Читая «Дальнее чтение» (От составителей)

Oleg Sobchuk, Artjom Shelya. Reading Distant Reading (From the Guest Editors)

Книга Франко Моретти написана как будто специально для того, чтобы вызывать споры. Споры начинаются уже с названия. Как перевести «Distant Reading»? Чтение издали? Чтение на расстоянии? Дистантное чтение? Дистанционное чтение? Отстраненное чтение? Отдаленное (или удаленное) чтение? А может, «быстрое чтение» — если следовать заложенной в английский вариант полемике с «медленным чтением» (close reading)? Это далеко не полный список вариантов, которые были у нас как переводчиков. Мы выбрали «Дальнее чтение» — чтобы отсечь все ненужные коннотации, которые есть у многих из этих вариантов, «отстраняющих» и «дистанцирующих» читающего. Вместо этого мы предложили необычно звучащее «Дальнее чтение» — новое словосочетание, подчеркивающее новизну содержания книги. Но многие читатели книги остались при своем мнении, продолжая пользоваться параллельными вариантами.

Франко Моретти вообще известен тем, что его работы — объекты споров. Дискуссии начались с «Атласа европейского романа, 1800—1900» (1998) — новаторской по форме работы (атлас? литературы?) — и продолжились в связи со статьей «Гипотезы о мировой литературе» (2000) и короткой книгой «Графики, карты, деревья» (2005). В них Моретти предлагал необычные для литературоведения методы исследования (например, картографировать тексты) либо необычные теории (миросистемную теорию, теорию эволюции в литературе). В наиболее обсуждаемых работах Моретти проверяет на прочность границы литературоведения. Как правило, этой проверки они не выдерживают; появляются зияния, ходы на неисследованные пространства, которые и предлагает исследовать Моретти.

«Дальнее чтение» — не менее (а то и более) подходящий объект для споров, чем упомянутые его работы. В центре внимания здесь — идея перехода от изучения отдельных произведений (close reading) к исследованию общей картины: социального поля литературы, литературной эволюции, мировой литературы, литературного longue durée — тут уж кому как удобнее. По Моретти, исследование литературы в большом масштабе вряд ли может обойтись без количественных методов — без подсчетов, графиков или средних величин. А поскольку в современном мире вряд ли имеет смысл считать что-либо без компьютера, количественные методы превращаются в цифровое литературоведение (computational criticism) — новую ветвь на молодом, но уже широко разветвленном дереве цифровых гуманитарных наук (digital humanities).

Эта книга не должна восприниматься как учебник или хрестоматия по количественным методам: это не фундаментальная теоретическая работа, а ретроспектива статей. Методы Моретти здесь, в отличие от его совместных работ с сотрудниками Стэнфордской литературной лаборатории, предельно просты, графики нарисованы вручную, статистический аппарат практически отсутствует, серьезные вопросы вызывает и ряд методологических проблем (см. отзыв А.И. Рейтблата, в котором критикуются принципы формирования эмпирической базы исследований Моретти и его способ задавать вопросы). Почему же «Дальнее чтение» оказалось настолько знаковой книгой для современного литературоведения? Почему Моретти был с большим энтузиазмом принят в среде digital humanities (поля, к которому он сам относится несколько скептически)? Почему, наконец, словосочетание distant reading молниеносно вошло в репертуар академических ключевых слов?

Нам кажется, что это произошло потому, что Моретти удалось найти важную метафору для работы гуманитария цифровой эпохи, который все больше смотрит на культуру прошлого и наследие печатного станка через Google Books, электронные библиотеки и коллекции, базы данных, графики частотности и интерактивные карты. «Дальнее чтение» одновременно и описывает наши ощущения от того, как литература (наравне с другими полями культурного производства) за короткое время стала данными — data, — неважно, большими или малыми, и предлагает простую объяснительную модель и новый методологический путь (обещание его?). Книга Моретти непочтительно (консервативная часть академии сказала бы — легкомысленно) относится к традиции, и в этом отчасти заключается ее освобождающий, жизнерадостный эффект. В конечном счете она возвращает в литературоведение красоту открытия, захватывающие неисследованные области, нерешенность вопросов и теоретическую смелость, которая не превращается в недоступную для читателя игру в высокую «теорию».

Для русскоязычной аудитории многие вопросы теории и истории литературы, которых касается Моретти, не будут новыми. «Дальнее чтение» двигается в сторону синтеза формального анализа, количественных исследований и социологии литературы — обширного проекта, который в русской традиции был заложен формалистами, привел к русскому структурализму, создал сильнейшую школу русского стиховедения и лег в основу амбициозной «количественной революции», которую в одиночку пытался совершить Борис Ярхо в 1920—1930-х годах. Эти генетические связи и типологические пересечения Моретти с важнейшими фигурами русского литературоведения проявились и в нашем обсуждении «Дальнего чтения».

«Дальнее чтение», пусть и связанное общей идеей «большой перспективы», все же распадается на множество отдельных идей — отдельных попыток прорубить окна за пределы традиционного литературоведения. Поэтому мы решили пригласить к обсуждению ученых с достаточно разными интересами. Как следствие, дискуссия развернулась вокруг нескольких не очень тесно связанных между собой тем:

— русские предшественники Моретти (о них написали Игорь Пильщиков, Джессика Меррилл, Кирилл Корчагин);

— количественные методы в литературоведении (Пильщиков, Корчагин, А.И. Рейтблат);

— социологические аспекты дальнего чтения (Георгий Дерлугьян, Константин Кокарев);

— дальнее чтение и digital humanities (Галина Орлова);

— стилистические / интерпретационные аспекты книги (Татьяна Венедиктова);

— литературная эволюция (Олег Собчук и Артем Шеля).

Позиции авторов порой кардинально разнятся. Одни видят в книге Моретти заявку на новую теорию литературы, другие, наоборот, утверждают, что это было бы ошибкой. Столь же полярны взгляды на количественные методы: одни авторы их всецело поддерживают, другие не считают важными, третьи же считают важными, но не в том виде, в котором их преподносит Моретти.

Такая пестрота ответов необычна. Это индикатор того, что «Дальнее чтение» попало в больное место современного литературоведения и гуманитарных наук в целом. Признаваемый многими кризис гуманитарных наук, потеря ими авторитета и общественного доверия очевидны во многих странах. Как рассказывать о литературе (и искусстве вообще) в то время, когда образованный читатель скорее будет с интересом следить за новостями о нейронных сетях, прорывах в робототехнике или генетике? Ведь именно там происходят научные чудеса, не так ли? А какие чудеса обещает литературоведение?

Вполне возможно, что гуманитарные науки входят в период турбулентных перемен. В лучшем случае через десять—двадцать лет мы увидим преобразованную гуманитарную науку, где рядом с медленным чтением появится, например, компьютерное моделирование культурных процессов, изучение восприятия произведений с помощью фМРТ и экспериментальные исследования искусства. В худшем случае… Кто знает, не пожертвует ли общество гуманитарными науками в пользу наук более прикладных и более захватывающих?

Пришло время обо всем этом поговорить, и «Дальнее чтение» — хороший повод для такого разговора.