манэки-нэко — синхронизированный с жестом продавщицы и даже ярко-красной помадой на ее губах...[5] Еще одна из неочевидных, но программных рифм — марка автомобиля кавказца-таксиста: это BMW, отсылающая, полагаем, к знаменитому роуд-муви «Бумер», кинофильму 2003 года о криминальной четверке друзей[6]. Не менее программная деталь — вишневая «девятка» (семиотический маркер «лихих девяностых» и одновременно намек на шлягер поп-группы «Комбинация») с криминальными братками, вышвырнувшими в Крюков канал сбитого ими полицейского...

Кадр из клипа «В Питере — пить!»: продавщица водки, чей жест и цвет свитера срифмованы с китайской скульптурой Манэки-нэко

Прошедший огонь и воду гаишник по ходу развития сюжета визуализирует Принца — буквально Принца на Белом Коне, которого дождалась искусствовед-экскурсовод; тем самым вслед за романтической парой клерк/продавщица подспудно подключается и вторая любовная линия, лишь едва намеченная в клипе. Очевидное несоответствие идеального архетипа из европейского фольклора (Принца на Белом Коне) увальню-полицейскому и его незавидному статусу в цеховой иерархии[7] — очередной парадоксальный сдвиг российского бытия.

Появление в кадре эпического полотна Карла Брюллова «Последний день Помпеи» (1833) — прозрачная апокалиптическая метафора: мы у бездны на краю (что, впрочем, никак не отменяет авторского посыла — Show must go on!).

Примечательно, что об ужасе катастрофы экскурсовод говорит высокопарны ми одическими клише («...это поистине ужасный момент... перед ликом смерти обнажается вся суть человеческой души...» etc.), и, конечно же, ее слова никого не пугают, — более того, они никому вокруг не интересны. В результате сегодняшняя Кассандра обрывает на полуслове предсказуемую цитату из Пушкина[8] и бросает в сердцах лаконичное русское слово, после чего присоединяется к остальным бунтарям и их алкоголической инициации.

Съемки соответствующего эпизода с дамой-экскурсоводом проходили в Академии им. А.Л. Штиглица, поэтому создатели клипа специально изготовили уменьшенную копию картины Брюллова (оригинал находится в Русском музее, его размер 4,6×6,5 м). Едва-едва попадающие в кадр слепки с Большого фриза Пергамского алтаря — с грандиозной битвой богов и титанов — работают на сгущение брюлловской метафорики, напоминая о той яростной энергии, с которой сражаются противники на античном фризе: стремительный натиск богов и отчаянное сопротивление гигантов, психологически убедительные, почти тактильно-осязательные, изображения предсмертных мук побежденных и ликования победителей.

...Рассвет герои клипа встречают на крыше, подобно небожителям наблюдая панораму лежащего у их ног Города. Построение кадра на крыше — очередной пастиш: расположение фигур по нисходящей диагонали апеллирует к схожим финальным кадрам из криминальных комедий С. Содеберга «Одиннадцать друзей Оушена» (2001) и «Двенадцать друзей Оушена» (2004)[9], а также к нескольким плакатам к этим фильмам. В свою очередь, силуэты героев на фоне неба (контражур) заставляют вспомнить заставки и концовки культовой советской трилогии Э. Кеосаяна про «неуловимых мстителей» (1967–1971):

Диагональ и контражур: а) «В Питере — пить!» (2016); б) «Неуловимые мстители» (1967)[10]; в) «12 друзей Оушена» (2004)[11]

Самые последние кадры клипа показывают нам озябшую и похмельную[12]"великолепную пятерку" ранним петербургским утром на Дворцовой площади; за кадром звучит диссонирующе-бодрое радиоприветствие¹². Здесь имеет место очередная визуальная игра: силуэты наших героев в створе Арки Главного штаба, на фоне Александрийского столпа и зимнего дворца — не что иное, как аллюзия-инверсия на знаменитые кадры штурма Дворца восставшим народом в киноэпопее Сергея Эйзенштейна «октябрь» (1928).

Финал клипа: герои ранним утром выходят из Арки Главного штаба / Кадр из фильма «Октябрь» С. Эйзенштейна (1928)[13]: восставшие штурмуют Зимний дворец

Итак, суммируем ключевые визуальные рифмы клипа «В Питере — пить!»: выбор актера, похожего на Сноудена (главного транснационального символа сопротивления лживому госаппарату), сюжет с антисистемным бунтом пяти представителей российского социума, проекции на классические холсты Делакруа и Брюллова (визуализирующие соответственно крах режима и «падение кумиров»), проекции на непобедимых героев трилогий Э. Кеосаяна и С. Содеберга, аллюзия на кинофильм Эйзенштейна «октябрь» о торжестве народного гнева — все это работает на одну идею, высказанную между строк.

Вероятно, для создателей клипа была важна еще одна кинематографическая проекция: полагаю, что одним из подтекстов клипа является криминальная драма 1993 года «С меня хватит!» ("Falling Down«[14]) режиссера Джоэла Шумахера, с Майклом Дугласом в главной роли. Героя этого фильма зовут Уильям Фостер, он тоже клерк, и он тоже остался без работы; его бунт против Системы, начавшись с пустяка, достигает самых крайних форм; он тоже весь фильм перемещается по мегаполису, но тема алкоголя не является ключевой — зато агрессия героя стремительно нарастает (круша все на своем пути, он стремится попасть на день рождения к маленькой дочке, с чьей матерью он в разводе). Рискну предположить, что внешний вид Майкла Дугласа в этом фильме 23-летней давности стал не менее важным эталоном при подборе актера для русского клипа[15]. Иными словами, главный герой клипа группы «Ленинград» — это контаминация одновременно двух персон: Майкла Дугласа в роли «съехавшего с катушек» клерка — и Эдварда Сноудена. Их внешний облик, несмотря на разницу в возрасте, почти идентичен — все те же очки и все та же аккуратная короткая стрижка (см. Иллюстрации).

Интересно, что клип группы «Ленинград» на четыре месяца опередил выход на экраны политического триллера «Сноуден», снятого знаменитым режиссером Оливером Стоуном.

Майкл Дуглас в фильме «С меня хватит!» (1993)[16] как прототип героя клипа «В Питере — пить!»

Подводя некоторые итоги, следует заострить внимание на важном парадоксе. С одной стороны, сегодня вроде бы вполне очевидна маргинальность протеста героев клипа «В Питере — пить!», как и вполне очевидна их уязвимость, сиюминутность их торжества над Системой. С другой стороны, герои клипа снискали восторженный отклик всероссийской аудитории (десятки миллионов просмотров и «лайков»). Эта амбивалентность говорит о том, что очевидность может быть обманчива: гоголевский (шнуровский) маленький человек может преподнести сюрприз, не укладываясь в рамки социологических методик, в прогнозы экспертов и манипуляции политтехнологов.

2

заметим, что сама дата обнародования клипов группы «Ленинград» тоже может быть программным жестом, не всегда понятным неискушенному зрителю и не отрефлексированным даже профессиональными аналитиками. Тот факт, что выпуск ряда клипов был приурочен ко Дню сотрудников МВД, к новому году, Дню знаний, Дню всех влюбленных, к результатам президентских выборов и т. Д., равно как и то, что творчество Шнурова в последние годы нередко является отчетливым откликом на текущие события в стране, позволяет предположить и программный характер премьеры клипа «В Питере — пить!» именно в ночь с 30 апреля на 1 мая — то есть в Вальпургиеву ночь. Эта дата позволяет интерпретировать данный факт в контексте архаичных магических практик изгнания ведьм и злых духов, то есть как символическую терапию страны. При желании в клипе можно обнаружить немало соответствующих рифм: наличие рыжей героини, следы мистериального и хтонического — стремительный пролет героев по городу (впрочем, не на помеле, а на такси), символическая смерть полицейского и его возвращение из-под воды, пляски в ночи на Марсовом поле («хороводы» на кладбище) с петардами и факелами[17]. Не менее важна условная, сюрреалистическая топография: герои перемещаются в намеренно условном пространстве (что неочевидно большинству непетербуржцев): в Соляном переулке нет ни банка «Комфортный», ни магазина «24 часа», как может подумать простодушный зритель; глядя из окна Мухинского училища, невозможно увидеть Манеж и Конногвардейский бульвар; выйдя из района Соляного городка, нельзя мгновенно оказаться в Коломне и т. д. Здесь стоит отметить, что петербургскими реалиями насыщены очень многие клипы группы «Ленинград». Отмечу попутно хотя бы два, совершенно не похожих друг на друга.

В зажигательном клипе «Мамба-х*ямба»[18] (2003) мультипликационный Шнуров (внешне напоминающий Фиделя Кастро) оказывается в компании таких же мультяшных Пушкина, Льва толстого, Петра Великого, Николая Первого — персонажи этого уморительного хармсовского клипа стремительно проносятся по парадным улицам, набережным и площадям Петербурга, а в финале Шнуров... вместо президента поздравляет нацию с новым годом.

В клипе «Про любовь» («Мне пох*й всё, когда ты рядом...»; 2011) и тревожная музыка, и яростный женский вокал Юлии Коган ярко аранжированы городским пространством Петербурга: Фонтанка, Марсово поле, улица Ломоносова, невский, своды Университета, Екатерининский сквер, Публичка, набережная и площадь вблизи Цирка, Инженерный замок, Малая Садовая, Кленовая аллея, ступени, колоннады, дорожные зебры, дворы, каналы — почти пустынные стремительно меняющиеся декорации со всей очевидностью подключают пресловутый и умышленный «петербургский текст». Удивительно, что даже в чистой экзистенции/лирике этой песни (полностью лишенной стеба — не считать же стебом мощную непристойность рифм) две строчки — прямое и резкое политическое высказывание. При этом оно оказалось ровно в середине клипа — провоцируя семиотические потуги на поиск рассудочного каркаса в построениях художника:

...Наверное, я заболела,

Да нет, я просто влюблена.

И никакого мне нет дела,

Кого там выберет страна...

Помимо этого сиюминутного вторжения политики в лирику, в клипе «Про любовь» есть еще одна привязка к России здесь-и-сейчас — почти в самом финале 15 секунд уделено бытописанию нравов: героиня клипа (Юлия Коган) выкупает возлюбленного (Шнурова) из застенков продажной полиции. Обзор прямых и завуалированных политических высказываний в текстах и клипах группировки «Ленинград» не входит в нашу задачу, иначе подобные примеры можно легко умножить.

3

На фоне показанных нами нонконформистских и фрондерских эскапад Сергея Шнурова, многократно усиленных их визуализацией в клипах, удивительно, что из цеха критики раздаются обвинения его в конформизме и даже продажности. Вот один из наиболее подробных откликов такого рода:

...Шнур — человек, поставивший на конвейер, как в итоге выяснилось, не карнавализацию повседневности, а тривиализацию ее.

Представляется, кстати, политически грамотным, что Шнур изначально прибегнул к музыке ска, дабы совершить свою ценностную революцию <...>. Шнур посредством музыки ска адаптировал к нуждам среднего класса отечественную панк-повестку, изгнав из нее все социально значимые маркеры и заменив их безоценочными, «телесными» маркерами повседневности <...>.

...нужно понимать, что никакой дескриптивной или аналитической ценности (что имплицитно полагается теми, кто раз за разом воспроизводит один и тот же троп «Шнур опять описал нашу действительность») эти песни не несут и все написаны ради одного только стратегического матюга.

Интересно тут, впрочем, то, что механика эта абсолютно коммерческая и свойственна в первую очередь богомерзкой, по меркам целевой аудитории Шнура, «попсе», в которой песенная схема строится на той же, очень простой стратегии проговаривания каких-то малозначащих слов в куплете с прямой целью перейти к мусям-пусям в припеве <...>. Схему эту воспроизводят все продюсерские команды, пишущие песни современным поп-звездам <...>.

Смысл в том, что людям, лояльным к окружающей действительности, тоже иногда хочется ударить по ней ломом; вот функцию этого «лома для лояльных людей» и исполняет Шнур. <...>

...типовой портрет поклонника группы Ленинград: невротизированный городской служащий, за которого его скопившуюся агрессию канализирует в матюги свой в доску пацан в майке-алкоголичке на сцене.

Более того, Шнур, будучи очень чутким бизнесменом (и существенно более тонким психологом, чем его аудитория), давно понял, что в расфигачечных нуждаются не только мужчины, но и женщины и что в устройстве расфигачечных тоже есть свой гендерный аспект... [Рондарев 2016]

Как видим, с одной стороны, критик отдает должное музыканту, с другой — пытается разоблачить его с помощью тенденциозных социологических выкладок. В довершение своего пристрастного разбора критик выносит безапелляционный приговор: контркультурный бунтарь и матерщинник никакой не бунтарь, а ловкий бизнесмен и — более того! — востребованный властями «профессиональный тривиализатор реальности»...[19]

Другой критик утверждает: «ничего такого особенного Шнур не нащупал, как нам хотелось бы думать. Просто есть линейка товара. И его производство сегментировано по категориям — подешевле и подороже. Как зубная паста. Как жвачка. Как все, что мы потребляем. Тимати — подешевле. Шнур — подороже. И поэтому к музыке Шнура как бы прилагается смысловая нагрузка, которая позволяет аудитории „Дождя“ самозабвенно отжигать под гоп-стоп и хриплые матюги. <...> на самом деле вместе со Шнуром мы ходим в народ, не приближаясь к народу...» [Бешлей 2016].

Еще один критик, тоже откликаясь непосредственно на клип «В Питере — пить!», выносит приговор: «...группа „Ленинград“ поощряет своими песнями все самое дурное в России»; «Шнур талантливо тривиализирует паскудство — в смысле, он приподнимает его, возводит в норму. <...> В песнях Шнура нет сатиры. Сатира предполагает критическое отношение автора к предмету исследования. Здесь этого нет в помине...» [Евграфова 2016].

Еще один культуролог, откликаясь на тот же клип, вроде бы наконец констатировал очевидное — «...шнуровские акценты сместились к музыкально-визуальной антропологии повседневности...» [Куренной 2016], но ровно ни чего не сказал по делу.

Эта снобистская критическая глухота сама по себе симптоматична: где чувство языка и чувство иронии? Где проекции на язык героев Зощенко или Высоцкого? Где память об эпохе, когда интеллигенция пела преимущественно блатные песни? Где ви´дение богатой традиции русской поэтической приапеи? Где постановка вопроса о том, почему здесь-и-сейчас сверхпопулярны именно такие тексты? Почему либеральные критики оказываются солидарны с оголтелым охранительством? Почему критики сводят разговор лишь к заоблачным гонорарам Шнурова и Ко, но не способны вспомнить, скажем, аналитический инструментарий Юрия Тынянова и его концепцию литературной эволюции через пародию?

Круглый стол, специально организованный на Радио «Свобода» через полтора месяца триумфального распространения интересующего нас клипа, содержал ряд противоречивых реплик: наряду с утверждением, что «Шнур — это абсолютно искусственный проект», нехотя констатировалось, что десятки миллионов просмотров в YouTube — «это очень много». Вот еще несколько характерных цитат из итого обсуждения:

У Шнура я вообще не вижу протеста. Это такая вещь, сейчас очень распространенная в России, когда берется форма как бы протеста, а туда вкладывается чтото сверхлояльное...

...он очень аккуратно обходит наиболее острые углы российской социальной действительности и уж точно совершенно не лезет в политику... он вошел в структуру фольклора. Все-таки его строчки разобраны [на цитаты. — А.Р.], они становятся мемами...

...это не делает Шнура социальным критиком — это делает его регистратором определенных процессов...

Это в то же время и симуляция протеста. Этот его хриплый голос, грубый звук, нарочито кричащие диссонансы создают видимость альтернативности...

...у нас вообще любят брутальных мужчин с хриплыми голосами...

Безусловно, он умеет зажечь...

...он мастер слоганов...

У него очень яркая музыка <...>. Она не обязательно хорошая, не обязательно грамотно сделанная, но она очень яркая. У него дудки. Ска и фанк — это оружие массового поражения. Если человек присутствует при этой музыке, особенно вживую, то он начинает танцевать...

Шнур — один из лучших маркетологов рок-музыки[20], потому что он понимает, как она работает, в отличие от массы других людей, которые, может быть, талантливее...

...успех этого клипа во многом построен и на узнавании, не просто на сатире, а еще на точном попадании... [Протест на лабутенах 2016][21].

Через две недели ведущий указанного круглого стола опубликовал собственную статью, где претензии в адрес фронтмена группы «Ленинград» достигли максимальной концентрации; констатируя, что Шнуров сегодня в российском массовом сознании во многом занимает «нишу Высоцкого», аналитик далее выдвигает целый ряд обвинений:

Он не революционер и не разрушитель, а скорее расчетливый коммерсант <...>. На первый взгляд <...> его музыка радикальна и контркультурна: это грубый телесный «фак» всей консервативной повестке дня современной России. <...> [однако] он не вне системы, он, даже если и бессознательно, — часть системы, один из столпов порядка. Именно поэтому ему позволено гораздо больше, чем другим, — невозможно представить ни одну российскую группу, которой было бы позволено так безнаказанно материться со сцены и в интернете — но Шнурову все сходит с рук. Для власти он свой, государев скоморох. <...> Песни Шнура — как кричалки и драки футбольных фанатов, как мрачные ночные колонны байкеров в фашистских касках в сопровождении машин ГИБДД <...>: это все формы управляемой агрессии, которые стали системной силой в нынешнем политическом раскладе, боевыми отрядами режима... [Медведев 2016].

Согласимся — петербургский поэт не разрушитель. Он творец, созидатель. Во всем остальном критику, полагаем, изменило не только чувство меры, но и здравый смысл. Осознает ли критик абсурдность своих претензий по поводу коммерческих талантов музыканта, а также аморальность своих построений: «...Если Высоцкий исполнил амплуа романтического героя до полной гибели всерьез, то Шнуров мало похож на <...> человека, занимающегося саморазрушением...» [Медведев 2016].

Как ни странно, приходится напоминать, что со времен Пушкина обсценная лексика — это не только атрибут витального смеха, не только способ припасть к глубинным языковым пластам национальной культуры, но это еще и политическая фронда, противостояние официозу. Об этом полтора столетия назад исчерпывающе сказал Николай Огарев, в предисловии к сборнику «Русская потаенная литература», изданному в Лондоне, в год отмены в России рабства:

...как ни странно встретить в одной книге поэзию гражданских стремлений и поэзию неприличную, а они связаны больше, чем кажется. В сущности, они ветви одного дерева, и в каждой неприличной эпиграмме вы найдете политическую пощечину. Любовь к непристойностям, общая всем народам, очень домашняя у русского народа, всегда — у нас, как и везде, — находила выражение в литературе. Вошла ли она в пушкинскую поэзию вследствие своей бессословной народности, или потому, что он «Читал охотно Елисея», или под влиянием древних и Парни, самого изящного и поэтического из французских поэтов, — мы не беремся решить, но одно очевидно — она <...> сложилась у него в либеральный склад и изящную форму. <...> Мы берем его «Гавриилиаду» и «Царя никиту», где язык и форма, особенно в последнем, безукоризненно изящны и вместе с тем содержание их проникнуто религиозным и политическим вольномыслием <...>. С другой стороны, циническая эпиграмма Пушкина всегда бьет политического врага даже в литературном враге; от Николая до Булгарина, от царя до шпиона — везде казнится один враг, враг гражданской свободы... [Огарев 1861][22].

Не удивительно, что «Ленинград» остро раздражает иные недалекие персоны, обуянные административным зудом и/или жаждой самопиара, паразитирующего на поп-персоне. Загадка в другом: почему высокоинтеллектуальными противниками и критиками группы «Ленинград» не замечается очевидное — то, что в наиболее лаконичной цитатной форме выразил сам ее фронтмен: «смех и радость мы приносим людям». Всеобщий, карнавальный смех связан с праздником и обновлением; этот смех универсален — и направлен одновременно и на самих смеющихся. То, что этот смех тотален, и в частности нередко делает смешными и нелепыми российский официоз и власти предержащие, — должно быть очевидно любому непредвзятому глазу. В стра не без публичной оппозиции и с алогичной верой в «доброго царя», кто, кроме Шнурова, способен во всеуслышание послать-куда-подальше президента, правительство, весь жирующий истеблишмент и его челядь — и при этом голос Шнурова слышат миллионы. В замороженной стране с фейковой публичной политикой он оказывается чуть ли не единственным витальным и сверхуспешным политиком — после многолетних запретов вновь пробившимся и в праймтайм гостелевидения.

...Знаменательно, что в новогоднюю ночь 31 декабря 2016 года песня «В Питере — пить!» прозвучала по телевидению на Первом канале — впрочем, в слег ка измененной аранжировке и с заменой двух обсценных слов на компромиссные эквиваленты. Понятно, что давно деградировавшее телевидение, чуть ли не 30 лет показывающее в новогоднем эфире одни и те же персоны, остро заинтересовано хоть в каких-то «рейтинговых» новациях. Но отдают ли себе отчет продюсеры Первого канала, что, изъяв два безобидных матерных слова, они целиком сохранили весь наркоманский пласт эпатажной сатиры? Все это представляет собой очередной пример впечатляющего абсурда — в том числе законодательного, процветающего в России. Сергей Шнуров — вдумчивый и внимательный наблюдатель и летописец этого абсурда. Тем печальнее констатировать, что песня «В Питере — пить!» в новогоднем телеэфире звучала и выглядела как профанация: здесь все поддельное, праздника нет, есть лишь его имитация. Вседозволенность заменена на разрешенность. Все ценное оказалось утрачено в этом телеисполнении на самом ангажированном госканале.

В инстаграме С. Шнурова в преддверии новогоднего эфира появилась фотография музыкантов с брутально-удовлетворенной записью: «В новогоднюю ночь из каждого утюга. Нет такого телеканала, где не будет этих физиономий. Тотальное покрытие и осеменение. П*здец, бл*». Очередная планка взята — появление в самую знаковую ночь на самом главном телеканале — широта аудитории зашкаливает, «покрытие» действительно тотальное, и, кажется, сам автор удивляется свершившемуся факту... но стремление попасть в телевизор забавно только у Фрекен Бок. В тесных контактах художника с властью со всей очевидностью таится опасность приручения, подчинения и творческой импотенции. Полагаем, С. Шнуров прекрасно отдает себе отчет в подобной угрозе. Как бы извиняясь за конформистский компромисс, музыкант выступал в майке с надписью «Это не Я». Важный жест, показывающий трезвость самооценки.

Что ж, вероятно, нам еще предстоит услышать (и увидеть) очередные блокбастеры от Сергея Шнурова; будут ли среди них вариации на тему, как его к себе зовут «большие люди», чтоб он им пел «охоту на волков»? Или вариации на тему «рожденные в года глухие, пути не помнят своего»? Или на тему «рождается троянский эпос»? — Посмотрим.

Подождем.

Библиография / References

[Башлачев 2005] — Башлачев А. Как по лезвию. М., 2005.

(Bashlachev A. Kak po lezviju. Moscow, 2005.)

[Бешлей 2016] — Бешлей О. Тимати — подешевле. Шнур — подороже // Colta. 5 мая 2016 (http://www.colta.ru/articles/society/ 10980; дата обращения: 02.02.2017).

(Beshley O. Timati — podeshevle. Shnur — podoro ze // Colta. 05.05.2016 (http://www.colta.ru/articles/society/10980; accessed: 02.02.2017).)

[Евграфова 2016] — Евграфова Е. Всего за один матюг // Colta. 5 мая 2016 (http://www.colta.ru/articles/society/10974; дата обращения: 02.02.2017).

(Evgrafova E. Vsego za odin mat’ug // Colta. 05.05.2016 (http://www.colta.ru/articles/society/10974; accessed: 02.02.2017).)

[Куренной 2016] — Куренной В. По шнуровским местам: Куда зовет группировка «Ленинград» // Лента.Ru. 27 мая 2016 (https://lenta.ru/columns/2016/05/27/shnur/; дата обращения: 02.02.2017).

(Kurennoy V. Po shnurovskim mestam: Kuda zovet gruppirovka «Leningrad» // Lenta.Ru. 27.05. 2016 (https://lenta.ru/columns/2016/05/27/shnur/; accessed: 02.02.2017).)

[Медведев 2016] — Медведев С. Коктейль «Ленинградский»: Песни Шнура как фальшивый протест // AlterVision. 2 июня 2016 (http://altervision.org/48118.html; дата обращения: 02.02.2017).

(Medvedev S. Kokteyl’ «Leningradsky»: Pesni Shnura kak fal’shiviy protest // AlterVision. 02.06.2016 (http://altervision.org/48118.html; accessed: 02.02.2017).)

[Огарев 1861] — Огарев Н.П. Предисловие // Русская потаенная литература XIX столетия. Отдел первый: Стихотворения. Ч. I. Лондон, 1861. С. I–XVI.

(Ogarev N.P. Predislovie // Russkaya potaennaya lite ratura XIX stoletiya. London, 1861. P. I–XVI.)

[Огарев 1988] — Огарев Н.П. О литературе и искусстве. М., 1988.

(Ogarev N.P. O literature i iskusstve. Moscow, 1988.)

[От редакции 2016] — От редакции. Не приходя в сознание: В чем секрет успеха нового клипа группы «Ленинград» // Газета.Ru. 5 мая 2016 (https://www.gazeta.ru/comments/2016/05/05_e_8213939.shtml; дата обращения: 02.02.2017).

(Ot redakcii. Ne prihodia v soznanie: V chem secret uspeha novogo klipa gruppi «Leningrad» // Gazeta.Ru. 05.05.2016 (https://www.gazeta.ru/comments/2016/05/05_e_8213939.shtml; accessed: 02.02.2017).)

[Панюшкин 2016] — Панюшкин В. Великая русская мечта // Сноб. 3 мая 2016 (https://snob.ru/selected/entry/107904; дата обращения: 02.02.2017).

(Panushkin V. Velikaya russkaya mechta // Snob. 03.05.2016 (https://snob.ru/selected/entry/ 107904; accessed: 02.02.2017).)

[Протест на лабутенах 2016] — Протест на лабутенах: Песни Шнура как территория конформизма. [Круглый стол; ведущий

С. Медведев] // Радио «Свобода». 11 мая 2016 (http://www.svoboda.org/a/27730770. html; дата обращения: 02.02.2017).

(Protest na labutenah: Pesni Shnura kak territoria konformizma. [Krugliy stol; vedushiy S. Medvedev] // Radio «Svoboda». 11.05.2016 (http://www.svoboda.org/a/27730770.html; accessed: 02.02.2017).)

[Рондарев 2016] — Рондарев А. Расфигачечная // Актуальные комментарии. 9 февраля 2016 (http://actualcomment.ru/ rasfigachechnaya.html; дата обращения: 02.02.2017).

(Rondarev A. Rasfigachechnaya // Aktual’nie kommentarii. 09.02.2016 (http://actualcomment.ru/rasfigachechnaya.html; accessed: 02.02. 2017).)

[Сурганова, Пузырев 2015] — Сурганова Е., Пузырев Д. Как Сергей Шнуров построил бизнес на продаже мата, угара и праздника // РБК. 27 июля 2015 (http://www.rbc.ru/interview/society/27/07/2015/55b0eabf9 a794784a356e828; дата обращения: 02.02. 2017).

(Surganova E., Puzyrev D. Kak Sergey Shnurov postroil biznes na prodaze mata, ugara i prazdnika // RBK. 27.07.2015 (http://www.rbc.ru/ interview/society/27/07/2015/55b0eabf9a794784a356e828; accessed: 02.02.2017).)

[Fancy Shot Agency] — Fancy Shot Agency: [Создатели клипа «В Питере — пить!»] // http://fancyshot.com/portfolio-item/leningrad-vpitere-pit/ (дата обращения: 02.02.2017).

(Fancy Shot Agency: [Sozdateli klipa «V Pitere — pit’!»] // http://fancyshot.com/portfolio-item/leningrad-v-pitere-pit/ (accessed: 02.02.2017).)

[Walker 2016] — Walker P. The Rock movie plot «may have inspired MI6 source’s Iraqi weapons claim» // The Guardian. 6 July 2016 (https://www.theguardian.com/uk-news/2016/jul/06/movie-plot-the-rock-inspiredmi6-sources-iraqi-weapon...; accessed: 02.02.2017).